Нагумо никак не робкого десятка. Тем не менее он помертвел. Адмирал не верил результатам игры, посредники определенно подыгрывали "синим". С величайшим подозрением Нагумо отнесся к идее подойти к Гавайям через северную часть Тихого океана. На этом маршруте даже скрытность обеспечить трудно. А зимний океан? Как дозаправлять хотя бы эсминцы, танцующие на гигантских волнах у массивных танкеров? Не говоря уже о более крупных кораблях. И после такого перехода лукавые посредники сулят ему "успех"! Ямамото, широко улыбаясь, обнял поникшего Нагумо за плечи и утешил: "Не беспокойся. Я возьму на себя всю ответственность". Адмирал Фукудоме добавил: "Если ты погибнешь в этой операции, в память о тебе воздвигнут храмы".
Штабная игра не убедила, а разубедила даже Ониси. Вместе с начальником штаба 1-го воздушного флота контр-адмиралом Рэйносукэ Кусака в конце сентября он явился к Ямамото. Командующий встретил двух почтенных адмиралов в своей каюте в окружении молодых офицеров. Они выслушали доводы Ониси и Кусака - отвлечение авианосцев для удара по Пёрл-Харбору лишит достаточного воздушного прикрытия армию вторжения на Филиппины. Последствия понятны. Отношения между Японией и США ухудшаются с каждым днем, следовательно, повышается бдительность на Гавайях и внезапность проблематична.
Ямамото предложил высказаться молодежи, что офицеры и сделали с нескрываемым удовольствием, разбивая аргументацию адмиралов. Экспансивный Кусака не выдержал. Пренебрегая не только воинской дисциплиной, но и приличием, принятым в японском обществе, он вспылил:
- Вы морской стратег-любитель, - бросил Кусака в лицо Ямамото. - Ваши идеи наносят ущерб Японии. Вся операция - азартная игра.
- Да, я люблю такие игры, - огрызнулся Ямамото. - Вы говорите, что эта игра, так я и выиграю ее.
Помедлив, Ямамото заключил:
- Я прекрасно понимаю точку зрения вас обоих. Но я верю в операцию. Без нее нельзя выполнить весь план войны на Тихом океане.
После яростного объяснения, остывший Ониси остался поиграть в шахматы с Ямамото на борту флагмана, а надутый Кусака откланялся. Провожая его к трапу, Ямамото сумел ободрить оппонента. Он снова заверил, что понимает опасения Кусака, но "нападение на Пёрл-Харбор нужно провести, невзирая на потери. Поэтому с этого момента потрудитесь приложить все усилия к наилучшему выполнению задачи". Ямамото еще просил передать самый горячий привет Нагумо, понимая, что тот с нетерпением ждет результатов визита.
Были еще споры. Но Ямамото упорно твердил: американский флот - главная угроза Японии, не устранив его, нельзя рассчитывать на удачу во всей войне. Дело дошло до острого объяснения: Ямамото пригрозил, что в случае отказа от удара по Пёрл-Харбору он уйдет в отставку со всем штабом. Во время ожесточенных дискуссий и руководство главного морского штаба познакомилось с изречениями Ямамото, которые давно заучили назубок подчиненные адмирала: "Нужно проникнуть в логово тигра, чтобы взять тигрят", "Загнанная в угол крыса кусает кота", "Мудрый ястреб прячет когти" и т. д.{22} Говорят, что адмирал прибег к крайнему средству: если больные ноги Нагумо мешают ему вести ударное соединение через холодные зимние воды, Ямамото готов лично возглавить набег на Гавайские острова. Перед этим натиском, в котором логика сочеталась с плохо замаскированным оскорблением профессиональной чести, главный морской штаб уступил. Была отдана предварительная директива, предусматривавшая в общем плане войны операцию против Пёрл-Харбора.
Адмирал Кусака до конца оправдал доверие Ямамото. Оставив сомнения, он с головой погрузился в подготовку к походу. Пришлось, помимо прочего, повести невидимую войну с интендантством. Чиновники-бюрократы в. Токио никак не могли взять в толк, зачем ему необходимо восемь танкеров. Но Кусака знал: если оперативное соединение не будет располагать этими танкерами, тогда придется идти в бой, имея четыре авианосца вместо шести, Потребовалось несколько недель, чтобы доказать очевидную истину в надлежащих инстанциях. Далее - как раздобыть зимнее обмундирование для соединения? Занятые по горло интенданты снаряжали войска для действий в тропиках. Требование зимних вещей вызвало бы ненужные толки и пересуды. Подчиненные Кусака заявили изумленным работникам тыла: "На войне нельзя заранее знать, где окажешься в конце концов", - и подали на склады заявки как на летнее, так и на зимнее обмундирование. Двойной комплект одежды выдали, а военную тайну сохранили даже от собственных интендантов.
