- Прошка! - малой со скрипом приоткрыл воротины сенницы, - Прошка-а-а!

   На сушилах зашевелились, послышался двухголосный шепоток и девичий писк. Потом над сеном поднялась всклокоченная голова.

  - Чё тебе?

  - Прошка, слезай скорее!

   Тяжело шлёпая босыми ногами по перекладинам, парень нехотя спустился наземь.

  - Чё надо? - спросил он и сладко зевнул, мелко перекрестив рот.

  - Тебя княже ищет! Гридней своих послал! А я того, упредил!

  - Мать твою! Прости, Господи...!

   Прохор заметался, нашёл-таки ряску, и, напяливая её на ходу, выскочил во двор...

   Князь был в прекрасном настроении. Тщательно подготовленный набег, проведённый во внеурочное время, был исключительно удачен. Соседа, царствие ему небесное, удалось застать, что называется, со спущенными портами. Теперь и землица приросла, и добыча считалась даже не возами, а обозами, и полонянников немало...

  - ... И жалуется отец Сисиний, мол, от дела, тебе назначенного, лытаешь... Дескать, пока меня не было, ты только девок портил да харчи переводил на навоз... Гляди, какую репу отожрал!

   Князь отбросил баранье рёбрышко, длинно отхлебнул из ромейского кубка и вытер рукавом рот.

  - Ух!.. Я тебя, пожалуй, и посажу на одну репу... Ха, точно! Будет впредь наука!

   Прохор бухнулся лбом в дубовую половицу.

  - Княже! Христом Богом!.. Пресвятой Богородицей!.. Наветы это!.. Отцу Сисинию просто завидно! А всё из-за того, что он ни читать по-нашему не разумеет, ни писать! Токмо молитвы на слух заучил...

  Князь хихикнул.

  - Ну, эт ты прав! Вот же грека упёртый... Но! Ты нишкни мне! И боле на отче облыжно не наговаривай!

  - Прости, княже! А что до дела, тобою данного, то вот!

   Монашек вытащил из-за пазухи связку мятых обрывков засаленой кожи.

  - Всё записано! Даже о походе нынешнем! До мелочи! Глаз не сомкнул!

  - Ну-ка, чти немедля!

   Прохор вздохнул, размотал пергамент, зажмурил глаза и начал...

  - Ох, ну ты и завернул! - князь довольно хлопнул себя по колену, - Ну, Прошка! Фантазёр! Это как же там "змей облый, стоглавый" оказался? Медовухи опился ты что ли? И эти, "коркодилы" из реки?

  - Княже, я токмо славу вашу возвеличить хочу! - монашек низко поклонился.

  - Ну, раз так,.. то добре! Только это... поменее всяких "приидоша", "убежаха", "поелику". Не понять половины ни хрена!

  - Как скажешь, княже!

  - И вот ещё... Савва! - князь подозвал высокого рябого гридня, - Отведи его на конюшню, да розог ему дай десяток. Но, так без ярости, а для вразумления. Внял, Прошка?!

  - Внял, княже! - буркнул монашек сворачивая чистые листы...

   Кое-как устроившись на коленках, Прохор запалил лучину. "Вот скотина княже! Теперь неделю спать на животе придётся... Ладно. Будет тебе "аз воздам"! Посмотрим потом, какая о делах твоих память останется..."

   Монашек вытер гусиное перо о подол ряски, хрюкнул им в чернильницу и мстительно вывел: " В лето шесть тыщ шестьсот сорок шестое небысть ничтоже..."