Таня заставила себя улыбнуться. Сейчас она напрягалась как раз таки потому, что разговоры велись об этой самой Канаде и предстоящих там Олимпийских Играх, вылетать на которые они будут уже завтра вечером. После чемпионата Европы Алексеева наивно полагала, что сможет совладать с волнением на следующих стартах, но Олимпиада была поистине космическим уровнем и пределом мечтаний любого спортсмена. И сейчас Таня невольно оглядывалась назад, до сих пор, кажется, не осознавая до конца, как далеко зашла авантюра под названием «а почему бы не встать в пару с Его Величеством Евгением Громовым».

— От спортивных пар поедут Алексеева/Громов и Емельянова/Назаров, — продолжал зачитывать состав сборной президент Федерации.

Таня знала вторую пару. В рамках чемпионата страны они стабильно попадали в призеры и на последнем заняли второе место, намного уступив Алисе с Женей, которые всегда уходили в большой отрыв по баллам от серебряных призеров. Вот только на международных соревнованиях у Емельяновой и Назарова уже не получалось пробиться куда-то выше десятого места. Так и на прошедшем чемпионате Европы они заняли только одиннадцатую строчку.

— В женском одиночном катании страну будут представлять Ксения Исаева и Вероника Абрамова. В мужском — Дмитрий Осокин и…

— Слушай, — шепотом обратилась к Тане её подруга. Одиночнице с трудом давались подобные приемы. Она считала их ужасно скучными и в некотором смысле даже бессмысленными. Ксения чуть наклонилась вперед, бросив взгляд на ботинки Громова, сидевшего по другую руку от Тани.

Алексеева вопросительно посмотрела на подругу. Ей, в отличие от Ксении, любые приемы в Федерации казались запредельно важными и серьезными, поэтому она не хотела, чтобы кто-то из официальных лиц или журналистов увидел её болтающей с Ксюшей во время оглашения итогового состава олимпийской сборной.

— А какой размер ноги у Жени? — поинтересовалась Ксения, выпрямившись и поставив подобным вопросом Таню в тупик. Она ожидала сейчас чего угодно, но только не подобного.

— Эм… — сильно растерялась Алексеева, чем изрядно веселила подругу, — сорок шестой. А что?

— Знаешь, есть одна теория о размере мужской ноги, — продолжила по-девичьи шушукаться с подругой Ксения.

— Какая теория? — не понимала Алексеева, чуть нахмурив темные брови. Она всё ещё наивно полагала, что то, о чем говорит подруга, хоть как-то относится к фигурному катанию.

— Таня! — строго обратился к ней Громов, чуть стукнув тыльной стороной ладони по её бедру, призывая помолчать и послушать официальных лиц.

— Коллеги, я не буду скрывать, что не совсем удовлетворен составом, заявившимся на командный турнир, — выразил своё мнение президент Федерации. — Я думаю, что причины для этого объективны, и вы понимаете, что я имею в виду.

— О чём идет речь? — тихо обратилась к партнеру Таня.

— Я ещё несколько дней назад сообщил через Ольгу Андреевну, что мы не будем участвовать в командном зачете, — пояснил Громов, немного напрягаясь, понимая, что Алексееву такая новость может не обрадовать. И по её заметно округлившимся глазам, он понял, что в своих догадках не ошибся.

Евгений знал, что командный турнир сам по себе — задумка неплохая. Эти соревнования, которые будут проводиться на Олимпийских Играх только во второй раз, — хорошая возможность завоевать медали в эффектном противостоянии лучших мировых школ фигурного катания. Но Громов слишком переживал о личном зачете, который был дороже всего. Он боялся, что если им с Таней придется кататься ещё и в командном турнире, то в сумме будет необходимо чисто исполнить программы не два, а четыре раза, что является большой нагрузкой. И неизвестно, оправдается ли она, учитывая то, что откровенно слабые одиночники-мужчины и танцевальные пары вряд ли дадут их команде шансы на медали высшей пробы, а выкладываться ради серебра или бронзы у Громова не было ни сил, ни желания.

— Почему мы не будем участвовать? — от нахлынувших эмоций громко и требовательно спросила она, ставя Евгения в неловкое положение.

