– Ну а как же. Это же мой дом, как моё собственное лицо. Мои вещи – они тоже, как моё лицо.

Пролог

Фарид Фортс

Индиго Ирнест

Альфред Андерсен

Дерок Двентин

Все они художники, правда, каждый «добивался признания» по-своему. К примеру, у Фари с рисованием проблем не было, а если быть точнее, то не было ограничений. Он рисовал всегда и везде. И, таким образом, он случайно выцарапал ножом на парте портрет своей учительницы литературы. Конечно, за это ему спасибо не сказали, а лишь вызвали родителей в школу. Фари пытался объяснить, что он просто чересчур внимательно слушал учителя, но эта информация никому не показалась интересной.

В отличие от Фари, Инди рисовать было запрещено, потому что родители не видели никакого преимущества в этой отрасли. Но Инди удалось уговорить их на разрешение ходить в художественную школу, правда, под предлогом, что дома рисовать он не будет. В самой же школе дело обстояло немного по-другому: там ему говорили, что он должен развивать свой талант, ведь он отлично рисует.

Ещё никто не брал во внимание, что Инди не был идеальным учеником, иногда он делал не то, что было задано. В один прекрасный день вместо вазы с цветами Инди срисовал синий автопортрет Винсента Ван Гога. Эта картина тут же была отправлена на всевозможные конкурсы.

Алфи тоже не рисовал всегда и везде, но ему никто не запрещал этого делать. У него просто не хватало времени. Однажды его мама решила сделать из него вундеркинда, иначе как ещё объяснить тот факт, что в один день он посещал не только школу, но ходил и на волейбол, и на футбол, отдельно занимался музыкой, дополнительной математикой и изучал боевые искусства. Ко всему прочему его мама была озадачена его жёлтым цветом глаз. Они посетили не одного врача, а сразу пятерых, и все говорили, что всё в порядке. Но мама, конечно же, не успокоилась, поэтому Алфи знал всех городских врачей.

А рисовал он хоть и очень мало, но регулярно: пока его отвозили то к врачам, то в школу, то на секции или кружки. Когда мама нашла в его вещах портрет уснувшего за партой мальчика, она решила, что здесь необходим совет детского психолога.

Роки также, как и остальным, очень нравилось рисовать. Но он долгое время считал себя неловким, неспособным, несуразным, потому что ему всегда напоминали об этом, ведь он родился левшой. Ему говорили, что он должен делать всё правой рукой, но рисовать у Роки получалось только левой. И он рисовал, но только пока никто не видел. Когда он попадался за этим деянием, то забрасывал рисование и не возвращался к нему месяцами.

Но, сделав своим идолом Леонардо да Винчи, Роки перестал забрасывать своё «творческое начинание». Когда он перерисовал во время урока «Даму с горностаем», ему снова досталось. Но на этот раз Роки не обратил на это внимания, потому что усомнился насчёт своей несуразности.

Часть 1. Крупный заказ

Пока Фарид Фортс ехал в такси в свой новый дом, то он напряжённо думал: «Если чёрная кошка – это плохо, то белая тоже?»

Про чёрную кошку он услышал сегодня по телевизору, но вот насчёт белой ничего не сообщили, поэтому он и решил додуматься до этого сам. Но его размышления так никуда и не пришли, потому что он наконец доехал.

Фари купил старый дом, даже не подозревая о том, что если говорят: «дом с привидениями», то дом действительно с привидениями. Не зря же люди, которые покупали этот дом до него, сбежали отсюда.

В существование призраков Фари не верил, хотя Инди говорил ему что-то об «осторожности», ведь дом – это ответственная покупка, нельзя просто так взять и купить первый попавшийся. То есть нельзя поступать так же, как Фари.

Дом был действительно старым, но, впрочем, как и большинство домов в Старом городе, где жили Фари и Инди. Эти дома были построены несколько веков назад, но они были достаточно крепки для проживания. Но такими хорошими их делали неспроста.

Сам город был необычным.

В нём отсутствовало чёткое деление на времена года. Если в других городах сейчас зима, то в этом городе творится чёрт знает что. Вместо зимы здесь может начаться и полноценное лето, а летом может пойти сильный град. Здесь царила вечная аномалия.

