На лице Себастьяна д’Эстера расцвела улыбка, и Генри понял, что проиграл. В зале заседаний было душно: опять не работал кондиционер. Молоденькая секретарша стучала пультом о ладонь, надеясь его оживить. От энергичных движений ее грудь заметно колыхалась.

Бесполезно.

Д’Эстер погасил экран телефона и посмотрел на Генри, облизнув тонкие губы.

– Проект завода по переработке мусора получил предварительное одобрение. Пилотной площадкой определен Доверглен, – объявил заместитель директора. – Господин Альбрехт, у вас есть месяц, чтобы доработать комплект документов и представить в Совет по инвестициям. Поздравляю!

Секретарша открыла крышку пульта, батарейки выскочили и с перестуком поскакали по паркету.

Генри наклонил голову и ответил:

– Благодарю.

Внутри него медленно закипал гнев.

После совещания пришлось ему пришлось выдержать целую череду рукопожатий и похлопываний по плечу, и веселое щебетание женского состава секретариата, которые обсуждали, как Элайзе повезло с таким женихом. Девушка, возившаяся с пультом кондиционера, наконец вышла из зала заседаний и, столкнувшись с ним взглядом, стала ярко-красной. Генри коротко улыбнулся ей, поджав губы.

Когда он наконец-то оказался в своем кабинете, желание прогуляться до машины д’Эстера и выбить пару стекол – или пару зубов ее владельцу – уже поутихло. Рабочий день закончился, оставив опустошающую усталость.

– Площадка Доверглен, – произнес Генри, пытаясь привыкнуть к звучанию этого слова. – Местоположение. Вывести на экран.

Перед ним развернулась голографическая панель с картой мира. Внизу Африканского континента пульсировала маленькая синяя точка с надписью «Доверглен. Йоханнесбург. ЮАР».

– Увеличить.

Синяя точка превратилась в синюю кляксу. Во время Блэкаута Африка полыхала, а после Йоханнесбург, один из крупнейших городов ЮАР, оказался поделен на сферы влияния между бандами, религиозными фанатиками и частными военными компаниями. Правительство только начало восстанавливать там порядок.

– Увеличить.

Корпорация «Гринворлд», или «Джи-Корп» за бесценок купила пустоши на северо-востоке Йоханнесбурга. Там располагалась небольшая лаборатория, опытное производство, три десятка сотрудников и три десятка вооруженных до зубов охранников, и никто из них не покидал периметр без крайней необходимости. Все это называлось «Доверглен».

– Показать фотографии.

Песок грязного желто-серого цвета. Серые коробочки зданий на фоне серого забора с колючей проволокой. Два дерева и несколько корявых кустиков. И, самое приятное, – гигантское кладбище электроники в километре от забора, хоть сейчас начинай сортировку отходов и принимайся за переработку.

Генри подошел к секретеру, в котором скрывалась небольшая, но достойная коллекция крепких напитков. Плеснул себе в стакан виски и сделал большой глоток. В зеркалах бара отражение разбивалось на секции: серебристый галстук на белой рубашке, гладко выбритый подбородок, рука с металлическим перстнем-печаткой. Перстень ему подарила Элайза.

Вчера в фойе театра Элайза Богарт поправляла помаду у зеркала. Он подошел к ней, а она сделала шаг в сторону, оставив его в одиночестве напротив стекла. Он поправил манжеты, выровнял ворот рубашки, убрал невидимые пылинки с плеча бархатного пиджака.

– Фото с обложки журнала про большие деньги, – сказала Элайза.

Генри улыбнулся, взял ее руку, заставил сделать танцевальный поворот и прижал спиной к себе. Ее пышная золотистая юбка закрутилась в сторону, открыв безупречной формы ноги чуть выше колена.

Благопристойно. Элегантно. Дорого.

– Фото с обложки журнала про светскую жизнь, – сказал он.

Она рассмеялась, запрокинув голову назад, и ожерелье на ее шее взорвалось радужными бликами. Ее золотые волосы гладили его по щеке.

Элайза знала, что он занимается инновационными проектами. Она знала про экологическую повестку и мусороперерабатывающие заводы. И знала, сколько ее отец собирался вложить в этот проект.

