— Завтра мы двинемся по старому тракту к северным границам Леты, — сказала я. — По этой дороге сейчас вряд ли кто ездит, кроме пустынных жителей, но в таком виде я их не боюсь.

— Угу, — отозвался мужчина. — Как скажешь. Я бы предпочёл, конечно, по холмам… Но дорога тоже хороший вариант.

— Чем холмы лучше?

— Тем, что там еды больше, — отозвался он, убирая свиток и доставая новый. — Ты вообще стала много есть.

— Подумаешь! Если я худая, это ещё не значит, что у меня плохой аппетит. Нам всё равно придётся сделать запасы. Когда ты последний раз был в Лете?

— Много лет назад, — сказал он. — Когда она пала.

— И не знаешь, как там сейчас?

— Предполагаю, что многое выросло заново, и живность есть, но людям на проклятых землях если и живётся, то нелегко.

— Получается, верховный жрец считал себя сильнее природы?

— Колдуны всегда сильнее, — высокомерно заявил мужчина.

— Ну конечно, — отозвалась я с улыбкой. — Поэтому могут одним взмахом ладони остановить смерч или заставить дождь вернуться обратно в тучи.

— Не надо этих глупых преувеличений, — поморщился Ракх. — Дело не в том, насколько маги сильны против стихии, а в том, как часто от них требуется решительное вмешательство в дела неба и земли. Думаю, если бы мог, я бы вернул Лете её благополучие, но для этого нужно отдать всю силу и оставшуюся жизнь.

— Если бы ты вмешался, то утратил бы свою магию, не так ли?

— Да.

— Но ты не пожертвуешь силой ради каких-то там проклятых земель, — кивнула я.

— Не пожертвую. Магия нужна мне для иного служения.

Я не хотела обвинять его в малодушии. Прежде стоило в себе разобраться. Вскоре мы уже покинули погост, и теперь неспешно ехали через красивый сосновый бор.

— Ты всё ещё больна? — спросил мужчина.

— Да. У меня это и раньше бывало. Последствия тяжёлой жизни в городе — живот слабый. Поэтому может тошнить от быстрой езды, непривычной еды. Мне нужно больше есть и чаще отдыхать, и всё будет хорошо.

Он подозрительно на меня покосился, и я замерла, опасаясь, что маг всё поймёт. Но нет, мужчина пожал плечами, и в глазах его не сквозило сомнение.

— Ладно. Уже достижение, что мы сюда добрались без происшествий, но на проклятых землях можно всякого ожидать. Здесь иная магия, и существа за это время могли родиться всякие. Поэтому постарайся никуда не отлучаться…

— В кусты тоже нельзя?

Я про себя благословила его нежелание вникать в мои проблемы. Кто другой давно бы догадался, в чём дело, но Ракх и не подозревал, что мой живот вовсе не испорчен, наоборот, лелеет маленькое счастье. Я долго изучала карту, чтобы выбрать самый короткий путь. После полугода вряд ли смогу залезать на лошадь без посторонней помощи, да и опасно это будет.

Но пока что, чувствуя, как растёт во мне новая жизнь, я изо всех сил старалась контролировать тело. Малыш временами был очень активен, пинался и крутился, пока что не доставляя мне неприятных ощущений. Да и дорога, что мы избрали, оказалась хотя и заброшенной, но пригодной для двух всадников. Я поражалась скрытым силам своего организма! Казалось бы, долгий путь и отсутствие поддержки должны были меня сломить, но тошнота вскоре прошла, жор усилился, и единственное, что могло выдать меня — это постоянные позывы по нужде. Тут уж сделать что-либо было решительно невозможно.

Я разрасталась и понимала, что вскоре просто не залезу на Тишину, но умная кобыла стала ложиться, подставляя спину, а мне оставалось только осторожно на неё садиться. Слава светлым богам, что мы добрались до Леты всего за две недели! И плохо, что родина встретила меня тёмным усталым лесом, где неизвестно, что удалось бы поймать на обед.

— Деревья выросли, — выговорила я, осматривая как будто знакомые, но мрачные места. — Прежде здесь не было елей.

— Лес жив, но он страдает, — сказал Ракх. — Как долго отсюда до твоего дома?

— Дня четыре… Или чуть больше. Разве нам нужно именно там проводить ритуал?

