- Именно что пара-тройка. Моё почтение вашему товарищу Сталину. Его нужно беречь. Мощный человек, видно по результатам допроса. Но, как же этот юнец его ненавидит! Собственно, даже не зная за что.

  - О Николае Втором-то он с придыханием заливался. Такие дифирамбы соловьём пел!

   Оладьев скривился.

  - Это же надо докатиться! "Кровавого" - в святые... Прости, Господи, ибо не ведают что творят! - перекрестился он на иконы. К его изумлению, краском тоже осенил себя знамением. Офицер расстегнул ставший тугим воротник и продолжил

  - Это общество... Меня тошнило... Понимаете, Александр Петрович? Я в Галиции и не в таких переделках бывал, да и потом... Но, эта мерзость... Процветание всяческих подонков... Толерантность их...

  - Да уж, представить гомосексуалиста в роли наставника по совращению детей - для меня... через чур... Вакханалия похлеще времён упадка Рима...

  - У них нет будущего. Это не мир, это...

  - Скотный двор.

  - Совершенно верно... Давайте, выпьем, всё-таки!..

  - Я не докладывал о нём Дзержинскому, - вздохнул краском, - и главкомвоенмор не знает об этом. Я проверил. Вы его подкинули ради этой встречи?

  - Да. Личной и с глазу на глаз. С нашей стороны информация наверх тоже пресечена. Тем более, я не хочу, чтобы о пришельце разнюхали союзнички... Александр Петрович, как вы считаете, следует поступить?

  - Это тяжёлое знание. Будто камень навалился. Ведь всё, всё, ради чего гибнет народ, всё пойдёт прахом...

  - Надо что-то менять...

  - Обязательно! Но, тщательно всё взвесив.

  - Я надеюсь на вашу помощь.

  - Я тоже рад, что нашёл в вашем лице единомышленника, Степан Ильич.

   И два крепко побитых жизнью военных человека пожали друг другу руки...

   На дворе было холодно. Закутанные в заиндевевшие башлыки красные и белые топтались у сарая и были неотличимы друг от друга.

  - Открывай!

   Звякнуло железо. Солдаты со скрипом отодрали дверь и вытащили стучавшую зубами фигуру.

  - Пошли! Фигура взвыла, но приклады карабинов заставили её идти. Задами вышли по тропинке к речке. То ли воду брали тут, то ли была здесь портомойня, но ледок в контуре проруби проломили легко. Первым на дно ушёл "сидор" с вещами. А потом два "нагана" сухо и длинно поставили жирную точку в жизни попаданца из две тысячи девятнадцатого...