Кэтрин села на траву и, тяжело дыша, привалилась к сосне.

— Ты как? — поинтересовался Алан, поднимаясь на колени. — Мне показалось, или тебя подстрелили?

Слава богу, он цел!

Кэтрин ощупала плечо. Из-под разорванного замшевого рукава сочилась кровь, но, к счастью, рана оказалась неглубокой.

— Пустяки, задело вскользь, — отмахнулась она.

«Нужно чем-нибудь перевязать. — Мысль мелькнула и тут же выветрилась из головы, потому что на первое место выступил главный вопрос: — Что с Брайаном?»

В овраге и на пригорке все еще продолжался бой. Уцелевшие наемники вяло отстреливались, прячась за камнями и трупами лошадей. Индейские всадники кружили вокруг, осыпая врагов пулями и стрелами. Но сколько Кэтрин не всматривалась, ни среди мертвых, ни среди живых она не видела белого жеребца.

В груди стало тесно, руки задрожали, на глаза навернулись слезы, но тут Кэтрин услышала топот копыт. Она взглянула вниз и у подножья утеса, наконец, увидела своего принца на белом коне. Впрочем, грязного окровавленного коня можно было назвать «белым» с большой натяжкой. Да и «принц», весь в пыли, ссадинах и синяках, выглядел ненамного краше.

Но это не помешало Кэтрин вскочить на ноги и с радостным визгом броситься ему навстречу.

========== Эпилог ==========

В черное небо взметались пылающие искры костра. Гулкие барабаны отбивали будоражащий ритм. Та́куя праздновали победу. Мужчины танцевали в центре, а женщины, стоя полукругом лицом к ним, потрясали шестами с нанизанными на них скальпами врагов.

Среди шатров с улюлюканьем скакали мальчишки на лошадях, то и дело стреляя в воздух, и все вокруг затянуло дымом от пороха и огня.

— Хейя-ха! Хейя-ха! Хейя-хей! — слаженный хор выводил тягучую песню, и ему вторили трещотки, погремушки и бубенцы.

Кэтрин стояла рядом с миссис Смит, и в ее волосах красовались два орлиных пера — по одному за каждого застреленного врага. В руке она сжимала длинную палку с привязанным к ней белокурым скальпом магната и приплясывала в такт барабанам. Грудь переполняли гордость и ликование. Та́куя победили, а заклятый враг бесславно издох!

Перед ней в дрожащих отблесках пламени мельтешили полуголые мужские тела. Воины были как на подбор — высокие, стройные, мускулистые, но Кэтрин смотрела только на одного…

Наготу Брайана прикрывала лишь набедренная повязка. Взопревшее разгоряченное тело лоснилось в мерцании огня. Мягкие тени очерчивали рельеф напряженных мышц. Волосы развевались за спиной, орлиные перья подрагивали в такт покачиваниям головы.

Кэтрин смотрела на него и пьянела без вина. Полуопущенные веки, отрешенное лицо, движения рваные, но в то же время пружинистые и грациозные — отточенная замысловатая пляска казалась завораживающей и дикой.

Пот блестел у него на скулах, на лбу и в ямочке между ключицами. Белоснежные зубы сверкали из-за приоткрытых губ. Широкие плечи, мощная грудь, сильные ноги — Кэтрин не могла оторвать от него взгляд, ощущая, как от желания сводит низ живота.

Танцоры кружились вокруг костра под грохот боевых барабанов. Красные отсветы пламени выхватывали из темноты мелькающие тела. И когда Брайан в очередной раз оказался напротив Кэтрин, он прервал свою пляску и подошел к ней.

Его ноздри широко раздувались, глаза горели буйным огнем. Кэтрин словно обдало пылающим жаром, и волна животной похоти захлестнула ее с головой.

Брайан взял ее за руку и повел сквозь толпу. Люди расступались, давая им путь. Кэтрин почти ничего не замечала перед собой. Она шла словно в трансе, повинуясь непреодолимому зову плоти, древнему, как сама Земля.

Они оказались на краю тополиной рощи. Сюда почти не долетал дым, и в чистом ночном воздухе витало благоухание травы и диких цветов. Отголоски пения и барабанного боя смешивались с шорохом листьев и звонкими трелями цикад. Не говоря ни слова, Брайан прижал Кэтрин к дереву и поцеловал. Неистово, страстно, захватывая ее губы своими так жадно, словно мечтал об этом целую вечность. Так, будто хотел испить ее до дна.

