***

Тёмно-вишнёвая помада, тонкие стрелки, волосы выпрямлены, но не собраны. На заседании суда нужно выглядеть строго, но никто не запрещал выглядеть шикарно. Платье-пиджак до середины колена, высокие ботфорты, украшения — только Cartier. Когда вторая серёжка нырнула на своё место, я встала с пуфа и еще раз оглядела себя в зеркале.

— Идеально, — послышался голос сбоку. Нильсен, как всегда, проник в комнату без стука и предупреждения, я даже не вздрогнула, привыкла?

— Ребята уже готовы? — коротко улыбнувшись и расправив несуществующие складки на платье, спросила я.

— Да, все внизу ждут нас, — Александр подошел ближе и притянул меня за талию, наполняя мои лёгкие своим ароматом. Его терпкий парфюм со свежими нотками перемешивался с запахом кожи, дразня мои рецепторы, заставляя пальчики пробежаться вдоль отворотов его чёрной рубашки.

— Ты снова в чёрном, — мурлыкнула я, щекоча носом его шею, отчего по коже мужчины пробежали мурашки.

— Боишься не сдержаться и наброситься на меня прямо в зале суда? — ухмыльнулся Нильсен, спускаясь руками к бёдрам, отчего внизу живота сразу пронеслись электрические импульсы.

— Это во многом зависит от решения судьи, — волнение вернулось, и я отстранилась, поворачиваясь, чтобы взять сумочку.

— Своё я всё равно успею взять, — прошептал швед, целуя где-то за ушком, и вновь становясь серьезным, — Агата, судья на нашей стороне. Мы выиграем это дело.

Александр являл собой уверенность в чистом виде, чего мне сейчас, несмотря на все усилия воли, очень не хватало внутри себя. Мы с Вудом провели не один час, выстраивая ход ответов на вопросы адвоката Кадоганов, за спиной были многочисленные предварительные заседания и репетиции, но мне все равно было страшно. Я боялась за судьбу ребят, которые незаконно ввезли оружие в страну и боялась за решение в отношении себя, сочтут ли нападающего с шокером достаточной угрозой для подобной самообороны?

— Знаю, но всё равно волнительно, — я постаралась выдавить улыбку, Александр крепче сжал мою ладонь и повёл к выходу.

Как только мы спустились, все тут же вышли на улицу и расселись по машинам. На этот раз Александр сам сел за руль и отказался от водителя, наверное, хотел таким образом отвлечься от собственных мыслей. На заднем сидении расположились Рейчел и Сэм, оба молчали и смотрели в окно, я заметила, что руки ребят переплетены, хоть и спрятаны под полой пальто блондинки. Я невольно вспомнила слова Александра о поцелуе Рейч и Макото и не смогла сдержать улыбку.

В отличие от горячеголовых Скай и Ноябрь, от скандалов и примирений которых сотрясалась крыша поместья Нильсенов, эта парочка почти никак себя не проявляла. За исключением редких взглядов и того, что Сэм по утрам, вопреки увещеваниям Эммы по поводу гостей, готовящих себе еду, варил «для всех» какао, которое по-настоящему любила только Линд. Я видела, что между ребятами рождается нечто совершенно хрупкое и едва осязаемое, поэтому решила пока не беспокоить подругу своими вопросами, тем более, что кроме личной жизни у нас всех хватало проблем с полицией и расследованием.

Дорога прошла в полном молчании, мы подъехали к зданию суда, которое больше походило на немецкую церковь пятнадцатого века и вышли на улицу. Едва оказавшись на свежем воздухе, Ева тут же достала пачку сигарет и прикурила, Эллиа выхватил сигарету из её пальцев и затянулся сам.

— Заседание начнется через пятнадцать минут, — глянув на часы, оповестил Макото и шесть пар глаз повернулись ко входу в здание.

— Пойдёмте, пора посмотреть этим говнюкам в глаза в последний раз, — окурок полетел в рядом стоящую урну.

— Хочется увидеть, как сильно исказится лицо Барби, когда до неё дойдет, что в федеральной тюрьме нет косметологов, — фыркнула Линд и, отбросив золотистые локоны назад, зашагала к зданию.

Как это часто бывает, кто-то опаздывал, кто-то задерживался, а кто-то просто неспешно пил кофе в своем кабинете, пока мы все тихонько ждали на деревянных скамьях, когда нас вызовут. Судья Стивен Робертс оказался весьма приятным мужчиной средних лет с редкой проседью на висках и очень умными карими глазами. Когда он смотрел, казалось, что он умеет читать мысли и от этого становилось немного не по себе.

