— Спасибо, — как можно более бодрее отозвалась она и села на край кровати. — Очень мило.

Но взгляд непроизвольно спрятала, смотря куда угодно, но только не на Северуса. Спать в его постели ей все ещё было неловко, хотя она проводила здесь уже третью ночь подряд и могла бы привыкнуть. К тому же матрас у него был куда удобнее, чем в её импровизированной гостевой спальне. А сам Северус не покушался на личное пространство, лежа исключительно на своей половине. Хотя это был уже сомнительный плюс.

— Это не ухаживание, Гермиона. Садись есть и побыстрее, сегодня надо приступить к работе пораньше.

— Мог бы и подыграть, — фыркнула она, но встала и подошла ближе ко столу, рассматривая то, что было на подносе.

Омлет, бекон, поджаренный хлеб, словом, классический английский завтрак.

— Не думаю, что это хорошая идея. Так недалеко до манипуляций, о которых я тебя предупреждал.

— Искренность, конечно, лучше стереотипов, но ты же все равно приготовил мне еду, так что возьму это в зачет.

Северус не отозвался, однако, шагнул к ней и взял за подбородок, видимо, заметив, что она не смотрит на него.

— У меня просто всего этого типичного ни разу не было, вот и хочется, — вроде как извинилась она, так и разглядывая узор на ковре.

— У меня тоже не было.

— Никто не подавал тебе завтрак в постель?

— Нет. И я никому не подавал.

— Приятно быть первой, — улыбка вышла застенчивой.

Он наклонился к ней, и она сразу схватилась за его плечи, прижимаясь ближе. Поцелуй был нежным и неспешным.

— Еда остынет, — неуверенно напомнила она. — И разве мы не торопимся?

— Еда под согревающими чарами. И раз уж сегодня день открытий, думаю, я могу первый раз в жизни пренебречь работой.

Холодные ладони задрали пижамную рубашку и коснулись боков. Кожа покрылась приятными мурашками.

— А потом будешь говорить, что виновата была я.

— Боюсь, твоя вина уже изначально доказана, и приговор обжалованию не подлежит, — судя по тону, Северус на данный момент потерял всякий интерес к зельям и был полностью сосредоточен на её теле.

— И что же я сделала? Украла твое сердце?

Руки застыли, сжав ребра сильнее.

— Можно и так сказать.

Она наконец подняла на него взгляд. Видеть в его черных глазах что-то помимо равнодушия и раздражения тоже было так непривычно. Открываться друг перед другом оказалось очень страшно, но, в то же время, по хорошему волнительно.

— Тогда это была не кража, а равноценный обмен.

Северус приподнял бровь, хотя, наверное, хотел и вовсе закатить глаза.

— Слишком слащаво? — хихикнула она.

— Определенно.

Его губы опять коснулись её, и он подвел их обратно к кровати, вернув в объятия одеяла. Наверное, на кухне было ещё теплее, чем в спальне, потому что Северус был в одной рубашке (и брюках, конечно), в пуговицы которой она тут же вцепилась. Честно говоря, она ещё не видела его голым. Он раздевался только в темноте ночи, будто стеснялся, и вставал раньше неё.

Её пижама была застегнута всего на три или четыре застежки, так что Северус справился куда быстрее. Он склонился к шее, нависая над ней, и даже нежно погладил грудь, но затягивать с прелюдиями не стал. Рука почти сразу опустилась вниз и скользнула под резинку штанов и трусов. Она ничего не смогла с собой поделать и опять напряглась, опасливо застывая. После того, как он лишил её девственности, Северус начал прикасаться к ней, но не трогал в том самом смысле больше ни разу, ограничиваясь поцелуями. Пальцы огладили лобок и тоже остановились.

— Ты ещё не готова повторить? — он приподнялся на локте, отстраняясь.

— Понятия не имею, — прошептала она растерянно. — Есть какие-то четкие сроки для подобного?

— Не знаю, но я решил, что тебе нужно время, чтобы привыкнуть и восстановиться, с физической точки зрения.

То есть они спали в одной постели в самом невинном смысле этого слова, потому что он считал, что таким образом дает ей время адаптироваться. Она хотела возмутиться, что своей сдержанностью Северус только заставил её больше волноваться, что что-то идет не так, но лишь недовольно пробурчала:

— У меня ничего не болело.