В доме, который купил Фари, осталось много вещей его первого хозяина. Сколько им было лет, Фари не знал и знать не хотел. Он просто выбросил их с чувством полного удовлетворения, но уже скоро ему пришлось убедиться в том, что один призрак в его доме всё же имеется.

А дело обстояло утром.

Сначала Фари с трудом проснулся и пошёл в ванную комнату. Ему пришлось потратить целых пять минут на поиски выключателя, чтобы включить свет (в комнате было темно из-за отсутствия окон и покрашенных в тёмно-синий цвет стен).

Когда мрачная комната хоть чуть-чуть озарилась светом, Фари включил в кране воду и засунул голову под струю. В таком положении он простоял ещё минут пять, после чего он по привычке посмотрелся в зеркало.

И застыл.

Помимо себя Фари увидел в зеркале какого-то незнакомца. Тот был высоким и даже красивым, правда, его будто выкрали из 19 века. Его одежда была очень аккуратной и чересчур классической. Это был призрак и, кажется, он тоже разглядывал Фари. Фари оглядел себя, не понимая, что могло так зацепить незнакомца: такая заурядная внешность и заурядное лицо, как у него, стандартные чёрные волосы и карие глаза – вряд ли это могло привлечь особое внимание.

Фари резко повернулся к нему.

– Ты кто? – спросил он.

Призрак скромно представился хозяином этого дома.

– Я рад новому гостю, – благосклонно сказал он.

– Ты так странно разговариваешь, – признался Фари. – Будто не отсюда.

– Это мой естественный голос, – сказал призрак.

– Ага, подумаешь… – Фари прижался к раковине. – А меня ты, как других, не выгонишь. Не получится.

– Боже упаси, я и не собирался. Живи, сколько хочешь, – радушно сказал призрак, и он тут же вышел из ванной комнаты.

Фари нерешительно пошёл за ним.

Призрак поднялся на второй этаж и зашёл в спальню.

– Зачем же ты выбросил картину? – спросил призрак.

– Та с синими иероглифами? – переспросил Фари. – А зачем она?

– А шкатулку, которая была в этом шкафу? – продолжал возмущаться призрак.

– Я не собираюсь жить в чужом хламе! – сказал Фари.

Призрак его не слушал. Он стал бесцеремонно лазить в его вещах. Он быстро выудил из шкафа рюкзак Фари.

– Ты нормальный? – теперь возмущался Фари.

– Мои вещи ты брал, – отозвался призрак. Он открыл рюкзак и вытащил кошелёк, потому что телефон его не заинтересовал, а в самом кошельке его внимание зацепили не деньги, а фотографии.

– Кто это? – удивлённо спросил призрак, разглядывая мальчика, который был на всех фотографиях.

– Не твоё дело, – Фари отобрал у него рюкзак и кошелёк и положил всё это обратно в шкаф.

– Это твой сын?

Фари повертел пальцем у виска.

– Это мой племянник, совсем ты, что ли, того? И не трогай мои вещи!

– Хорошо, – кивнул призрак, но он тут же поднял с пола телефон, который выпал из рюкзака. – Ты разводишь здесь настоящий свинарник.

Фари, разозлившись, стал искать глазами подходящий предмет, который можно было бы кинуть в приставучего незнакомца.

Он швырнул в него вазу, но тот увернулся, и она разбилась.

– Ой, – Фари на всякий случай отошёл к выходу из комнаты.

– Эта ваза старше тебя, – заявил призрак.

– Подумаешь, – отмахнулся Фари. – Я просто ценитель всего живого, а не вымершего.

И он тут же вышел из комнаты.

Картину с синими иероглифами и шкатулку с украшениями Фари действительно выкинул. Единственная комната, которая никак не пострадала после его приезда, находилась на втором этаже, в углу и в тени. Потому что она была заперта, а ключа от неё Фари не нашёл.

Призрак тоже вышел из комнаты и направился вслед за Фари.

– Ну что ещё? – спросил Фари, остановившись.