Наум Моисеевич Коржавин Я с детства полюбил овал © Н.М. Коржавин, 2022 © ООО «Издательство АСТ», 2022 Предпутье До войны «Еще в мальчишеские годы…» Еще в мальчишеские годы, Когда окошки бьют, крича, Мы шли в крестовые походы На Лебедева-Кумача. И, к цели спрятанной руля, Вдруг открывали, мальчуганы, Что школьные учителя — Литературные профаны. И, поблуждав в круженье тем, Прослушав разных мнений много, Переставали верить всем… И выходили на дорогу. 1945 «Боль начинает наплывать…» Боль начинает наплывать Опять – тебе назло. А ты быстрее за слова, Но больше нету слов. И ты поймешь: спастись нельзя, И боль зальет глаза. Ведь ты давно уж все сказал, Что надо б тут сказать. 1941 «До вечера, не в унисон толпе…» До вечера, не в унисон толпе, Шарахающейся от таких, Ходил и мечтал об одной тебе И вслух сочинял стихи. А город стиснул мечты домами. А небо покрыло их серою коркой. Но ты… Ты мелькала, вплетаясь в орнамент Деревьев, Днепра и Владимирской горки. 1940 Жуча Вот прыгает резвая умница, Смеется задорно и громко. Но вдруг замолчит, задумается, Веселье в комочек скомкав. Ты смелая, честная, жгучая. Всегда ты горишь в движении. Останься навеки Жучею, Не будь никогда Евгенией. 1941 Детство кончилось Так в памяти будет: и Днепр, и Труханов, И малиноватый весенний закат… Как бегали вместе, махали руками, Как сердце мое обходила тоска. Зачем? Мы ведь вместе. Втроем. За игрою. Но вот вечереет. Пора уходить. И стало вдруг ясно: нас было не трое, А вас было двое. И я был один. 1941 Война Поездка в Ашу Ночь. Но луна не укрылась за тучами. Поезд несется, безжалостно скор… Я на ступеньках под звуки гремучие Быстро лечу меж отвесами гор. Что мне с того, что купе не со стенками, — Много удобств погубила война, Мест не найти – обойдемся ступеньками. Будет что вспомнить во все времена. Ветер! Струями бодрящего холода Вялость мою прогоняешь ты прочь. Что ж! Печатлейся, голодная молодость, — Ветер и горы, ступенька и ночь! 1942 «Это было в Уральских горах…»
Это было в Уральских горах Иль, вернее, во впадине гор, Где река на восьми языках С темной ночью ведет разговор. Он звучал мне отчетливо так, Говорливый, шумливый, немой… Когда я проходил там в лаптях, В пять утра возвращаясь домой. Это юность моя, как река… Озаренные шишки вокруг. Или в мыслях от пули врага Погибающий где-нибудь друг. Как из впадины рвалась душа. Даль была так доступно жива За Миньяром вставала Аша, За Ашою Уфа и Москва, За Москвою опасность в глаза, Там ведь рядом история шла… А вокруг только горы в лесах, Где в тени земляника росла. Да! Леса. Но в рабочих ушах Вместо шелеста скрежет стальной. Я свободою только дышал В пять утра, возвращаясь домой. 1945 На уральской станции Над станцией бушует снег, Слепляющийся теплый снег. Он бьет в глаза и как на грех Стремится вызвать женский смех, Хороший серебристый смех, Такой же теплый, как и снег. Над станцией бушует снег, А в ожидальном зале – смех, Мужской, удушливый, сухой, С едва подавленной тоской, В который отзвук тот прошел, Что все равно нехорошо. Да! Все нехорошо – и пусть Задержит поезд Златоуст, И плохо прячется пускай За анекдотами тоска. Над станцией бушует снег И хочет вызвать женский смех. 1946 «О нет! Меня таким не знала ты…» О нет! Меня таким не знала ты, Он вывернут войной, духовный профиль. И верь не верь, предел моей мечты — Печеный хлеб да жареный картофель. Мне снятся сны. В них часто он шипит На сковородке. И блестит от сала. Да хлеба горы! Да домашний быт, Да все, над чем смеялись мы, бывало. Но как бы я об этом ни мечтал, Но в тишине с картофелем и салом Я б верно скоро дико заскучал! И ты тогда б меня опять узнала. 1943 На военной пересылке Два солдата и матрос. Завтра бросят на мороз, А тоска, как нож, остра, А в коленях медсестра Распласталась поперек Сразу трех. Так куда приятней жить. Так красивше. Не невинной погибать, А пожившей. А еще – на нижних нарах Взятых из дому ребят Баснями пугает старый Трижды раненный солдат. И согнувшись, как калеки, На полу сидят узбеки, Продают кишмиш по чести, Вшей таскают в полутьме И на все команды вместе Отвечают: «Я бельме». А на улице пока Заморозь еще легка. Ходят девочки в кино, Шутят мальчики смешно. А снежинки, а снежинки До чего как хороши… Здесь не будет ни грустинки, Только выйди и дыши. Только выход нам закрыт: Будка у ворот стоит. 1944 |
