doneigada 1 - жрецы

mala 2 - вожди

nadaiga 3 - чудовище, Хранитель острова Тир-Фради

en on mil frichtimen 4 - Тысячеликий бог

on ol menawi 5 - связанный с Тысячеликим богом

Мев https://sun9-58.userapi.com/c857332/v857332851/f1d97/-TeeMLcO08I.jpg

Автор иллюстраций Fish Kitigai https://vk.com/id465329378

Мев в юности https://sun9-30.userapi.com/c206828/v206828313/2a2df/QKKVUxHSh3g.jpg

Мев была совсем ребёнком, но уже полностью готовой принять обязательства mal, когда к берегам Тир-Фради пришли корабли чужаков.

По традиции, все doneigada1 и mala2 вышли приветствовать чужаков, поднося нехитрые дары родных плодородных земель.

На берег сходили высокомерные ландлорды в блестящих панцирях в окружении молчаливых войск.

Дети Тир-Фради с восторгом смотрели на огромных белых птиц, величаво качавшихся у берегов, таких больших и прекрасных, и радостно переговаривались на своем гортанном и идущем от сердца языке.

Были стеклянные дары, были зелья в больших и пыльных зеленых бутылках, были советы старейшин. Были споры и протесты. И была большая печаль.

Самые сильные воины и лучшие из doneigada были смешаны с прахом, nadaiga3 расстреляны из бронебойных орудий, а большие белые птицы отплывали на континент, туго груженные драгоценной древесиной и живым товаром.

Испуганная и грязная Мев жалась к сырым стенам душного трюма, поближе к родным телам ушедших братьев, - не все смогли пережить разрыв с en on mil frichtimen4, - подальше от молчаливых солдат, хищно и криво ухмыляющихся на её робкие вопросы.

Потом были казармы, и проходы сквозь строй. Били сильно, умело, не оставляя следов, били до кровавой рвоты. Потом были шелковые кафтаны, которые не защищали ни от зверя, ни давали тепла. Потом снова были вонючие казармы. Мев кусалась и грызла мягкую кожу всякой руки, неосторожно сближающейся с ней.

Потом были костры и тела on ol menawi5, тех, кто предпочел смерть унизительному плену. Были и те, кто грыз, кусался и боролся. Но недолго.

…а потом пришел надменный человек в желтых латах и с именем Просветленного на устах. Он долго смотрел на Мев, поднял ее подбородок, осторожно потрогал рожки, поцеловал ее в лоб и вышел. Вслед за ним пришли люди с черными цепями и клещами. Они молча затягивали винты до скрипа лучевых костей, а Мев не моргала. Мев молчала, аккуратно запоминая каждое лицо каждого. Навсегда. Четко. Ясно. Выжигая у себя на костях каждое слово непонятных ничего не значащих имен.

…когда клещи расцвели первым окровавленным лепестком ногтевой пластины, из глаз Мев брызнули слезы. Мев не издала ни звука, когда лепестков стало два, три, девять.. Она до последнего держала веки открытыми. Потом - уютная покойная чернота забытья.

Очнулась она лёжа на ложе, покойном, холодной и гладком, как воды ручья. Над ней возвышался надменный человек и медленно снимал с себя жёлтые латы. Взгляд Мев блуждал по мягкому лицу надменного человека, замечая каждый лопнувший капилляр, каждую глубокую складку жира над бившимися, словно в плену, артериями. Она приоткрыла рот и облизнула потрескавшиеся и раздутые от побоев губы.

Молчаливые солдаты наконец начали издавать звуки страха и отчаяния, когда обнаружили надменного человека в волнах его ложа, наконец теплого и бурого. От промежности и вокруг головы расходилось, будто от радости, пятно крови, единственное честное и живое, что могло быть на этой проклятой земле.

Мев снова была в трюме, её рот улыбался впервые за много-много лун. Мев беззвучно шевелила губами, двигала забинтованными пальцами и улыбалась двум осклизлым глазным яблокам в маленьких ладонях. Теперь белая птица везла её обратно на остров. En on mil frichtimen будет рад видеть Мев, и наконец она разомкнет губы для слов.

