Йан покачал головой, то ли одобряя, то ли осуждая обычаи Вардара.

— Что ещё?

Я принялась перечислять, тщательно втирая прозрачный настой. Хотелось надеяться, что это не доставляло ему неприятных ощущений. Когда рана подсохла, и немного выветрился запах трав, я спросила, не сдержав любопытства:

— Разве на Зальмите всё иначе?

— У нас мужчина — хозяин в доме, но он не владеет женщиной, словно вещью, — ответил Йан. — Ей позволены свободные мысли и отличное от мужского мнение. Для меня важно, чтобы ты была честной и естественной в проявлении чувств. Сможешь?

— Немного старания, храбрости и уверенности в себе — и всё получиться.

Я подавила судорожный вздох. Физическая сторона любви пугала меня больше прочего. А что, если всё-таки соврать, выдумать для него несуществующий, неприглядный образ? Я могла быть грубой, злой и даже истеричной, но, глядя на этого грязного, усталого воина, ощущала нечто странное в сердце. Не жалость и не сочувствие, и не восхищение его стойкостью. Но — тихую нежность и жажду, которые пугали куда больше, чем ненависть и покорство.

— Всё, я закончила. Теперь приготовлю ванную.

— Благодарю, супруга, — отозвался он.

Я двинулась к большой лохани, и он пошел следом. Пока я открыла трубы и нашла мыло, пока принесла полотенца и чистую мужскую рубашку, что всегда имелась в шкафу на случай появления мужа, Йан успел раздеться, и теперь полулежал в голубой воде, которая ничего не скрывала.

Я никогда прежде не видела обнаженного мужчину, и старалась Йана не разглядывать, хотя и знала: придётся. Нужно вымыть его, а потом заново перевязать. Это моя первостепенная обязанность: заботиться, угождать, услаждать. Я взяла губку, хорошенько ее намылила, и решительно приблизилась:

— Позволь помочь.

Он кивнул и повернулся спиной, на которой обнаружилось множество шрамов. Волосы его намокли и отяжелели, и я отвела в сторону иссиня-чёрные кудри. Не думала, что подобные прикосновения столь остры и ощутимы, и всегда считала себя холодной. Теперь стало ясно: хотела считать. Появившееся чувство было звериным, древним и яростным. Оно подавляло мою прочную разумность и отпускало на волю дивные, неожиданно смелые фантазии. Мне на мгновение захотелось быть с Йаном в этой ванной, обнять, прижаться, узнать его силу…

Я с привычной жёсткостью оборвала поток ярких образов. Желание — это одно, а любовь — совсем другое. Между нами пропасть чувств и свершений, ведь он — зальм, а я — лета. Тогда почему же я никого до Йана не желала? Почему его присутствие, запах и дыхание вызывали в глубине тела неведомый трепет? Неужели лишь мужество и сила способны были так стремительно поменять мои представления о мужчинах?

Какое глупое покорство мощи и красоте! Я резко провела губкой по его спине, и Йан наверняка почувствовал, как дрожат мои пальцы.

— Для меня это впервые. Всё впервые.

— Понимаю, — сказал он так искренне, словно и правда понимал. Однако я упрямо отказывала верить в счастливые совпадения.

— Пожалуйста, вытяни руку. Теперь другую. Хорошо, теперь я промою твои волосы.

Мне начинало нравиться его доверчивое расслабление. Удивительно: мы едва знакомы, а Йан ведёт себя здесь как дома. Наверное, то было качество, присущее многим путешественникам — ловить мгновения отдыха и наслаждаться малым. Я принялась массировать его голову, подливая специального масла, которое хорошо увлажняло волосы.

— Что за запах? — спросил он, не открывая глаз.

— Это кора и травы, и ещё особый мёд. Прости, у меня нет мужского мыла.

— Не напрягайся, — сказал он, нахмурившись. — Я просто спросил.

Я сглотнула. Он не был глуп и сразу понял, что я не столько волнуюсь, сколько боюсь в чём-то ему не угодить. Проклятое воспитание! Из меня всё-таки сделали рабыню! Я стиснула зубы. Чему доверять: разуму или чувствам? Йан покамест не сделал мне ничего плохого, а, значит, правда была у сердца.

— Я должна помыть тебя ниже — поясницу и ноги.

— И не забудь о том, что между ними, — усмехнулся он, и я покраснела до самых стоп.

