– Что случилось? – обеспокоено спросила подруга.

– Что случилось? Случилось то, что я послушалась твоего совета. Смирнов это принял, как зеленый свет к действию. И зажал меня в лифте, как первокурсницу на танцах.

– У вас что-то было?

– Лёль, ты что, совсем уже?! – кричу я ей в трубку. – Ничего не было, я ему пощечину залепила…

– И?

– Что – и? И еще укусила.

– Тебя уволили?!

– Как неудивительно, но еще нет.

– Давай я вечером к тебе прибегу, обсудим план действий.

– Ну уж нет. Я сама, – заверила я подругу.

***

На следующее утро, надев брюки, рубашку и туфли без каблука, на случай непредвиденных догонялок, я пришла на встречу. Смирнов сдержанно поприветствовал и пригласил сесть на тот же стул, что и вчера.

Я приняла приглашение, но немного нервничала и поглядывала на дверь.

– Давай быстро все решим и разойдемся. У меня мало времени, – изрек из себя хам.

– Я только за.

– Записывай, Мария. Пунктов немного, но они очень важны! – Назидательно поднял палец вверх.

Я же от радости, что все проходит так гладко, заулыбалась, открыла ежедневник и приготовилась писать.

– Во-первых, мне не нравятся те дамы, которые убирают наши помещения.

– Чем же? Они не справляются или что-то испортили? – удивляюсь я.

– Нет, они полностью справляются со своими обязанностями, но их внешний вид – никакого эстетического наслаждения.

– Что?! – переспрашиваю я. Может, я выпила слишком много кофе и у меня слуховые галлюцинации?

– Я говорю, – громко выговаривает он слова по слогам, – в моей компании должны быть прекрасные феи, которые порхают по кабинетам. Желательно, стройные молодые брюнетки, не старше двадцати пяти.

– А вы их варить собрались?

– Нет, конечно. Лишь создаю своим сотрудникам комфортные условия.

А? Я не ослышалась?

Сижу и хлопаю беззвучно ртом.

Допустим, фей я ему найду…

Поторопилась я с выводами о том, что все пройдет быстро и без проблем. Смирнов же смотрит на меня так доброжелательно, как будто и не издевается.

– Что-то еще? – спрашиваю я.

– Да!

– Сантехники, охрана? Они также не удовлетворяют вашим требованиям?

– О-о-о, нет. Я не по этой части, – улыбается Смирнов, – пусть остаются.

– Спасибо, – я язвительно отвечаю.

– Да, не за что, – отмахивается Смирнов, как будто я сказала какую-то глупость. – Еще я заметил, что в туалетах белая бумага.

– И-и-и? – не верю своим ушам.

– Хочу, чтобы в женских была – розовая, а в мужских – голубая.

– Это тоже как-то влияет на психологический комфорт ваших сотрудников?

– Не думаю. Я так хочу.

– Могу предложить вам и третий вариант – радужный, вы же толерантная компания? – интересуюсь я с самым невинным видом.

– Это лишнее, – огрызается мужчина.

Я лишь пожимаю плечами. Хозяин барин.

– Что-то еще? – интересуюсь я в очередной раз с улыбкой, напоминая себе работника общепита.

– Да. Хочу, чтобы ты завтра принесла мне исправленный вариант договора и кофе. Я пью черный без сахара.

О-о-о, боги, дайте мне терпения. Я встаю из-за стола, не прощаясь, покидаю кабинет.

– Чтоб ты сдох, Ярослав Витальевич, – шиплю сквозь зубы.

– Что, Мария?

Ты смотри, у него еще и слух идеальный.

– Цветок засох, Ярослав Витальевич, – указывая на огромный фикус у выхода.

И на что я рассчитывала, когда шла к Смирнову?

Честно говоря, я даже фантазировала об извинениях, хотя бы самых скупых. Глупая Маша… он всего лишь продолжил свою игру, только руки держал при себе.

По традиции Смирнов нагнал меня около лифта.

– Кофе захотел, – пояснил. Двери лифта открылись. – Проходи, – пропуская вперед, посторонился мой персональный мучитель.

– Спасибо, я пешком, – развернувшись, я зашагала к лестнице.

– Не глупи, тут семь этажей, – услышала я за спиной.

***

В среду, взяв обновленный экземпляр договора и не забыв про кофе, щедро сдобренного семью ложками сахара, я гордо шагала в кабинет «Его мучительства».

В приемной Наталья сочувственно улыбнулась и сообщила, что меня уже ждут.

