Сцена 1.

Титр: Ладожское озеро. 5 декабря 1945 года. 04 часа 27 минут.

Снежный бруствер на берегу озера. Бруствер намётан руками гитлеровских солдат, это боевое укрепление, наблюдательный пункт. На горизонте, почти скрытые метелью, белое на белом просматриваются очертания Санкт-Петербурга, Ленинграда.

Прижавшись плечами к утрамбованной стене, полулежат двое немецких солдат. Это наблюдатели, часовые. Они повёрнуты лицами друг к другу, тихо беседуют, краем глаза наблюдая за озером. Каски поверх тканых шапок, автоматы, серые шинели.

(Говорят по-немецки. Синхронный перевод).

– Похоже, в посылке было что-то несвежее. Что-то у меня живот крутит.

– Терпи, скоро в русских дворцах будешь нужду справлять.

– Слушай, у русских в таком холоде, наверное, ничего не пропадает, все продукты замерзают сразу же…?

– Ага, они всё так сырым и мороженным и едят…. Не знаю, что они там едят. Мы с тобой уже с сентября тут сидим, четыре месяца. Город окружён. А они не сдаются. Наверное, уже всех кошек съели….

– Умоляю, Ганс! И так живот скрутило. Я, наверное, не утерплю, надо сбегать в дальний окоп.

На фоне завывающей белой метели неслышно пролетает белая тень.

– О! Что это было?! – восклицает один солдат, кивая другому на озеро.

– Что было? – не понимает тот.

– Не знаю, что-то промелькнуло… белое. Как большое крыло.

– Тебе от поноса уже ангелы мерещиться стали. Иди, позови дежурного офицера. Пока ты сидишь в дальнем окопе, мы с ним твоих ангелов посчитаем.

Солдат, пригнувшись, уходит по ходу сообщения.

Сцена 2.

Титр: ЗА ЧАС ДО ЭТОГО.

Штабная землянка Отряда по охране водного района на другом берегу озера, у села Осиновец. Ярко освещена изнутри. Вокруг большого стола с разложенными картами собрались военные чины. Начальственной осанкой выделяется командующий Краснознаменного Балтийского флота вице-адмирал Владимир Филиппович Трибуц.

– Что мы можем предпринять в такой ситуации?! – его громкий вопрос скрывает сдерживаемый гнев. – Мы даже не знаем точного расположения немецких частей. Где их артиллерия? Где пехота? Откуда вылетает их авиация? Всё у вас приблизительно….

– Лёд на озере встал не более двух суток, мы пытались провести разведку по воде, на катерах, но тот берег укреплён, прицельно бьют со всех сторон…, – пытается оправдаться командир Отряда по охране водного района Борис Павлович Птохов.

– Но лёд-то встал! – перебивает его окриком адмирал. – Пошлите разведку! Есть у вас разведка?!

– Так точно, товарищ командующий! – подбрасывает Птохов руку с нашивками капитана 1 ранга на рукаве к чёрной морской шапке-ушанке.

– Так точно! – вторит ему майор Марк Исакович Солонин в форме с краповыми петлицами НКВД.

– Вот и доставьте мне языка! – гаркает адмирал, несколько раздражённый ситуацией с выскочками.

– К утру будет! – рапортует майор.

– Через час доставим, товарищ командующий! – капитан насмешливо глядит на бравого чекиста.

– Это, как это вы 35 километров через ночное озеро за час туда и обратно преодолеете?! Да ещё и в метель!? – парирует майор Солонин.

– Отставить пререкания! – адмирал раздражён. Остальные командиры недоумённо смотрят на спорщиков. – Оба: кругом, марш! Исполнять!

– Кто первым доставит языка, тому и слава будет, – говорит он в спину уходящим.

Каперанг выходит вторым, чекист уже скрылся в темноте. Моряк вынимает из кармана корабельный свисток. Дважды коротко свистит. Из темноты и летящего снега появляется парень в белом маскхалате, рукой салютует воинское приветствие. Открытое улыбчивое лицо, озорные глаза, из-под ушанки выбивается белобрысый чубчик.