— Дома поговорим, — строго обрубил все её возмущения Громов, не желая, чтобы их диалог кто-либо услышал.

Татьяна недовольно перевела взгляд на небольшую трибуну, которую уже успел покинуть президент Федерации, теплые пожелания и напутствия которого она прослушала во время разговора с Женей. Официальная часть была окончена. Представители прессы и большинство официальных лиц начали покидать зал. Следующая часть должна была стать обсуждением предстоящих игр непосредственно фигуристами, а место за трибуной занял уже знакомый Тане Мельников.

— У меня остался к вам один небольшой и несколько неформальный вопрос. Вы знаете, что это всё условности, но нам всё же нужно определить капитана сборной, — вздохнул Арсений, понимая, что в данный момент он занимается откровенной ерундой, но регламент действительно требовал назначить неформального руководителя сборной по фигурному катанию. — Женя? Может ты?

Громов, услышав своё имя, с неприкрытым недовольством посмотрел на Арсения.

— Вижу, что тебе очень хочется, — шире ухмыльнулся он. — Твои глаза прямо горят от предвкушения. Тем более, ты у нас самый взрослый и опытный.

— Не впутывайте меня в это, — угрожающе произнес Евгений, нахмурив брови. — Я не собираюсь проводить много времени на бессмысленных пресс-конференциях, комментируя неудачные прокаты вашей излюбленной отмазкой в стиле «лёд, знаете ли, скользкий».

— Я хочу быть капитаном! — внезапно включилась в разговор Ксения и уверенно подняла руку вверх, радуясь, что здесь сегодня отсутствует её тренер, который ни за что не позволил бы подобного, полагая, что это плохо скажется на тренировочном процессе.

— Ксюша, — улыбнулся Мельников, посмотрев на одиночницу, — я не удивлен твоей инициативе.

— Я твой должник, — улыбнулся Громов, повернув голову к подруге партнерши.

***

18.00.

Ксения после приема в Федерации хотела заехать к Тане с Женей, но её пригласил на прогулку Дмитрий. Снова воспользовавшись отсутствием тренера и последним глотком свободы перед Олимпиадой, одиночница с радостью отправилась с ним на вечерние улицы Москвы, планируя переночевать в гостинице, которую Федерация предоставила всем фигуристам, не проживающим в столице. Алексеева и Громов, провожая одиночников взглядами, поймали себя на мысли, что рады побыть наедине друг с другом ночью перед отлетом на самый важный старт в жизни любого спортсмена.

— Как-то быстро Дима переключился на Ксюшу, — улыбнулся Евгений, галантно открывая Татьяне дверь арендованной машины.

— Не этого ли ты добивался? — лукаво сверкнула темными глазами она, вспоминая их дуэль в Кёльне. Однако Громов не ответил, захлопнув дверь, а затем быстро обошел автомобиль, садясь за руль.

— Расскажи мне о себе, — крайне неожиданно попросил он, выезжая с парковки Федерации. Евгений понимал, что ему нельзя сближаться с партнершей. Понимал, что, узнавая её всё больше, он не сможет вовремя остановиться. Но он видел Ксюшу, которая знала о Тане всё, и это разжигало внутри него странное и ранее незнакомое чувство, которое, кажется, называется «ревность».

Татьяна непонимающе посмотрела на партнера, делавшего вид, что он очень сконцентрирован на дороге.

— Ты это сейчас спросил, чтобы увильнуть от разговора про командный турнир? — предположила она. — Думаешь, я оставлю это просто так?

— Я это сейчас спросил потому, что мне интересно, — признался Евгений, хотя и понимал, что от разговора про командные соревнования ему не отвертеться. Громов был удивлен тому, как эта маленькая девчонка ростом метр с кепкой окрутила его, давая глупые прозвища и разговаривая с ним подобным образом, угрожая, что она ничего не оставит просто так.

Татьяна задумчиво поджала губы. Она желала прояснить ситуацию с командными соревнованиями, но такой интерес Громова к ней приятно порадовал, даря красноречивый комплимент о том, что она ему, скорее всего, не так уж и безразлична, и не такой уж и друг.