========== Месть Тир-Фради ==========

Спрыгнув в тугие волны, позеленевшая и бледная Мев твёрдыми шагами направилась к вулкану.

Близость en on mil frichtimen1 сразу же влилась новыми соками в нее, прокладывая метки по телу, сращивая зубы, выправляя вмятые рёбра и заплетая косы вокруг расцветших рожек.

Войдя в святилище, Мев швырнула к подножию древа липкие серые комки, бывшие холодные глаза надменного человека. Она подняла серп и вдавила лезвие в ладонь.

— Плоть от моей плоти, моё бедное дитя, я всё знаю! Прими моё Утешение, прими исцеление всех ран! Да наполнит покой твою измученную душу!

— En on mil frichtimen, Отец, это не конец. Renaigse2 опустошают твою землю, травят семя твоих детей, грабят глубины и сеют вражду. Дочери сильнейших родов сгорают на кострах вместе с поленьями. Или они, или мы, en on mil frichtimen.

— Плоть от моей плоти, ты просишь меня о Верховной Справедливости?

— Да, Отец, Мев просит тебя о Верховной Справедливости!

— Да будет так!

Мев покинула святилище, и больше никогда в него не входила.

***

…И проснулся вулкан, и вышли Древние, и поглотили города, и в спешке бежали renaigse, и дети Тир-Фради выступили единым кланом, добивая укрывшихся, вышвыривая в обратно в океан всё, пришедшее из него… И не было ни единого герба, отмеченного солнцем, что не разодрали дикие звери…

…И не было renaigse, что мог устоять против страшной хвори, смертоносной мести Тир-Фради…

***

Спустя добрую сотню лет Мев сидела в хижине Винбарра и сердилась.

— Хвала en on mil frichtimen, Катасаху это всё неизвестно. Хвала en on mil frichtimen, Катасах не mal3 и не doneigad4, а в с е г о л и ш ь человек, — проскрипел Винбарр, и чёрное пламя гнева начало покидать его глаза.

— Как неожиданно, doneigad. Неужели ты решил охранить нежное сердце бедного Катасаха? — Будущая tierna harh cadachtas5 хмуро сидела возле циновки и рисовала палочкой на земле как зацветают и отцветают синие кусты.

— Ему и так хватает чужой боли, tierna harh cadachtas. Твоей ему не вынести.

— В Мев не осталось ни боли, ни ярости. Только пустота, doneigad, — Винбарр ещё никогда не видел таких честных глаз.

— Дина, деточка, не отвлекайся, там еще много красного металла без блеска.

Заслушавшаяся было Дина встрепенулась, подхватила медную пластину и продолжила её натирать.

Винбарр шагал взад-вперёд по хижине.

— Ты словно нутряной червь, выедаешь у Мев чувство времени для себя самой, Винбарр. У Мев нет другого дома, кроме Тир-Фради, и ты давишь сейчас на чувство дома Мев, doneigad. Видать, ты решил поставить весь остров на службу en on mil frichtimen, если дошел с приказами до нелюдимой Мев, — она грустно опустила ресницы и мысленно прощалась со священным одиночеством.

— Катасах — самый добрый из людей. Ты не смотри, что он мужчина. Целители как известно, не имеют пола, как и мы с тобой. Ну уж коль скоро Праздник, да еще церемония твоего обязательства tierna harh cadachtas, сам en on mil frichtimen велел. Будете видеться только на Праздники, не дольше, но и не меньше. Пора умножать твой потенциал, Мев. Doneigad не видит другого меча для твоих ножен, извини. К тому же деяний твоих Anemen shadi, Людей Тени, совсем не слышно, — он поднял брови и развёл руками.

— Благодарю тебя, doneigad, да будет мягкой земля под твоими ногами, — она спрятала кончики пальцев в ладонях.

В хижину просунулась плоская морда тенлана и заскребла лапами по полу. Дина, не думая, швырнула в него пластину, которую почти отполировала. Та рыжей лентой просвистела и воткнулась зверюге ровно между глаз. Тенлан обиженно замотал головой и запищал.