– Василий, как мы с тобой и предполагали…, – тихо говорит капитан. – Нужен язык. Всё у тебя готово?

– В полной боевой готовности!

– Ну, тогда давайте….

Василий ныряет обратно в темноту.

Сцена 3.

Титр: Берег Ладожского озера близ села Запорожское. 04 часа 02 минуты.

Василий с двумя бойцами, одетыми так же, как он, в маскхалаты, выкатывают из темноты буер: небольшая треугольная платформа на коньках, крашеная в белое, под белым парусом. На одном углу приторочен ручной пулемёт. К нему усаживается один боец, на другом углу – боец с автоматом ППШ, сам Василий садится за управление грот-шкотом.

Мгновение, и лёгкое «сухопутное» судно помчалось по льду.

– Поехали! – чуть слышно, словно выдохнув, произнёс Василий.

Шкотовый ориентируется по компасу, пристёгнутому на рукаве поверх белого камуфляжа. Время от времени он поглядывает на него, уверенно ловит ветер парусом. Буер летит почти бесшумно. Седоки напряжённо вглядываются в темноту. Их лица, кажется, не ощущают ветра и снега.

Противоположный берег приближается, становясь всё более явным: снежные укрепления, из-за которых проглядывают пушечные стволы, пулемётные гнёзда, дымящиеся трубы немецких землянок.

Буер идёт практически вплотную к берегу, наблюдатели сверху, если и могут что-то заметить, то лишь на мгновение мелькнувший конус паруса.

Разведчики сбавляют ход, прячутся под берегом, в естественной нише. По льду, скользя, и потому осторожно передвигаясь, проходят несколько десятков метров. Тут видна тропа, спуск из ледяных ступеней сверху к воде, к подмёрзшей проруби.

– Вась, гляди, – кивает на тропу один из бойцов, говорит шепотом: – Фрицы тут воду берут, значит, и камбуз где-то рядом, и пост….

– Тихо, мы с каперангом ещё вчера в бинокль этот спуск приглядели. Пошли….

Они тихо поднимаются по ступеням. С боков – снежные стены.

Слышится немецкая речь (синхронный перевод).

– Герр лейтенант, живот прихватило, сейчас взорвусь, разрешите в дальний окоп сбегать!

– Подожди. По инструкции, мы должны дойти сначала до второго часового. Потом пойдёшь.

Слышится жалобный стон.

– Я прошу вас побыстрее, герр лейтенант, иначе я уже не смогу выйти в караул!

– Хорошо-хорошо, Фриц, я иду. Будь солдатом! Видишь, уже одеваюсь.

Стон боли в животе повторяется.

Через несколько мгновений дверь землянки со скрипом отворяется, в темноте слышен скрип снега под ногами. Широкие уверенные шаги и чуть впереди – торопливо семенящие. Они приближаются к ходу сообщения, ведущему к водяной проруби. Там притаилось трое наших бойцов.

Немцы привыкли к этому пути, потому спокойны, за четыре месяца блокады их ничто не тревожило. Случайные разрывы русской артиллерии, бьющей вслепую, беспокоили редко и как-то отдалённо. Они не заметили, как после очередного поворота, ведущего к посту, сзади них возникли три фигуры в белом.

Боец быстро подскакивает к идущему последним офицеру и с силой бьёт его прикладом автомата в спину. Тот, тихо охнув, валится на идущего впереди солдата. Словно домино, тот падает тоже. Василий напрыгивает на офицера, ловко срывает с руки рукавицу и запихивает её ему в рот, потом, то же делает с солдатом. Другой боец связывает им руки верёвками, доставая их из кармана.

Молча, взяв за воротники, волокут их вниз по ступенькам, к озеру.

Доволакивают почти неподвижные тела до буера, укладывают их будто мешки на белоснежную платформу, и поднимают белый парус.