С формами, жирная. Общительная, вечно сует нос не в свое дело. Любит учиться, заучка. Добрая, наивная.

Не такая, как все. Не такая, какой общество хотело ее видеть. Все наперекосяк. Никому не нужна. Никто даже и не вспомнит, если вдруг ее не станет.

Каждое гребаное утро Терра думала об этом, смотря на свое отражение в зеркале, что висело в ванной. Она ненавидела себя за подобные мысли. Она нужна родителям, брату, девочкам.

Но не нужна ему.

Плевать Ривен хотел на улыбчивую Харви. На ее обеспокоенные взгляды, которые устремлялись в него каждый раз, стоило ему напиться или накуриться. Ну и черт с ним, да? Это же ничего не значит. Терре тоже все равно. Все равно ведь?

Абсолютно все равно.

И что, что сердце каждый раз ноет, когда Терра видит, как Скай опрокидывает Ривена наземь? Не нужно беспокоиться, ведь это просто учебный бой. И что, что девушка ревнует? Никому не интересны ее чувства. И что, что сердце Харви делает кульбит, бьется неумолимо быстро, когда Ривен улыбается? Это не норма. И что, что ее глаза все время против воли ищут его в толпе, а затем изучают, как людской сканер? Ее саму бы кто изучил.

Терра думала, что простыла. Она, правда, так думала. Легкое недомогание и будто сдавленная грудная клетка. Простыла же, точно простыла. Но «простуда», кажется, все-таки не была обычной, Харви же начала кашлять. А еще и в горле такое вязкое чувство. Отвратная мокрота, которую почему-то не получалось ни выкашлять, ни проглотить, потому что она будто прилипла к стенкам горла. Черт.

Это все больше и больше мешало учиться, концентрироваться на растениях в оранжерее. Терра чувствовала, что с ней что-то не так. Она же умела распознать живые цветы, даже если они находились под густым слоем земли. Страшные догадки.

Харви же не могла…?

Не могла ничего сделать, вот это уж правда. А вот заразиться вполне могла.

Опасения подтвердились, когда девушка вдруг сорвалась с урока и побежала в уборную. Пальцы сжимали белую раковину, а глаза испепеляли взглядом лепесток розы, шлепнувшийся на гладкий фарфор. Разве цветы могут причинять боль? Особенно такие, как красные розы?

Могут, если они покрыты алыми капельками крови.

Терра точно заболела. И ее болезнь — это Ривен.

Вот уж смешно. Харви даже захихикала. То ли от мысли, что пригодилась бы Блум, чтобы сжечь лепесток, кровь от которого стала вместе с маленькими каплями воды стекать к серебристому сливу, то ли от того, что она знала, как с научной точки зрения обозвать свою «простуду».

Ханахаки. Ей приходилось сталкиваться с этим термином при изучении книг. Терра даже помнила, как возмущалась, вчитываясь в напечатанные строчки, гласившие, что красивые цветы могут стать предметом убийства. Харви тяжело сглотнула, когда в ее памяти всплыла еще и та информация, что розы были страшнее всех. У них же есть шипы, которые могут насквозь проткнуть органы.

Черт.

Избавиться от болезни самостоятельно практически нельзя. Хотя Терра слышала о том, что когда-то могущественные феи умели спасать от нее, излечивать. Но был ведь способ и проще: достаточно тому человеку, который стал причиной недуга, полюбить в ответ. Харви грустно усмехнулась. Кажется, в ее случае легче попробовать немного поколдовать, потому что дожидаться любви от Ривена и вовсе бесполезно. Она умрет быстрее, чем в ее адрес перестанут поступать язвительные комментарии по поводу веса и прочей кучи недостатков.

В любом случае Терра не станет говорить о проблеме подругам и уж тем более родным. Девочки сразу начнут суетиться и пытаться помочь, не понимая, что тут они действительно ничего не смогут сделать. К тому же Харви не желала страдать от чрезмерной опеки. Впервые фею радовало то, что отец был занят работой с Сожженными. Это значило, что он и ухом не поведет.

Девушка, конечно, немного ошиблась в своих предположениях, ибо профессор Бен не был бы профессором Беном, если бы через несколько дней после обнаружения Террой в своем организме инородных цветов, не поинтересовался, все ли у нее хорошо, пристально осмотрев. Этот внимательный строгий взгляд. Ох, если бы он только знал.

