Наша семья по сравнению с этими бедолагами находилась в гораздо лучшем положении, и мы в этот период от голода не страдали, хотя питались более чем скромно. Ели мы в основном хлеб и овощи, которые покупали на рынке у крестьян, привозивших в Афины на продажу продукцию своих огородов.

Во время войны мы стали есть не слишком популярную у греков свеклу. Очень хорошо шли свекольная ботва и капустные кочерыжки. Ни мяса, ни рыбы на нашем столе во время войны я не помню. (Между прочим, в период оккупации несанкционированная ловля рыбы была запрещена.) Одно время у нас была коза, но потом ее украли.

Однако не все жители Психико могли похвастаться таким относительным благополучием. Например, членам упоминавшейся выше семьи Ксенос пришлось очень несладко. Экономические потрясения военного периода привели к тому, что их вилла осталась недостроенной, а от другой приобретенной накануне войны недвижимости долго не было никакой прибыли, поэтому во время войны Афина и ее сын чуть не умерли с голоду. В конце концов, семья выжила только благодаря тому, что госпожа Ксенос преподавала музыку детям со всей округи, причем за гроши.

Кстати, я помню, что к концу оккупации активизировалась местная благотворительность. В начале 1944 года мой папа стал помогать голодающим. Он организовал в Психико комитет социальной солидарности, который собирал деньги и закупал продукты для примерно 1000 детей из бедных семей, в основном беженцев из Малой Азии, живших вокруг Психико и горы Турковунья. Я не знаю, где члены комитета доставали продукты, но помню, что они распределялись через местные школы. Кроме того, по праздникам организовывалась бесплатная столовая в открытом театре «Колизеум», находившемся в то время в сосновой роще неподалеку от церкви Св. Димитрия.

Тем не менее, несмотря на некоторое облегчение ситуации с едой, экономическое положение в целом было просто катастрофическим. Греческая экономика, изрядно подорванная шестью месяцами войны в Албании, была окончательно добита во время немецкой оккупации. Немцы попросту грабили природные ресурсы страны, реквизировали все топливо, продовольствие и медикаменты и отправляли вермахту в Северную Африку.

Вся хозяйственная инфраструктура была разрушена, большинство автомобильных и железных дорог, а также порты разбомблены немцами.

Был конфискован весь транспорт. Греческая промышленность на восемьдесят процентов лежала в руинах, резко упало сельскохозяйственное производство. Коллаборационистское правительство Георгиоса Цолакоглу – генерала, подписавшего греческую капитуляцию, выплачивало немцам стоимость оккупации своей же собственной страны, и в Греции стремительно развивалась гиперинфляция[36].

Я уже не говорю о том, что в годы оккупации немцы в массовом порядке убивали гражданских людей, подозреваемых в неповиновении или участии в греческом сопротивлении. Десятки тысяч мирных греков погибли в этот период от немецких репрессий или репрессий со стороны уже упоминавшихся «батальонов безопасности», созданных в 1943 году правительством Иоанниса Раллиса (он занимал пост главы правительства после Цолакоглу и преемника последнего Логотетопулоса). Эти батальоны свирепствовали в городах, действуя так, как действовали в то же время полицаи на оккупированной территории Советского Союза. На любого человека в галстуке они смотрели с подозрением как на либерального интеллигента, связанного с сопротивлением.

Кстати, в дальнейшем, после ухода немцев, «акции возмездия» против т. н. «коллаборационистов», т. е. людей, подозревавшихся в сотрудничестве с оккупантами, начали партизаны-коммунисты, а их, в свою очередь, громили «батальоны безопасности». И те и другие убивали людей тысячами.

Большинство евреев, проживавших до Второй мировой войны в Греции, погибли в лагерях смерти[37]. Так, в марте 1943 года была депортирована и практически полностью уничтожена процветавшая до войны пятидесятитысячная историческая еврейская община в Салониках. В октябре 1943 года вышел нацистский указ о регистрации евреев в Афинах[38]. Надо сказать, что некоторые греческие евреи успели покинуть страну еще до начала войны. Так, например, я помню нашу соседку по Психико госпожу Магнифико, которая в 1940 году уехала в нейтральную Португалию. Перед отъездом она оставила на мамино попечение свой холодильник. Электрические холодильники тогда считались невообразимым техническим новшеством, поскольку большинство людей хранили продукты в специальных деревянных ящиках. Мама сохранила холодильник госпожи Магнифико в целости и сохранности и вернула его хозяйке, когда та вновь появилась в Афинах в 1946 году.

Как правило, спастись удавалось тем евреям, которые убегали в горы или на другие территории, где немцы не появлялись, а итальянцы вели себя нейтрально. Еврейских беглецов там прятали у себя многие местные жители (часто при содействии ЕАМ). К чести греков, надо сказать, что их лучшие представители, включая архиепископа Афин и всей Греции Дамаскиноса, а также руководителей Академии наук, Афинского университета, Торгово-Промышленной палаты, крупнейших профессиональных и культурных ассоциаций и обществ, деятели культуры и искусства и др., протестовали против депортации евреев из Салоников[39], а греческие коммунисты выпустили осенью 1943 года прокламацию о единстве греческого народа и обещали всеми возможными средствами вести борьбу с преследованием евреев[40].

Известно, что даже сотрудники греческой полиции, на которую была возложена ответственность за исполнение указа о регистрации, выписали евреям довольно много паспортов с греческими фамилиями. Во главе полиции всю войну стоял кадровый полицейский Ангелос Эверт, по мере сил прикрывавший на своем посту и евреев, и эласовцев-диверсантов, и партизанские и британские агентурные сети. Немцы не подозревали его в саботаже из-за его баварских корней (предки Эверта приехали в Грецию еще в середине XIX века при короле Оттоне). Однако безжалостный каток геноцида был организован немцами крайне «эффективно», и большинству греческих евреев помочь не удалось.

Все та же Афина Ксенос во время оккупации чуть не погибла. Проходя по улице, немецкий офицер услышал, как Афина говорит с кем-то по-немецки, и решил, что она берлинская еврейка. Бедную женщину забрали в комендатуру и уже наметили к отправке в лагерь в Польшу вместе с другими обреченными людьми. На счастье госпожи Ксенос, сцену ее задержания на улице видел другой офицер, знавший, кто она такая. Он уведомил сына Афины Ламбиса и вместе с ним ходил по инстанциям, пока арестантку не отпустили. Но ей повезло больше остальных.

Из всего этого хорошо видно, что в период между 1941 и 1945 годами риск и опасность для жизни в Афинах были разлиты в воздухе, в том числе в Психико. Несмотря на все это, жители Афин и другие греки не побоялись в 1943 году выйти на несколько крупных демонстраций, организованных группами сопротивления. Каждая из них собрала от 100 до 500 тысяч человек и сопровождалась столкновениями с силами порядка, в которых было убито несколько сотен демонстрантов.

Наиболее впечатляющей была всеобщая забастовка и 300-тысячная демонстрация в Афинах в марте 1943 года против намеченной гражданской мобилизации и отправки в Германию греческих рабочих. В ходе этой демонстрации афиняне смогли занять Министерство труда и сжечь списки людей, подлежавших отправке. В июле того же года состоялась 500-тысячная демонстрация против расширения болгарской зоны оккупации, сорвавшая высвобождение дополнительных немецких дивизий для отправки на Восточный фронт.