Увидев судью, наш адвокат, который в итоге возглавил сторону защиты, наоборот, приободрился и кивнул головой, на что судья Робертс ответил улыбкой. Началось самое долгое заседание, на котором снова были заслушаны все стороны, вывалены на стол материалы дела и озвучены взаимные вопросы и обвинения. Всё это время я ощущала только одно — взгляд полный ненависти, прожигающий меня из своеобразной клетки, где находились подсудимые: Эдвард Роберт Кадоган, Кристофер Роберт Кадоган и Ванесса Сука Перссон. Более мелкие фигуранты дела в лице русской мафии и друзей Сэма в данном заседании не участвовали, ибо первые практически полностью были перебиты во время перестрелки, а вторые нигде не фигурировали кроме как в сумбурных показаниях Кадагонов, которые суд не учел за отсутствием доказательной базы.

Как оказалось в ходе следствия, старший из близнецов — Кристофер, как и его отец, находящийся в больнице, знали о сговоре с Ларсеном, но непосредственно в организации похищения не участвовали. В устном послании, что передал мне мистер Вуд, Кристофер приносил свои извинения за то, что натворил его брат и подтвердил, что в его планы входило лишь разрушение бизнеса Аннет. Сейчас сам Кристофер выглядел спокойным и немного уставшим, казалось, что слова адвокатов и судьи его особо не касаются, отвечал он односложно. В то время, как его брат больше походил на безумца, во время заседания я начала всерьез думать, что Эдвард и вправду страдает психическим расстройством, на что в конце концов, и стал уповать его адвокат, понявший, что дело ему не выиграть.

Третья обвиняемая - Ванесса Сука Перссон беззвучно рыдала практически весь процесс, единственное, что могло хоть как-то смягчить её наказание (девушка была в курсе всего плана Ларсена), было признание её недееспособной, на что, к её величайшему сожалению, надеяться особо не приходилось. В её случае адвокат больше давил на жалость и то, что она находилась под влиянием собственного любовника в лице Ларсена и непосредственно в похищении и нападениях не участвовала.

Самая интересная часть касалась Евы и Эллиа, которые по заявлению Кадоганов нелегально ввезли оружие в особо крупном размере на территорию королевства. Правда, почему-то при изъятии этого самого оружия полицейские нашли только пару гладкоствольных пистолетов и стальных ножей, при этом у каждого была лицензия на покупку и хранение, а по документам, предоставленным адвокатом Вудом, Скай и Ноябрь вообще являлись моими телохранителями с момента смерти Аннет Сильвер-Харрис.

Я не имела ни малейшего понятия, какие суммы ушли у Чека и миссис Поповой, чтобы переубедить шведскую полицию, но судя по виду парочки, ребята чувствовали себя относительно спокойно.

— Подсудимые, встаньте для оглашения приговора, — оглушительный стук молотка и в зале повисла зловещая тишина. — Ванесса Перссон, за участие в сговоре и похищении людей организованной группой лиц, вы приговариваетесь к двум годам колонии общего режима на территории государства, гражданкой которого вы являетесь, и лишаетесь возможности получить гражданство Швеции пожизненно. Кристофер Роберт Кадоган, в виду отсутствия улик о вашей прямой причастности к нападению и похищению мисс Харрис и мистера Макото, вы приговариваетесь к штрафу в размере шестисот тысяч крон и обязаны выплатить данную сумму каждой из пострадавших сторон в любой заявленной пострадавшей стороной валюте, дабы компенсировать затраты на лечение и моральный ущерб. Эдвард Роберт Кадоган, в виду ходатайств вашего адвоката о состоянии вашего психического здоровья и принимая во внимание обстоятельства, связанные с болезнью отца и грозящим банкротством, Суд приговаривает вас к лишению свободы сроком шесть лет в Бетлемской королевской больнице, где вы будете проходить принудительное лечение и находиться под круглосуточным присмотром до полного выздоровления, но не ранее указанного срока. Мисс Харрис, Скай, Линд и мистер Макото, Нильсен, Ноябрь, признаются судом пострадавшей стороной, решение о размере компенсации для всех участников процесса может быть принято на отдельном слушании. Решение Суда окончательное и обжалованию не подлежит, — новый удар молотка, утонувший в общем гуле.