Слегка приврала, конечно, однако, некоторый дискомфорт действительно быстро прошел.

— Хорошо. Ладно.

Он хотел убрать руку, но она вцепилась в его предплечье, на сей раз удерживая её на месте. Их взгляды опять встретились, и она понадеялась, что он поймет всё без дополнительных объяснений. Или воспользуется легилименцией, чтобы облегчить им обоим жизнь.

— Больно не будет, — зачем-то уточнил он.

И продолжил то, что делал. Она ахнула, зажмурилась, но всё же расстегнула его рубашку, неудобно обняв уже обнаженный торс. И несмотря на готовность на словах, ей все равно потребовалось время, чтобы перестать стыдливо зажиматься. Только когда он стянул с неё лишнюю одежду и лег рядом на бок, чтобы ей было удобнее прятать лицо у него на груди, удовольствие затмило все остальное. Она закинула ногу ему на бедро, раскрепостившись, но все ещё чувствуя, как пылают щеки. Смазки было так много, что та наверняка перепачкала постельное белье.

Но кончить только от ласк она не успела. Северус завозился с ширинкой и притянул её бедра ближе к себе, примеряясь. И она даже попыталась ему помочь, без особого толка, но искренне. Поза, конечно, была совершенно неудобная, однако, ей нравилось так интимно прижиматься к нему, грудь к груди. А ему приходилось быть медленнее. Это, наверное, тоже было хорошо, раз уж он так пекся о её здоровье.

Головка коснулась влажных складок, что-то внутри неё завибрировало туго натянутой тетивой и тут же оборвалось, когда он всё равно слишком резко проник внутрь.

*

Гермиона очнулась посреди ночи в мокром нижнем белье и с ощущением полнейшей дезориентации. Ей приснилась близость со старшим Снейпом, причем не фантазия, а просто воспоминание. В последнее время ей если и виделся кто-то в интимном контексте, то только молодой Северус, а тут такой привет из будущего. Вроде и приятно, но как-то странно. Видно, все эти символические прощания разбудили в ней воспоминания. Можно только сказать спасибо, что в такой эротической форме, а не в виде очередного кошмара.

А ещё у неё возникло неприятное ощущение, что она изменила сама себе и своим принципам, снова польстившись на то, что посчитала пройденным этапом. Но скорее всего это не было попыткой бессознательного опять подменить одного Северуса другим, просто стало выражением беспокойства её актуальными отношениями. Конечно, её тяготило то, что за эти несколько встреч они со Снейпом так и не притронулись друг к другу даже случайно или, к примеру, по-дружески обнявшись. Но секунда слабости из-за боязни одиночества ничего не значила. Сдержанная тактика была более чем разумной. Теперь они с Северусом были честны, наверное, практически полностью, и сдвинулись с мертвой точки, перестав ходить по кругу и пытаясь компенсировать недоверие сексом. У них наконец-то было время разобраться в себе, не спеша и не цепляясь друг за друга, чтобы найти утешение, так что не стоило торопить события.

К тому же сон вполне можно было списать на простую и бесцельную, в общем-то, физиологию. Ведь точно так же у неё возникали мысли и относительно Грюма. В конце концов, если учитывать то время, которое она провела без сознания по общей хронологии, ей опять приходилось вести почти монашеский образ жизни несколько месяцев подряд. То ещё испытание, учитывая, что к Снейпу она все равно безотчетно тянулась каждый раз, когда видела. А Аластору ей достаточно было сказать одно слово, чтобы получить всё и даже больше, и это тоже прекрасно чувствовалось, стоило им остаться наедине.

Можно было бы, конечно, не заморачиваться, как предлагал Грюм, и опять начать с Северусом, по сути, отношения без обязательств, пока они определяются, что же будут делать дальше в длительной перспективе. Серьезные вопросы серьезными вопросами, но что-то ей подсказывало, что заняться с ней сексом он не откажется в любом случае. Однако, был во всем этом ещё и вопрос самоуважения. Близость, в физиологическом и духовном плане, кажется, всегда нужна была в первую очередь ей, а не ему, что в этом времени, что в том. Настала пора перестать бегать за ним и хотя бы попытаться выстроить равные отношения без эмоциональных перекосов.