— Не обязательно. Я расспросил людей в Красном погосте, они говорят, западнее живёт одна хорошая семья.

— У самой окраины леса?

— Угу. Они ходят в Лету охотиться, и к магии вроде привыкли. Можно было бы заехать к ним, порасспросить.

— Давай так и сделаем.

Меня радовал любой отдых, а если ещё и люди попадутся хорошие — я непременно поговорю с хозяйкой дома о своём положении. Верховая езда доставляла одни только неудобства, и я чувствовала, как всякий раз, едва Тишина прибавляла ход, у меня неприятно напрягался живот.

— Вид жуткий, — сказал между тем Ракх.

Мы ехали вдоль тихих ельников, и некоторые деревья, выросшие криво, да к тому же высохшие, походили на изломанных покойников.

— Почему вы сделали это? — не выдержала я. — Зачем уничтожили мою родину?

Мне казалось, что мужчина огрызнётся, но он ответил спокойно:

— Потому что верховный жрец увидел будущее: светлая магия делает каждого богом, и каждый может править в своём собственном государстве. Это означало бы свержение его власти, уничтожение порядка. И исходила эта угроза от Солнечного края.

— А что люди, Нуала? Думаешь, были против? Да они рукоплескали нам! Толпой управлять очень просто. Ты сказал им, откуда исходит опасность, показал, кто хочет посягнуть на их богатство и благополучие — и они атакуют. Солнечные дети, женщины, старики — без разницы, кого давить ради мнимой свободы. Ведь всегда проще уничтожить чужих, не таких, как ты сам. Отец Сагора представил всё так, будто правитель Лет — есть самая страшная угроза для жизней тысяч вардарских семей, а мы были защитниками, или, если хочешь, носителями правды. Мы шли не убивать — освобождать священным огнём.

Меня трясло от отвращения и ненависти, и Ракх нахмурился:

— Я знаю, что это непростительно. Ведаю все твои чувства. Но поверь, мы даже не представляли, что нас ждёт. Неся проклятие невинным, мы были прокляты сами. Кто не сгорел от неведомого жара в первый год, того нагнали долгие и страшные изнурительные болезни. Но это не свет летов мстил нам, это справедливая магия вернулась бумерангом к тем, кто не ведал законов природы. Я остался жив только потому, что умел признавать ошибки. Верховный выжил, потому что у него была возможность вытягивать силу из многочисленных рабов.

— Значит, природа оказалась сильнее вас, — подытожила я.

— В тот раз — да, — признал он. — Но только потому, что мы были не готовы.

— А сейчас ты готов? Не боишься, что неведомое колдовство тебя растерзает, как ты терзал мою родную землю?

— Боюсь, — признал он. — Но дальше жить с этим грузом не могу. Я тоже болен, Нуала. Давно. Моё проклятие в том, насколько медленно я умираю.

— Но всякий хочет жить.

— Именно.

— И ты пойдёшь на всё, чтобы излечиться?

Он задумался на пару мгновений, потом отрицательно покачал головой.

— Не на всё. В магии нужно уметь подавлять эмоции. Скажем так: я готов на многое.

Я кивнула, и до самых сумерек мы не разговаривали. Я всё думала, как мне действовать дальше, и не лучше ли остаться у этой семьи до момента рождения ребёнка, притворившись больной… Или вовсе отправиться в один из городков на северо-западе, и там найти кого-нибудь, кто не откажет в помощи. А вдруг сам Ракх согласится помочь? Однако он оставался для меня крайним вариантом.

Уже ночью мы подъехали к маленькому домику — явно заброшенному.

— Где же люди? — огляделась я.

— Это не то место, — отозвался маг. — Мы остановимся здесь на ночлег, а завтра встретимся с охотниками.

— Ну, ладно.

— Почему ты не хочешь говорить о мужьях? Не повезло с ними?

— Наоборот, — отозвалась я, плотнее запахивая плащ. — Просто… Не уверена, что ты поймёшь.

— Просто признай, что была несчастлива в браке, — сказал он, и я покраснела.

— Как сильно тебе хочется узнать о моём несчастье! Так вот знай: я была счастлива с ними, и благодарна Йану, что он даровал мне это недолгое, но лучистое счастье…

— А, младший. Он был умён не по годам, раз, несмотря на все старания, взял тебя в жёны и берёг как зеницу ока.