От автора

В 1963 году произошло много событий, которые в той или иной мере отразились на мировой истории. Заключались международные договора и открывались новые авиалинии. В Кувейте вступила в силу первая Конституция независимого государства. В Ираке произошёл военный переворот. Никита Хрущёв предложил поэту Андрею Вознесенскому покинуть Советский Союз. Но 27 января в день, когда родился Константин Григорьевич Куроленя, никаких знаменательных событий не произошло.

В рубленном наследном доме семьи Григория Кураленя (белорус) бабка Варварка приняла роды у его жены Катерины Касьян (украинка). Отец новоиспечённого гражданина страны Советов работал кузнецом в местном МТС, что находилась в деревне Новосергеевка Серышевского района Амурской области. А вот для села белорусских переселенцев событие было не рядовым, и отмечали рождение четвёртого ребёнка молодого кузнеца весело, с песнями.

Тихий, белокурый мальчик в пять лет самостоятельно выучился читать и пошёл записываться в школьную библиотеку. Библиотекарь была очень удивлена и вопреки всем правилам записала любознательного ребёнка в ряды школьных читателей.

Помню, как гордо я вышагивал по дороге домой, прижимая локтём свою первую в жизни книгу «Сказку о царе Салтане». С тех пор Александр Пушкин стал самым любимым и непререкаемым авторитетом в области литературы. Он дал мне толчок и желание сплетать из слов замысловатые кружева четверостиший. Писал много, но для себя. Служба в Советской Амии в славном городе Ленинграде принесла первую известность на литературном поприще. Я писал стихи и четверостишия в дембельские альбомы.

В 1986 году по комсомольской путёвке я уехал в глухую тайгу строить город будущего Боневур на крутых берегах величавого Амура. Город мы не построили. Перестроечная разруха убила порыв молодых сердец. Но это событие, в смысле литературной жизни оказалось весьма знаменательным. Впервые, в книге Елены Грушко «Наш город», были напечатаны мои стихи. Написанная на мои стихи отрядная песня была исполнена на волнах радиопередачи «Юность».

Посетивший стройку Роберт Рождественский, вопреки принятому в отряде сухому закону, выпил с членами литературного общества коньяка «Арагви» и написал мне рекомендацию на семинар молодых поэтов и прозаиков Дальнего Востока.

Мои произведения серии Великое Кочевье посвящены истории присоединения и освоения Дальнего Востока. Действие романа «Золото острова Аскольд» происходит в городе Владивостоке в 1908 году. Ротмистр жандармского корпуса Алексей Кублинский занимается расследованием убийства неизвестного найденного на льду Амурского залива. Куда приведут следы загадочного преступления? Кому достанется карта сокровищ острова Аскольд?

Глава 1.

Лето 1096 года. Приморье

У молодого воина не осталось сил. Но покачиваясь от усталости, он продолжал брести по осенней тайге. Даже в таком жалком состоянии его ноги не цеплялись за корявые корни деревьев. Привычная к их непредсказуемым уловкам ступня самостоятельно находила удобное место среди разлапистых хитросплетений.

Так потаённо ходить по таёжным буреломам по силам лишь опытным охотникам и умелым воинам. Это умение впитывается с молоком матери и доводится до совершенства долгими изнурительными тренировками.

Затуманенный бессонными ночами взгляд не радовали яркие краски осенней природы. В его голове расплывающейся вязкой мозаикой кружились воспоминания недавнего прошлого.

«Тебе будет трудно, – звучал в воспалённых мозгах голос бодзиле (вождь, князь) Агуды. – Но думаю, что дойдёшь, иначе быть беде!».

– Дойду, бодзиле, – скривились губы в презрительной усмешке к трудностям. – Обязательно дойду!

Ещё пять дней назад юноша и не подозревал о той миссии, что выпадет на его долю. Он был обычным телохранителем из личного десятка вождя чжурчжэньского племени.

– Верю тебе, Сигунай, – внимательно вглядываясь в глаза юноши, произнёс Агуда и протянул ему свёрток. – Этого воина ты должен передать лично амбаню (военачальник) Васаю.