Харви по ночам сбегала куда-нибудь подальше от Музы, чтобы эмпат случайно ее не засекла, и проводила время за изучением древних книг, которые удалось ненадолго позаимствовать у папы. Все-таки воровством фея не хотела это называть. Тексты гласили, что в теории можно избавиться от заболевания при помощи цветов того же вида, что заполняли организм. То есть Терре было достаточно вырастить необходимые розы и немного поколдовать, мысленно прочитав заклинание и сконцентрировавшись на желании выздороветь. Честно, мозг твердил о том, что все это самое обычное шарлатанство, а не мудрость великих волшебников.

Но пока еще бьющееся сердце велело попробовать.

И пока Харви занималась выращиванием красивых розочек, ее организм цвел изнутри, периодически выбрасывая доказательства в раковины, унитазы и душевые. Хреново. А голова всегда будто квадратная, слабость тоже никуда не делась. Мисс Даулинг уже стала с подозрением коситься на кашлявшую студентку, на что та только натянуто улыбалась.

Потому что невозможно было улыбаться искренне, ведь во рту надолго поселился кровавый привкус.

Когда Харви видела Ривена, ей становилось еще хуже. Хотя куда уж хуже? Она не могла поверить, что с ней такое случилось. Ханахаки же редкое заболевание. А его причина все такая же красивая, сильная и до безумия дурацкая. Грубая и холодная. Да еще и эта Беатрикс.

Ну, конечно, Ривен выберет Беатрикс. Она стройная, горячая. Она — плохая девочка, потому что курит и нарушает правила. А Терра только и знала, как ухаживать за своими цветочками да печь брауни. Харви почти не нарушает правила и уж тем более не курит. На нее не посмотрит ни один нормальный парень, потому что «будет бояться утонуть в жире».

Сердце феи даже в некой степени грело воспоминание о том дне, когда Ривен произнес эту ужасную фразу. Ведь девушка успела отомстить специалисту: он проиграл важный тренировочный бой. Ривен же не мог предвидеть появление тоненькой, едва заметной лозы, которая не даст ему подняться с ринга. Парень уничтожал Терру взглядом, а Харви просто улыбнулась, пожав плечами.

Влюбленная дура.

Дура, потому что ей сразу стоило понять, что положение непоправимо, а «колдовство» древних ведьм и есть то самое шарлатанство. Терра не просто убила ни в чем неповинные цветы, ее вдобавок вывернуло прямо на пол чертовой оранжереи.

И лепестков было слишком много.

Быть может, шанс все еще был? Нужно просто сходить к доктору, и все пройдет, правда? Врачи Иного мира же знают, как бороться с такими болезнями. Как бы не так. Усатый старичок, цветы в чьем кабинете, как подумала Харви, нуждались в уходе, долго изучал девушку, а потом только жалостливо посмотрел на нее. Его густые брови нахмурились, а губы сжались. Он покачал головой.

Ничего нельзя сделать, слишком много времени прошло. Попытка вмешаться в естественное течение болезни только усугубило положение.

Дура. Дура. Дура. Дура.

Дура. Почти набатом в голове, голосом Ривена.

Хотелось кричать во всю глотку так, чтобы вопли смешивались с кровавыми розами, но вместо этого Терра только поблагодарила врача и, немного напряглась, направив дрогнувшую руку на увядавшие растения. Пара мгновений, и цветы ожили. Харви улыбнулась смутившемуся доктору и покинула его кабинет.

Неумеха. Испортила все. И что теперь? Она умрет, когда розы оплетут ее сердце, а шипы прорежут ткань органа, качающего кровь. Ривен же никогда ее не полюбит. Как родители, Сэм и Флора смирятся с этим? А что скажут девочки? Будут ли они плакать, например, Стелла? Будут ли они горевать, пока Ривен не почувствует ровным счетом ничего, кроме льда в душе и страстных объятий Беатрикс?

А ведь она чувствовала, что где-то глубоко внутри есть другой Ривен, что он другой. Хотела в это верить. Наивно и слепо.

Терра брела по коридорам Алфеи, куда глаза глядят. Хотя они особо и не могли глядеть, потому что по щекам текли соленые слезы, пленкой застилавшие обзор. Они иногда капали на чистый пол и на зеленое платье, что надела девушка. Любимое платье. Надо же как-то поднимать себе настроение.