— Что ты сказал магам?

— Соврал. Ложь она и есть ложь, какая разница, что за слова и убеждения это были?

— Неужели они просто так простили и отпустили тебя? — удивилась я.

— Всё непросто, Нуала, но тебе необязательно знать подробности. Главное, я сам знаю, чего ждать, и буду готов.

Он не хотел делиться, я не хотела настаивать.

— Мне просто интересно, что заставило тебя из негодяя стать благородным спасителем?

— Я спасаю свою душу.

— Понятно. Хочешь искупить грехи?

— Не хочу страдать в ловушке времени, когда умру. Помогая твоему ребёнку, я помогаю себе.

Я не знала, правильно ли поняла его, но кивнула. В любом случае мне следовало принять помощь мага ради малыша. Вряд ли Ракх вёл меня на погибель. Он мог бы отдать меня верховному чародею ещё в хижине, но не сделал этого. Значит, не прогнил до корней, и надеялся изменить свою жизнь. Если он вообще жил.

— Мой живот здоров, — отозвалась я. — Слава светлым богам! А на лошадь лучше и правда не забираться. Я в последнее время стала жутко неуклюжей.

— Будет хуже, — сказал он, как будто хорошо в этом разбирался. — Сразу говори, когда устанешь, сделаем привал.

Я кивнула. Нам предстоял всё тот же нелёгкий путь, и дорога до края леса заняла целых три дня. Всё это время Ракх старался почаще кормить меня, и даже отдал своё одеяло, чтобы не простыла. Мне казалось, что я понимаю, почему он так резко переменился, но все догадки я держала при себе.

— Хорошо бы устроить длительный отдых, у меня почему-то очень сильно ноют ноги, — сказала я, когда мы наконец-то остановились на поляне возле чистого ручья.

Теперь вокруг росли сосны и берёзы, и мне было в их компании спокойней.

— Какой у тебя срок? — спросил мужчина.

— Семь месяцев. Примерно.

— Хм. Домой вернуться уже не успеешь. Придётся переждать где-то неподалёку.

— А рожать где? Тоже в «неподалёку»?

— Я постараюсь найти тебе целителя. Осень на носу, но, возможно, удастся отыскать какое-нибудь заброшенное поместье… Здесь ведь много уцелевших построек.

— Мне не пережить зиму с новорождённым.

— Я тебя не брошу, — отозвался мужчина. — То есть… Я сделаю всё возможное.

И снова в глубине его глаза вспыхнуло что-то, подозрительно похожее на нежность, вот только направлена она была не на меня, а на дрожащего невидимого призрака.

— Прости, Ракх, но я тебе не верю, — устало вздохнула я.

— У тебя нет выбора. Либо я, либо никто другой. Я мог бы отправиться к Вратам, передать весточку твоим мужьям через Привратника… Но опять-таки, одна ты здесь не выживешь.

Сама не знаю, почему я вдруг всхлипнула.

— Мужу. Одному. Другой погиб в битве с нечистью.

— Ты поэтому сбежала? — тихо спросил он. — Потому что решила, что его смерть на твоей совести?

Я кивнула.

— Если бы тогда ты не подтвердил моё проклятие…

Меня вдруг объял новый страх: а если он договорился с остальными колдунами отнять у меня ребёнка, едва тот родится?.. Я сглотнула, прикидывая варианты. Сбегу от него — справлюсь ли одна? А если доверюсь снова, не придётся ли вновь об этом пожалеть?

— Что? — спросил мужчина.

— Думаю, стоит ли с тобой связываться, — ответила я, внимательно наблюдая за его реакцией. — Вдруг ты и моё дитя захочешь использовать в своих целях?

— Ты имеешь полное право так думать, — кивнул он. — Но выбора-то у тебя нет — либо со мной, либо одна.

— А если я захочу уехать — отпустишь?

— Чтобы тебя какая-нибудь тёмная гадость растерзала?

— Допустим, ты и насчет гадости тоже врёшь.

— Тогда уж допускай, что всё мною сказанное — сплошная ложь.

— Допускаю. — Мне вдруг стало тяжело дышать. — Кто предал однажды, предаст и дважды… Подожди.

— Что такое? — нахмурился маг.

— В глазах потемнело. Мне нужно сесть.

Тишина была мне опорой, но Ракху всё равно пришлось схватить меня за плечо.

— Не трогай, — пробормотала я.