Мужчина начал подниматься, и я едва не отскочила прочь, но потом взяла себя в руки и решительно коснулась его узких бедер, крепких ягодиц, голеней и щиколоток. Несмотря на тёмные волосы, Йан был не слишком волосат. Зато мышцы у него были железными, и — никакого жира.

— Мне повернуться? — спросил он из-за плеча.

Я была не готова смотреть на него спереди. Только не сейчас.

— Я сначала ополосну, промою волосы. Потом будем мыться дальше.

Мужчина был послушен. Кажется, ему нравилась процедура купания. Удивительно, что и мне всё это начинало нравиться, особенно потому, что Йан не делал попыток пристать. Не таков он был, как остальные вардарцы, это уж точно. Я-то, пока в городе с дедушкой жила, многого успела насмотреться…

— Мне придётся купать вас обоих там, за горами? — не удержавшись, спросила я.

Он хмыкнул, и после небольшой паузы ответил:

— Не уверен, что Ульф захочет вот так принимать ванную. Он куда чаще плавает в озере.

— Это возможно? Ведь лето на севере короткое, и вода наверняка толком не прогревается!

— Да ты никак неженка, госпожа Лето?

Я нарочно ливанула ему воду прямо в глаза, и мужчина, отплёвываясь, рассмеялся.

— Волкам не страшен холод, — сказал он.

— Из рода волка, Нуала. Также как ты — дитя солнца.

— Это несовместимые понятия. Сила стихии куда больше, чем та, которой обладает зверь.

— Согласен, но разве твои предки столь могущественны, чтобы уметь сжигать всё на своём пути, подобно лесному пожару?

— Нет, — отозвалась я смущённо. — Прости меня. Это было грубо.

— Я понимаю причины такого поведения. Ты изо всех сил стараешься не показать, как растеряна, — сказал он. — Уверен, обычно ты куда более нежная и миролюбивая.

— Обычно я незамужняя. Мне придётся спросить ещё раз, Йан: уверен ли ты в своём выборе? Я никогда не была нежной, и послушной не стану…

Я врала, и эта ложь обжигала. Нет, так нельзя. Только не с ним, ведь он говорил правду.

— Мой выбор мы больше не обсуждаем, — сказал мужчина.

— Но разве твой брат…

— Он одобрит тебя. Наши вкусы во многом совпадают.

— Ты меня не знаешь!

— Узнаю. Нам не нужна игрушка, Нуала, мы уже не любопытные пареньки. Нам нужна супруга, которой можно доверять. Ульф предпочёл бы всё взвесить, не полагаясь на первое впечатление, я же действую импульсивно. Ну и твоя красота сыграла не последнюю роль. Кому же не хочется заполучить в жены подобное великолепие?

Я напряженно сжала край ванны.

— Красота ничего не стоит. Моё проклятие, вот что реально.

— То, что предлагаем мы, тоже.

— Что?

— Двойной брак. Для тебя ведь это — основная причина тревоги?

Я не ответила, пытаясь собраться с силами и не расплакаться.

— Возможно, Ульф даст тебе то, чего никогда не дам я, а я дам то, чего не сможет дать он, — продолжил Йан. — И участь твоя не так и ужасна. Продолжим купание и не будем больше возвращаться к этой теме.

Я не посмела возразить.

Нужно тщательнее прятать страх. Я должна принять свою судьбу, или будет хуже. Уж лучше муж, который пытается помочь мне освоиться в новой роли, нежели равнодушный и холодный. К тому же Йан был отнюдь не уродом, и не стариком, и даже не сумасшедшим… Почему судьба преподнесла мне этот подарок? А вдруг то вовсе не радость была, а очередное, самое сложное в моей жизни испытание?

Йан поднялся, и я отвела взгляд. Мыла, терла, но как будто управляла чужим телом. Руки были ватные, сердце с силой билось о грудную клетку. Как-то девушки обсуждали, что у высоких и мощных мужчин не всегда большое естество, но мой нежданный муж оказался большим везде… Я готова была рвануть прочь, видя, что мои прикосновения действуют на него вполне естественным образом. К тому же Йан наблюдал за мной, и был спокоен, несмотря на заметное возбуждение, и это окончательно сбило меня с толку.

— Дальше, пожалуйста, мойся сам, — выговорила я. — Принесу ещё полотенце… И ещё мыло. И… и приготовлю постель.