Западная пресса единодушно раскритиковала «вечное слюнтяйство и бесхребетность правительства», но Конгресс и Министерство внутренних дел поддержали Дулиттла. В феврале 1867 г. президент Эндрю Джонсон подписал указ о создании комиссии, призванной решить, как закончить войну с Красным Облаком, не прибегая к оружию. Шерман скрепя сердце отложил свои планы в долгий ящик.
На Красное Облако давили не меньше, чем на генерала Шермана. Союзные племена не могли договориться, на кого нападать летом, и, когда Красному Облаку не удалось привести их к согласию, индейцы раскололись на два лагеря. В июле 1867 г. от 500 до 800 шайеннов двинулись на Форт-Смит, а Красное Облако повел тысячное войско лакота в новую битву против Форт-Фил-Керни.
Индейцы не подозревали, что на этот раз имеют дело с гораздо более сильным противником. Полковник Огар выбил для фортов Фил-Керни и Смит подкрепление, вооруженное новыми казнозарядными ружьями, повысившими дальность стрельбы и боевой дух солдат. Однако с пополнением прибыл и новый командир, из-за которого, по крайней мере в Форт-Смите, боевой дух вновь угас. Выражая общее мнение, гарнизонный врач охарактеризовал подполковника Лютера Брэдли как «чванливого старого холостяка-самодура, который никому здесь не по нраву и ничего не смыслит в боях с индейцами». Форт-Фил-Керни повезло больше: туда назначили Джона Смита, имевшего за плечами не одно крупное сражение Гражданской войны и пользовавшегося уважением в армии. Наконец-то Форт-Фил-Керни командовал человек с боевым опытом[56].
Первыми тем летом кровь противника пролили шайенны. Поскольку гарнизон вырос втрое (это индейские разведчики выяснили быстро), нападение на Форт-Смит было невозможно. Однако в 4 км от него находился уязвимый форпост, расположенный на сенокосном лугу, где вольнонаемные соорудили небольшой бревенчатый корраль, чтобы укрываться в случае нападения. Вечером 31 июля дружественный кроу предупредил косцов, что на следующее утро «весь лик земли скроется здесь под толпой индейцев». Косцы пропустили предупреждение мимо ушей и утром принялись за работу, как обычно. Пока они косили и скирдовали сено, отряд из 22 бойцов коротал время за игрой в карты и метанием подков. В полдень с наблюдательного поста донесся ружейный выстрел – сигнал тревоги. Когда на луг высыпали сотни шайеннских всадников, солдаты и косцы отступили в корраль. Все попрятались, кроме лейтенанта, который бранил бойцов за трусость, пока не рухнул с простреленным виском, сраженный пулей индейского снайпера. Командование принял погонщик – бывший офицер армии северян Ал Колвин. Приказы он отдавал исчерпывающие, не тратя лишних слов: «Не высовывайтесь, не торчите на виду. Берегите патроны, последний оставьте для себя». Огневая мощь новых казнозарядных нарезных мушкетов у солдат и многозарядных ружей у гражданских ошеломила шайеннов. После двух неудачных атак индейцы подожгли сено и начали подбираться к противнику, прикрываясь завесой огня и дыма, редеющей примерно в двадцати шагах от корраля. Защитники, целя вслепую сквозь дым, все же сумели уложить достаточно противников, чтобы и эта атака захлебнулась. Последнюю попытку взять корраль индейцы предприняли, спешившись и зайдя с юга. Предвидя этот маневр, Колвин сосредоточил свои силы на южной стороне и приказал бойцам палить по врагу с близкого расстояния из дробовиков. Сам Колвин застрелил лакотского вождя – почти у самого корраля, так близко, что индейцы не смогли подобраться и унести его труп и оплакивали своего предводителя на обрыве за рекой.
Битва бушевала четыре часа. Когда началась стрельба, полковник Брэдли захлопнул ворота форта и приказал никому даже носа не высовывать наружу. Но через некоторое время передумал и выслал подкрепление. Прибывшие на подмогу привезли две пушки. Этих «колдовских ружей» индейцы боялись и после первых же выстрелов покинули поле боя.
В «Битве на Сенокосе» погибло не менее двадцати индейцев. Белые потеряли троих убитыми и троих ранеными. Чтобы индейцы хорошенько подумали, стоит ли нападать еще раз, Брэдли приказал выставить на шесте перед воротами Форт-Смита голову застреленного Колвином лакотского вождя[57].