— Ты чуть не упала прямо на живот, дурочка. Сомневайся, огрызайся, но думай головой: одной тебе не справиться! Тут никакое светлое волшебство не подействует. Даже если допустить, что ты сама доносишь и родишь дитя, как ты потом с новорождённым пропитание добывать будешь? Станешь гоняться за зверьём с камнями, рискуя напороться на кабанов или волков? Чтобы они тебя вместе с ребёнком растерзали?

— Здесь нет волков, — выговорила я, отходя от него. — И свиньи совсем не злые.

— Об этой земле нам теперь ничего не известно. Разве она не изменилась? Разве ты не чувствуешь, что здесь поселились иные силы? Ещё вчера я слышал волчий вой.

— Ладно, выбора у меня и правда нет. Но чего ты ждёшь от меня, Ракх? Неужели после всего хочешь, чтобы мы пожали друг другу руки и стали полноценными приятелями? — Я потёрла лоб, и вдруг в голову пришла отличная мысль: — Ты говорил, что исполняешь клятвы. Получается, ты предал своих друзей?

— Они мне не друзья. И я бы никогда не стал использовать магию против беременной.

— А против беззащитной девушки — запросто.

— Я живу во мраке, Нуала. В постоянной боли, которая подобна зверю со множеством щупалец. Нет частицы в моём организме, которая бы не была поражена ею. Когда много лет выжидаешь, а потом обретаешь надежду, о чести и достоинстве как-то не думается. Но даже адские муки не заставили бы меня поднять руку на беременную.

Призраки прошлого замаячили за его спиной, но я разглядела только безликие очертания.

— Тогда у меня к тебе предложение, — решилась я. — Мы принесём клятву: ты не обидишь меня и моего ребёнка, а я помогу тебе избавиться от проклятья, едва рожу дитя.

— Хм. Какую именно клятву ты имеешь в виду? На крови?

— Можно и на крови, если она самая надёжная.

— Куда уж надёжнее, — по-прежнему хмурый, отозвался Ракх. — Ладно. Давай сделаем это прямо сейчас, дабы тебе стало спокойнее. Чем меньше ты будешь переживать, тем лучше для ребёнка.

Я никогда не приносила подобных клятв — у летов это было не принято. Мужчина взял меня за руку, вытащил кинжал и уколол сперва свой палец, потом мой. Рука непроизвольно дёрнулась.

— Прости.

— Ничего. — Он красиво и пластично пошевелил пальцами, и в воздухе повисла багровая змейка. — Дай руку.

Я послушалась, и алая змейка, что текла по пальцу, превратилась в язычок пламени. Когда они соединились, Ракх сказал:

— Нуала из рода Нукк, я клянусь защищать тебя до того момента, как ты родишь дитя, и после, пока ты не вернёшься домой — где бы он ни находился. Клянусь, что не причиню вреда ни тебе, ни твоему ребёнку.

Змейка вспыхнула, разбрасывая кругом нас белые искры.

— Ракх из Тёмных, я клянусь помочь тебе избавиться от проклятия, и сделать для этого всё, что в моих силах, едва разрешусь от бремени.

Кровавый огонёк стал синим, и вскоре потух. Следом за ним исчезла и сияющая змейка.

— Довольна?

— Да.

— Палец замотай и пошли. Чем раньше мы доберёмся до укрытия, тем раньше ты отдохнёшь. Вижу ведь, что ноги едва переставляешь…

Мы нашли укрытие уже к вечеру. Им оказался особняк в берёзовой роще, почти целый, не считая обвалившейся в северной части крыши.

— Он безопасен. Сейчас я ещё чары наложу, чтобы магия не пробралась, и можно обустраиваться.

— Предлагаешь мне здесь рожать? Не слишком светлый дом.

— Зато надёжный. Его можно прогреть: я видел в лесу горячие камни, попытаюсь притащить парочку. Вода поблизости есть, в реке наверняка достаточно рыбы. В лесу скоро будут ягоды и грибы. Может, Лета и изменилась, но она не умерла.

— Тогда почему здесь никто не живёт?

— Магия, — отозвался он. — И множество одичавших зверей. Знаю, у вас они были ручные, да и крупных хищников не водилось.

— Только возле моего дома. Севернее и медведи были, и пумы. Хотя они и правда никогда человека не трогали.

Мне показалось, что Ракх тихо вздохнул.

— Поэтому у нас много забот. Тебе предстоит сделать некоторые заготовки, а мне заняться тем, чего я терпеть не могу: пойти на рыбалку. Умеешь рыбу коптить?