– Доброе утро, Ярослав Витальевич, ваш кофе, – звякнула я о стол чашкой.

– Доброе, Мария, – улыбался Смирнов.

Э-э-э, нет. По части искренних улыбок меня не победить – опыт. Широко улыбаюсь в ответ и присаживаюсь на тот же стул, что и всегда.

Протягиваю договор, и пока его изучают, слежу за реакцией. Ярослав Витальевич потягивает кофе. Надо отдать должное его силе воли, моя детская выходка не проняла. Жаль.

– Я бы хотел добавить еще пару пунктов.

– О, пожалуйста. – Я открываю ежедневник. – Готова записывать.

– Два раза в год нам нужен конференц-зал. Хочу проводить тренинги для своих сотрудников. – Я понимающе покачала головой, наконец-то адекватная просьба. – И в ближайшее время пусть проведут мероприятие на тему: «Женская агрессия, насилие в семье и на работе. Бесправие мужчин».

Вот как! То есть, это я на него напала?

– Я бы осмелилась предложить курс и для женщин, у вас их все же большинство в штате компании. «Мужчина насильник и агрессор. Профилактика и борьба», – парирую.

– Резонно, – допивая кофе, соглашается Смирнов. – И второе, хотел бы, чтобы на наших этажах около лифта прикрепили памятки, запрещающие входить в лифт с незнакомками.

– Вы хотели сказать, с незнакомцами?

– Нет! – издевательски поправляет. – Незнакомками! По опыту знаю, они опасны.

– Возможно, вы ее чем-то напугали? Или оскорбили?

– Не думаю. Скорее всего, дело в ней, – лениво протянул он слова.

– Да вы что?! – я искренне удивляюсь. – И что же с ней не так?

– Она боится признать, что ей понравилось. Себя обманывает и меня заодно.

М-да, от скромности не умрет.

– А вас никогда не посещала мысль, что нужна взаимная симпатия? – я делаю ударение на слове «взаимная».

– Я уверен, что она взаимна. – Не отрываясь, Смирнов смотрит на меня.

И зачем так смотреть? Вот чего он ждет? Что я сейчас признаюсь в том, как меня завел его поцелуй?! Или наброшусь на него, срывая с себя одежду, прямо в прыжке?

– Вам показалось. А, как известно, когда кажется, креститься надо.

Что за чушь я несу?

– Это какая-то местная традиция или общее провинциальное веяние? – издевается Смирнов.

Последняя фраза задела за живое.

Высокомерие, сколько его в нем?

– Как можно быть таким невыносимым?! Это риторический вопрос, можете не отвечать, – я рычу, направляясь к выходу. – Ярослав Витальевич, у вас тут цветок засох, опять! – Выхожу из кабинета, не прощаясь.

Слышу за спиной шаги.

Смирнов ровняется со мной.

– Решил прогуляться. Как я понимаю, ты больше любишь пешие прогулки, поэтому не приглашаю. – Останавливается около шахты лифта.

Мне же осталось горделиво вскинуть голову и проследовать к лестнице, проклиная тот день, когда встретилась с ним.

Здравствуй, четвертый день хождения по мукам!

Я плелась в офис Смирного со скоростью черепахи. Что спешить, если ничего не изменится? Всю ночь, наверное, выдумывал глупые дополнения.

Вот я сейчас приду, он наговорит мне колкостей, я не останусь в долгу – отвечу и покину этот проклятый кабинет ни с чем. Прохожу мимо Натальи. Безразлично взмахиваю рукой, в которой держу ежедневник, в знак приветствия и вваливаюсь в кабинет.

Подмигиваю моему другу фикусу, сажусь за стол, открываю ежедневник и, не здороваясь, говорю:

– Диктуйте.

На лице «Его мучительства» на пару секунд отразилось удивление. Да чему удивляетесь, господин Смирнов, никогда апатию не видели?

– Доброе утро, а где договор?

– А есть смысл его приносить, разве не будет новых пунктов? – отзываюсь с безразличием.

Мой телефон призывно звонит.

– Извините, мне нужно ответить. Я могу выйти, чтобы не мешать.

– Не стоит, говори тут.

– Да, Леонтий Борисович. Как ваши дела? Что? Опять? Я вас поняла, прошу прощения за предоставленные неудобства. Сейчас же переговорю. Да, я тоже иду в среду на торжество. Обязательно с вами станцую. До свидания, Леонтий Борисович.