К у з ь м и н. Мы здесь не затем, чтоб просить разрешения быть республиканцами.
С е р г е й М у р а в ь е в. Когда взбираешься на гору, нельзя на каждом шагу приседать и смотреть вниз.
М а т в е й М у р а в ь е в. Мы азиаты, у нас не может быть свободы. Нам нужен деспот в лице царя или президента, все равно.
Кн. Т р у б е ц к о й. Вы правы, нам еще нужно учиться у Запада. И сама революция невозможна ранее десяти лет.
С е р г е й М у р а в ь е в. Почему же не тысячи?
Б е с т у ж е в. Как вы благоразумны, князь. Вы и не догадываетесь, что революция начнется через две недели. Государь приедет на смотр, а мы, переодевшись в солдатские мундиры, займем караулы и ночью убьем его. Мы снимем голову, и тело будет бессильно.
П е с т е л ь. Мы истребим всю царскую фамилию.
К у з ь м и н. Всех до одного!
С у х и н о в. Пятнадцать членов Общества Соединенных Славян готовы на цареубийство.
С е р г е й М у р а в ь е в. Да, мы начнем. Полки готовы. Может быть, вы не откажетесь притти на помощь победителям, если мы победим, и умереть с нами, если мы будем разбиты. Россия - страна чудес, где живут вместе Христос и дьявол, академик и знахарь, азиатский деспот и человек, безграничный в свободе. Она даст миру счастье, она первая уничтожит власть. Если наша кровь будет незаметной каплей в потоке революции, - для этого стоило жить. Пусть мы погибнем, и история будет лгать о нас, как старая гадалка, пусть у побежденных ищут ошибок те, кто не испытал неудачи. Мы будем приветствовать грядущее, если оно вспомнит нас, и, если забудет, все равно привет ему!
К у з ь м и н. Смерть старой России!
С у х и н о в и Б е с т у ж е в. Да здравствует республика!
Кн. В о л к о н с к и й. И ранее тысячелетия, князь.
Кн. Т р у б е ц к о й. Энтузиазма мало для победы.
К у з ь м и н. У нас будут пушки в подкрепление к нему. Мои солдаты ждут только приказа. Я вчера объявил им, что скоро поход. Жаль только, что я сказал об этом поручику Буслаеву.
С у х и н о в. Ты с ума сошел! Разве станет молчать этот дурак. Ведь он все передает своему дяде, корпусному командиру.
К у з ь м и н. Ты думаешь? Тогда завтра же вы найдете его мертвым.
Б е с т у ж е в. Что вы хотите делать?
С е р г е й М у р а в ь е в. Подождите, может быть, можно обойтись и без убийства.
К у з ь м и н. Завтра же он умрет.
Кн. Т р у б е ц к о й. Это невероятная жестокость. Он не виноват в том, что вы не умеете хранить тайн.
К у з ь м и н. Да, да, я виноват. Я убью его, а потом себя.
Кн. В о л к о н с к и й. Нельзя так бросаться жизнью.
П е с т е л ь. Можно, если нет выхода.
С е р г е й М у р а в ь е в. Нет, я знаю Буслаева. Его можно уверить, что это была шутка. Я или Миша возьмем на себя это. Не отчаивайтесь, Анастасий Дмитриевич. Будьте сдержаннее в следующий раз. Человеческая жизнь слишком дорога, чтоб рисковать напрасно.
П е с т е л ь. Она ничего не стоит. Придет минута, когда вы не только поймете это, но докажете своей рукой.
Кн. Т р у б е ц к о й. Мы не найдем общего языка, господа.
С е р г е й М у р а в ь е в. Как вы боитесь ответственности, князь, даже за себя; а если придется взять ее за других?
Кн. Т р у б е ц к о й. Да помилуйте, Сергей Иванович. Истребление всей царской фамилии, значит и детей и женщин. Хладнокровное убийство ни в чем неповинного человека. Мы не пойдем на это.
К у з ь м и н. Ну, и не надо, обойдемся и без вас.
С у х и н о в. Страшновато, ваше сиятельство, что и говорить. Не лучше ли подождать, пока царь сам даст республику, а помещики подарят крестьянам землю. Добродетель - дело великое, да и всем было бы спокойнее.
Кн. Т р у б е ц к о й. Я нахожу излишней вашу иронию, сударь. Вы видели только сейчас, к чему приводит революционное рвение, и если на нас донесут...
С у х и н о в. Я также вижу, к чему ведет ваша добродетель. Вы хотите ехать на плечах мужика, а потом сказать: ведь ты добился вольности, голубчик, так и подыхай на свободе. Кукиш тебе вместо земли.
Кн. Т р у б е ц к о й. Вы грубы.
С у х и н о в. В пансионах не обучался, ваше сиятельство. Потому, верно, и вижу, что за мыслями высокими весьма невысокие прячутся.
Кн. Т р у б е ц к о й. Господа, при таких условиях я отказываюсь от переговоров.
П е с т е л ь. Я этого не думаю, князь. Мы говорили не с Трубецким, а с представителем Северного Общества. Но грубость не есть признак демократии, Сухинов, и потому умерьте ваш революционный гнев. Революция только выиграет от этого.
(Входит Степан.)
С т е п а н. Ваше высокоблагородие, словно кто-то у плотины шмыгнул. Камешки в воде забулькали. Обошел - никого нету. Как прикажете?
П е с т е л ь. Агент генерала Рота.
С е р г е й М у р а в ь е в. Вы думаете - Бошняк?
Б е с т у ж е в. Пойдемте, посмотрим.
(Бестужев, Сухинов, Кузьмин и Степан уходят.)
М а т в е й М у р а в ь е в. Скверно.
Кн. Т р у б е ц к о й. Не бросить ли бумаги в реку?
П е с т е л ь. Мельница еще не горит.
Кн. Т р у б е ц к о й. Эти прапорщики только губят все дело. Зачем вы принимаете их в общество?
Кн. В о л к о н с к и й. Армия состоит не из одних генералов, князь.
Б е с т у ж е в (в окно). Никого нет, господа. Это, верно, кошка пробежала по плотине. В такую ночь зеленую, прозрачную
немудрено свалиться в мечтах в реку. Но надо зарыть бумаги. Степан принес их и лопаты. Вы идите, господа, а мы с Кузьминым и Сухиновым скроем ваши мысли, Пестель, пока не придет время показать их миру. Ваша "Русская Правда" вся здесь. Отлично.
Кн. Т р у б е ц к о й. Да, пора. Может быть, Юшневский...
(Кн. Трубецкой, кн. Волконский, Матвей Муравьев и др. уходят. Бестужев, Сухинов и Кузьмин берут ящик и лопаты и выходят за ними.)
П е с т е л ь. Однако он неподатлив. Страх и слабых людей делает сильными.
С е р г е й М у р а в ь е в. А, между тем, он не трус. Я помню его в сражении под Бородино и под Лейпцигом. Впрочем, солдат и заговорщик - не одно и то же.
П е с т е л ь. Итак, мы не встретимся с вами больше до начала действия. Победа или поражение, Александр или мы. В России становится тесно.
(Пестель и Сергей Муравьев уходят. Входит Шервуд и осматривает стол и скамью.)
Ш е р в у д. Ничего... а были. Она. Записочка беленькая. Сейчас заговорит и расскажет. (Подходит к свече, читает.)
О, младость горькая и сень