Доверглен.

Бюджет придется перекраивать к чертовой матери. Не меньше пятидесяти процентов уйдет на охрану объектов стройки. Нужен контингент, который будет сопровождать перевозку. Нужны беспилотники, и пара хороших операторов, и отличный специалист в сфере физической защиты, который не подорвется сам на горе дорогих военных игрушек…

Генри выключил гнетущую картинку серых коробочек и повернулся к панорамному окну, из которого открывался вид на парк, переливающийся всеми оттенками зеленого.

Ах да, самое главное. Ему потребуется вода. Вода при высоких значениях температуры и давления становится универсальным растворителем. Нужна не просто жидкость – галлоны воды сверхвысокой очистки.

Вода. В пустыне.

Вот черт.

В дверь постучали.

В кабинет заглянула секретарша Маришка. Улыбчивая и проворная, сегодня она казалась настороженно притихшей.

– К вам господин д’Эстер, шеф. Примете? – Ее глаза сканировали Генри. Увидев стакан с виски в его руках, Маришка продолжила: – Мне сказать, что вы заняты?

Занят и напиваюсь в одиночестве. Ну уж нет.

– Пусть заходит, Маришка. И пригласи, пожалуйста, Тома, Криса и Роуз. – Моя боевая тройка. Даже странно, что я смог их сберечь, несмотря на все политические игры. – И… Делию, пожалуй.

– Делию? – удивленно переспросила Маришка.

Он кивнул.

Делия не принадлежала к департаменту Генри и занималась бюджетами инновационных проектов. Общение с ней стоило немалой крови всем сотрудникам его департамента, но Генри своевременно смекнул, что в результате взаимодействия рождаются элегантные и чертовски эффективные схемы финансирования. Делия была профессионалом, а Генри любил хорошие инструменты. Даже оказываясь по другую сторону баррикад, он обращался с Делией с уважением, и в результате его команда привыкла считать ее чем-то вроде необходимого зла.

– Хорошо. Мне задержаться?

– На полчаса, если можешь.

– Не вопрос, шеф.

Генри плеснул себе еще виски. Придется менять подходы. Менять команду. И меняться самому.

Голос Маришки произнес что-то вежливое, дверь скрипнула, и в кабинет вошел д’Эстер с лучезарной улыбкой на лице. Его синий костюм с перламутровым отливом неизменно вызывал у Генри в памяти образ рыбных тушек на базаре. Неприязнь у двух руководителей была взаимной: д’Эстер подарил «Джи-Корп» довольно остроумную шутку, благодаря которой Генри за любовь к черным пиджакам называли «падре Генри». За спиной, разумеется.

– Добрый вечер, Генри! – пропел д’Эстер. – Могу я поздравить тебя с назначением?

– Можешь, – разрешил он, делая очередной глоток. Маришка оставила дверь в кабинет наполовину открытой, так что придется внимательно следить за тем, что говоришь. Лояльность лояльностью, но результаты этого разговора будут известны всему секретариату уже завтра утром, а остальным сотрудникам компании – к вечеру.

– Поздравляю.

Д’Эстер положил руки в карманы, приподнялся на носках и снова откатился на пятки. Продолжил:

– Рад, что все закончилось.

– Почему же? – спросил Генри. Виски угольком добрался до желудка. – Все только началось. Видишь ли, Себ… Выбор Доверглена был несколько неожиданным решением.

– Ты так считаешь? – с деланным удивлением произнес д’Эстер. Его рыбьи губы – влюбленные женщины наверняка называли их чувственными – вытянулись в трубочку. Он снова качнулся на носках в сторону Генри, а потом вернулся обратно. – По-моему, все прошло вполне предсказуемо. Реалистичный проект – мои ветрогенераторы – получили площадку в Зижаре. Странные фантазии получили площадку в Африке.

– Придется работать еще эффективнее. – Генри пожал плечами и поставил пустой стакан на столик.

В кабинет вошли двое мужчин и немолодая дама. Вид у троицы был подавленный: судя по всему, д’Эстер уже растрепал, что Доверглен – это поражение Генри Альбрехта и его заводов.