Голова кружилась, земля уходила из-под ног. Кэтрин исступленно гладила влажную спину, жарко отвечая на поцелуй. Брайан на секунду прервался, чтобы стащить с нее платье, и Кэтрин тесно вжалась обнаженной грудью в его грудь.

На ней не было белья, и между ног все намокло и горело от возбуждения. Когда его ладонь скользнула вниз и коснулась жаждущей плоти, Кэтрин застонала и принялась тереться о пальцы как похотливая кошка. Она ощущала его эрекцию — набедренная повязка топорщилась бугром, упираясь ей в живот. Дико захотелось дотронуться, почувствовать, как сильно Брайан хочет ее. Кэтрин опустила руку и стиснула через сукно твердый член.

Брайан издал то ли стон, то ли рык. Он подхватил Кэтрин под ягодицы, посадил на себя, и она обвила ногами его бока. Не разрывая поцелуя, он пронес ее несколько шагов, а затем бережно уложил на мягкую траву.

Когда он вошел в нее, Кэтрин вся задрожала, а из глаз потекли слезы. Она крепко обняла ногами его бедра и, всхлипывая, стала двигаться вместе с ним, подчиняясь напору мощных толчков. Как же она изголодалась, как истосковалась по нему, по его телу, по пряному запаху разгоряченной кожи!

Кэтрин отдавалась Брайану полностью и без остатка, как самка покоряется самцу, как Земля принимает объятия Солнца. Она выгибалась, подмахивала бедрами, впивалась ногтями в мускулистую спину и в полузабытьи лизала и целовала солоноватое плечо.

Все ощущения обострились до предела, сосредоточились в точке соприкосновения тел. Волны удовольствия накатывали одна за другой, как прибой на морской песок, и нельзя было разобрать, где заканчивается одна и начинается другая. Кэтрин уже не осознавала, кричит она, стонет или рыдает, ее душа будто отделилась от тела и воспарила в необъятной искрящейся вышине.

— Течихи́ла… — словно откуда-то издалека донесся хриплый выдох, а в следующий момент Брайан, содрогаясь всем телом, крепко притиснул ее к себе.

***

Они лежали в высокой траве, и прохладные мягкие стебельки приятно остужали пылающие тела. Голова Кэтрин уютно покоилась у Брайана на плече, а пальцы выписывали узоры у него на груди, то и дело цепляясь подушечками за свежие ссадины и шероховатые рубцы.

Ленивая нега, сытая и блаженная, переполняла все тело, наливая тяжестью веки. В стойбище продолжался праздник, а рядом в зарослях щебетал пересмешник, и его переливчатые трели заглушали доносящийся барабанный бой.

— Я уж думала, ты никогда ко мне не придешь, — пробормотала Кэтрин, потершись щекой о любимое плечо.

Брайан накрыл ее руку своей.

— Прости, Лисичка, я дурак… Надо было тебе сразу сказать…

— Сказать что?

— Понимаешь… То, что Вудвилл с нами сделал… Такое нельзя проглотить и жить дальше как ни в чем не бывало… Та́куя говорят, что унижение стирается только со смертью того, кто тебя унизил. Я поклялся ему отомстить… и дал обет, что не лягу с женщиной до тех пор, пока не прикончу его.

Кэтрин приподнялась на локте и ошарашено уставилась на Брайана.

— Так вот в чем дело… — протянула она. — А-то я думала, что стала тебе противна из-за того, что тебе пришлось пережить…

Пальцы Брайана нежно очертили ее лицо.

— Как ты можешь стать мне противной, Кэт? — спросил он. — Я люблю тебя и никогда не переставал любить. Но тот, кто идет по тропе войны, должен соблюдать целомудрие.

Кэтрин судорожно сглотнула.

— А если бы Вудвилл не явился сюда? Если бы твоя месть заняла год? Или два? Как бы я все это время без тебя?.. А если бы он тебя убил?

— Кэт, прости. — Брайан погладил ее по волосам. — Но я должен был ему отомстить… Смыть его кровью эту грязь, чтобы снова иметь право назваться мужчиной.

— Но ты и так мужчина! — со слезами на глазах выпалила она. — Твоя смелость, твои поступки, самопожертвование… Я не знаю никого более отважного, более достойного называться мужчиной, чем ты.

Он крепко прижал ее к груди словно баюкая, и Кэтрин ощутила, как часто стучит его сердце.