Бодзиле развернул грубую тряпицу, и перед глазами юноши появилась небольшая статуэтка чжурчжэньского воина.

Работа неизвестного мастера была великолепна. В фигурке из белого клыка морского зверя выделялась каждая складка одежды и деталь оружия. Но самым необычным было то, что воин со скульптуры не раздвигал губы в свирепом оскале, а хитро улыбался, заглядывая прищуром своих слегка раскосых глаз в самую душу.

– Он улыбается, – растерявшись от неожиданности, вымолвил Сигунай. В голове юноши промелькнула крамольная мысль, что неужели срочность миссии заключается в том, чтобы передать дорогую игрушку ваньянскому полководцу?

– Фигурка воина – это тайное послание, – словно почувствовал его сомнения Агуда. – Ты должен знать лишь то, что можно. В нём указаны имена предателей-заговорщиков. Жизнь амбаня в опасности.

– Сколько времени у меня есть? – от мысли о причастности к великой тайне у Сигуная перехватило дух.

– Время, такая роскошь, которой у нас с тобой совсем нет, сынок, – скривилось лицо Агуды в недовольной усмешке. – Это следовало сделать ещё вчера, потому что наёмные убийцы уже в пути, и тебе следует их опередить.

– Я всё сделаю, бодзиле! – вытянулся перед вождём польщённый доверием воин.

Он как телохранитель был при Агуде на том самом военном совете, где решалось будущее народа чжурчжэней. Все вожди предлагали не обращать внимания на то, что корёсы вторглись в земли Хэлани и Суйфуня (Приморье) и, несмотря на это, начать войну с киданями.

– С корёсами мы как-нибудь потом справимся, – говорили они. – Такое уже бывало не раз. А вот кидани сильны, и необходимо бросить против них все силы.

И только лишь один Агуда встал и, сверкая глазами, произнёс:

– Потерять Хэлань – значит потерять всё! Мы не можем оставить в тылу захваченные корёсами земли. Приморье должно стать нашей опорой и надёжным тылом в войне с киданями. Только разгромив захватчиков корёсов, мы сможем покончить с ненавистным игом киданей.

Лишь после этой речи военный совет согласился с доводами Агуды и направил армию амбаня Васая на Хэлань. И вот теперь главнокомандующему угрожает опасность.

– Я успею, бодзиле, – прошептал юноша.

Он сумел сделать ещё несколько шагов. Его ноги подкосились, и окоченевшее от усталости тело медленно завалилось на спину. Побеждённый усталостью воин лежал на, широко раскинув руки. Перед прикрытыми глазами роились вязкие мошки, а отключающийся мозг выдавал обрывочные сгустки реальных и нереальных событий прошлого.

– Я не пойду по дорогам петь песню любви, если ты не вернёшься, – Сигунай смотрел на склонившееся перед ним лицо. – Я не хочу другого мужчины кроме тебя.

«Это же Айра! – промелькнула в голове вялая мысль. – Но как она здесь оказалась? И почему она должна петь песню любви другому?».

– Ты звал, и я пришла, – звонкий голосок девушки сам ответил на незаданный вопрос.

– А кто тебе сказал, что я не вернусь? – произнёс юноша. – Вот выполню волю бодзиле Агуды и приду к твоим родителям. Моя любовь сильнее, чем смерть.

– Конечно, придёшь, если немедленно встанешь! – неожиданно выкрикнула девушка. – Вставай, Сигунай, тебя ждут!

– Конечно, встану, – бормотал воин. Но тяжёлые веки не желали подниматься, а уставшее тело прямо-таки кричало, что ему требуется отдых и просто необходимо полежать ещё немного.

Девушка размахнулась и залепила ему пощёчину. Затем вторую. Третью.

– Ты зачем это? – обиделся парень, и с трудом открыл глаза.

Айры не было. Темноту ночи разрывал свет радостно потрескивающего костра. Воин перехватил занесённую для следующего удара руку.

– Айра, прекрати!

– Совсем мозги отморозил! Я не Айра, я Табичи-охотник, – хриплый незнакомый голос окончательно привёл Сигуная в чувство.