Пока вопрос все еще решался в высших сферах, среди летчиков уже шел отбор подходящих кандидатов. Капитан I ранга Мицуо Футида был крайне удивлен, когда его неожиданно вернули на флагманский авианосец 1-го воздушного флота "Акаги" для дальнейшего прохождения службы. Футида оставил авианосец всего год назад. Вездесущий Гэнда, одноклассник и приятель Футида по военно-морскому училищу, объяснил: "Не волнуйся. Мы хотим, чтобы ты вел наши самолеты, когда пробьет час атаковать Пёрл-Харбор". Некоторым группам пилотов, взяв с них клятву хранить все в тайне, адмирал Ямамото лично разъяснил будущую задачу.
Торпеды для "мелкой гавани Владивостока"
Пожалуй, вся предшествующая служба 39-летнего Мицуо Футида подготовила его к той работе, которую вверил ему Ямамото по рекомендации Гэнда старшего авиационного начальника 1-го воздушного флота. В послужном списке Футида налет более трех тысяч часов, участие в боях в Китае. Боевой летчик и опытный штабист, он окончил военно-морской колледж на год позже Гэнда. Военный интеллигент, но, увы, пытавшийся внешне подражать Гитлеру чаплинские усики, надутый вид. Отработать свинцовый взгляд не удалось - по натуре он был добродушен.
На авианосцы пришли лучшие военные летчики. С. Мурата считался "асом-торпедоносцем" всего флота, о Т. Эгуса отзывались как о "пилоте пикирующего бомбардировщика No 1 всей Японии", С. Итайя, вероятно, не имел равных в истребительной авиации. Под предводительством Футида они возглавили групповую подготовку летчиков каждый по своему профилю, ибо к этому времени завершилась индивидуальная учеба, начатая еще в мае.
Тогда Гэнда подобрал на Кюсю, самом южном острове Японии, район, который при большом воображении можно было принять за нечто похожее на Пёрл-Харбор на острове Оаху. На юго-восточном побережье Кюсю в глубине живописного залива лежит город Кагосима. С поздней весны в небе над городом ревели моторы самолетов, внезапно появлявшихся со стороны моря и выполнявших маневры, непонятные, впрочем, не только для обывателей, но и для большинства летчиков. Так продолжалось до одного дня ранней осени, когда Футида выстроил летчиков и объявил, что они закончили предварительную подготовку, отрабатывая действия в морском сражении, теперь пришло время научиться атаковать корабли на якорной стоянке.
Футида небрежно, будто речь шла об обыкновенном задании, объяснил: за набором высоты 2000 метров резкое снижение, с интервалами в 500 метров торпедоносцы проскальзывают через узкую долину, проходят на высоте 40 метров над Кагосима, выскочив к заливу, с 20 метров сбрасывают воображаемые торпеды. Затем отход и снова все сначала. И так день за днем. Добрые жители Кагосима всерьез задумались над дисциплиной на флоте, а квартал публичных домов города заметно оживился: молоденькие пилоты очень дерзки. Крестьяне в других местах тренировки летчиков негодовали: перепуганные самолетами на бреющем полете куры перестали нестись.
Тем временем с меньшим шумом прошла подготовка бомбардировщиков. Путем проб и ошибок Футида установил: оптимальная высота бомбометания с горизонтального полета - 3000 метров, лучше работать не уставными девятками, а пятерками самолетов. До 70 процентов бомб поражали цели. Что до пикировщиков, то Эгуса доказал и показал - нужно сбрасывать бомбы и выходить из пике на высоте 450, а не 600 метров, как было принято по уставу. Точность выше! Приняли. В разгар боевой подготовки летного состава Ямамото как-то с удовлетворением произнес: "Да, на Объединенном флоте есть адмиралы, настроенные против удара по Пёрл-Харбору. Вероятно, лучше полагаться на молодых офицеров, которым можно доверять".