А в 150 км к югу по Бозменскому тракту Красное Облако двинулся на Форт-Фил-Керни как номинальный предводитель разномастного сборища воинов, разгоряченных летней церемонией Пляски Солнца. Их целью был аванпост форта – старая лесозаготовка. Укрытием и местом сбора для лесорубов и охранявшей их роты пехотинцев служил корраль, составленный из четырнадцати коробов армейских повозок, – защита довольно сомнительная. Жарким летним утром 2 августа отряд индейцев, повторяя ту же уловку, которая сработала с Феттерманом, бросился врассыпную от лесозаготовительного лагеря. Однако солдаты не дали выманить себя на открытое пространство. Четверо гражданских, два офицера и 26 рядовых залегли в короба, позволявшие отстреливаться через проделанные в стенках «амбразуры», попрятались за бочки и тюки с одеждой – за все, что хоть как-то могло защитить от пули. Капитан Джеймс Пауэлл отдал один-единственный приказ: «Ребята, они идут! По местам, и стреляйте на поражение!» Других слов не требовалось, все понимали, что положение отчаянное. Бывалые солдаты вытаскивали шнурки из ботинок, чтобы привязать ими спусковой крючок ружья к ноге и успеть вышибить себе мозги, если индейцы прорвут оборону.
Красное Облако вместе с военачальниками и вождями-старейшинами наблюдал за сражением с вершины холма в полутора километрах от поля боя. Дела у индейцев поначалу пошли неважно. Пасущиеся армейские мулы оказались слишком соблазнительной добычей, и двести воинов раньше времени выскочили на плато, чтобы их захватить. Когда основной отряд – вероятно, под командованием Бешеного Коня – ринулся на корраль с юго-запада, индейцы встретили отпор куда более сильный, чем рассчитывали. «Едва мы начали стрелять, тьма-тьмущая индейцев подскакала к нам на полторы сотни шагов и замерла, дожидаясь, пока мы вытащим шомполы и начнем перезаряжать ружья. Они думали, мы до сих пор пользуемся старыми дульнозарядниками, – вспоминал рядовой. – А мы, не теряя драгоценного времени, открывали затворы новых ружей, выбрасывали стреляную гильзу и закладывали новый патрон. Индейцев это озадачило, и они отступили за пределы досягаемости». Впоследствии Красное Облако назовет казнозарядники «ружьями, которые тараторят».
Нежелание индейцев нападать под шквальным огнем из новых ружей отвечало их стремлению сократить потери, но оно стоило им победы в этой битве. Все оборонявшиеся, чьи свидетельства дошли до нас, единодушно признавали, что не продержались бы и десяти минут, если бы индейцы продолжили атаку. Но те лишь скакали вокруг корраля на безопасном расстоянии и, выкрикивая угрозы, пускали стрелы из-под шеи лошади, перевесившись на дальний от противника бок. Зрелище было хоть и устрашающее, но безобидное, поскольку целили они в основном наугад. Но и солдаты стреляли ненамного точнее. Попасть в быстро скачущего индейца – задача не из легких, а из-за дыма зона видимости заканчивалась в нескольких шагах от корраля, да и высовываться из короба, чтобы выстрелить, было рискованно. Огонь индейских снайперов был смертоносным, один из них застрелил лейтенанта, поднявшегося во время атаки. Солдат уговаривал его пригнуться, но лейтенант рявкнул: «Не учи меня сражаться с индейцами!» – и тут же свалился, получив пулю в голову.
Во вторую атаку индейцы пошли, спешившись: они приближались к коробам, делая короткие перебежки и падая на землю. Но и на этот раз подобраться к корралю им не удалось. В третьей атаке погиб возглавивший ее племянник Красного Облака. Индейские всадники держались на почтительном расстоянии. Наконец индейцы предприняли последнюю, довольно вялую попытку атаковать и удалились. Капитан Пауэлл потерял семерых убитыми и четверых ранеными. Потери индейцев составили около десяти человек убитыми и тридцать ранеными. Кто-то из индейцев все же праздновал победу: им удалось угнать табун из двухсот мулов. Остальные предпочитали этот день не вспоминать.
