Круазар по-прежнему лежал, только теперь он, кажется, начал похрапывать. Под ним уже была не сырая земля, а прогнившие деревянные доски; когда предметы вокруг перестали крутиться волчком, то Тристл увидела, что их окружили стены обычного домика. Обшарпанного, старого и явно нуждающегося в переделке, но сейчас девочка была бы рада и темному подвалу – лишь бы не Фарвью с его крайне недружелюбными обитателями. Через два небольших окна падал лунный свет, и, когда глаза Приключенцев привыкли к полутьме, они принялись озираться по сторонам. Тристл тоже притворилась, что не может видеть в темноте, и мотала головой вместе с Харденом и Мэнс.

– Это мы… Где? – наконец выдавил паладин. Его глаза подозрительно влажно блестели, и он шмыгнул носом, прежде чем продолжить. – Тристл, это от тебя свет исходил?

– Я не знаю, – тут же начала оправдываться та. – Я ничего не делала!

Девочка полезла в карман и наткнулась пальцами на артефакт. Внутри всё похолодело. К счастью, ребята были слишком заняты внезапной сменой обстановки, чтобы обратить на это внимание.

– Мы были в Другой части Леса, сражались с фейри и на нас собирались напасть какие-то новые твари, – пока напарники стояли в ступоре, Мэнс обходила домик, состоящий лишь из одной комнатушки, и рассматривала каждую деталь. – А теперь мы в какой-то заброшенной лачуге.

Полудемоница была права: в доме не было ни намека на обитаемость. Ни горевших недавно свеч, ни заправленной постели, ни личных вещей. Столы, подоконники и полки покрыты толстым слоем пыли. У Тристл защекотало в носу и она расчихалась.

– Бильвизы… – уже знакомые хрипения. Лайтбрингер ахнул и тут же склонился над другом, который выглядел так, будто дрался с армией утопцев. – Злобные древесные духи, вот кто это был.

– Ходячая библиотека! – даже Мэнс обрадовалась пришедшему в чувство Круазару. Он пытался сесть, но тело его плохо слушалось. – Очнулся?

С помощью Приключенцев чародей наконец приподнялся. Пока ребята ликовали, Тристл скромно стояла рядом. Дельвиг выглядел лучше: черные вены побледнели, почти вернувшись к обычному, здоровому цвету, а грудная клетка мерно поднималась и опускалась. Только сейчас девочка заметила, что у него приятные черты лица: не грубые, но четко очерченные, будто кто-то рисовал их тонкой кистью. Волосы Круазара спутались и потемнели от грязи. Тристл поймала себя на том, что рассматривает их очень уж долго.

– Помнишь огненное пойло у Йоколя?

Харден с непониманием смотрел на парня, но ответить решился:

– «Дыхание дракона»? Когда ты после одного глотка чуть не захлебнулся, а потом клялся, что больше никогда не будешь пить «эту раскаленную лаву»?

Тристл шумно фыркнула, словно лошадка.

– То самое, – подтвердил Круазар, и, поддерживаемый друзьями, встал. Его пошатывало. – Чувствую себя так, будто выпил семь бутыль таких.

На лице Лайтбрингера отобразилось самое искреннее сочувствие, какое вообще могло быть. Дилони отошла от друзей и продолжила рассматривать временное убежище; выглянула в окно, на что-то покачала головой и пошла к двери.

– Не в смысле, что я пьян, но что-то вроде этого, – его ботинки с налипшими комьями грязи оставили после себя жирный след, когда он, качаясь, сделал пару шагов. Паладин двигался рядом, готовый в любой момент подхватить товарища.

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – скороговоркой выпалила Тристл. – Пойдемте, узнаем, где мы вообще.

Спешила она потому, что хотела поскорее замять и волшебное (в прямом смысле) исцеление Дельвига, и их не менее магическую телепортацию. Приключенцы, кажется, еще не оправились от шока, поэтому согласно побрели к двери. Мэнс уже стояла наготове. Судя по воинственному выражению лица, она ожидала, что стоит им выйти, и на них нападет по меньшей мере орда рогатых огненных демонов.

– Из окна видно только пару полуразрушенных халуп да речку, – сообщила полудемоница. – Я не знаю, где мы, но это точно не Леса Фарвью.

Тристл поразилась собранности и решимости Мэнс: ее волей впору гнуть деревья и ломать камни. Почему-то рядом с ней хотелось гордо расправить плечи, поднять голову и ничуть не отставать.

Местность встретила их свежим ночным воздухом и блаженной тишиной. Чуть прислушавшись, воровка разобрала тихий шелест, с каким волны омывают берег. Звезд на небе было столько, будто кто-то споткнулся и рассыпал белоснежное зерно. Тристл задрала голову и смотрела на небосклон так, словно видела его впервые; в каком-то роде ей казалось, что так оно и было. В суете города она была слишком занята, смотря себе под ноги или в чужие карманы.

– Прохлаждаться будем потом! – заявила Дилони.

В ее голосе зазвучали повелительные нотки, и девочка почувствовала, как что-то окутывает ее разум, словно нити паучьей паутины. Тристл хотелось мгновенно послушаться, но какая-то задняя часть ее мозга кричала о том, что так нельзя.

– Я не… Стоп, ты это что?

Тристл в упор взглянула на полудемоницу, и та, на удивление, растерялась. Наваждение, похожее на туман, мигом спало.

– Прости. Иногда могу вкладывать в слова частичку своих сил, но это не специально, – тут же объяснилась она. – Я не пыталась тобой управлять.

Девочка не стала обижаться, но градус доверия как-то упал. Искоса поглядывая на Мэнс, девочка медленно двинулась по траве. Нужно осмотреть домики, вдруг там есть что-нибудь полезное.

Но что же произошло в Лесу? Ее артефакт теперь и телепортировать их может?

– Неужто правда испугался, что мы умрем? – прошептала воровка.

Не доставая из кармана амулет, она легонько провела по неровной поверхности. В ответ пальцы чуть защипало, как бывает, когда после мороза подносишь руки к горящему огню. Все еще не привыкшая к диковинке Тристл выдернула ладонь из кармана.

– А карта у кого-нибудь есть? – поинтересовалась она.

Под ногами Приключенцев мягко проминалась трава, оставляя свежие следы. Чародей, упорно демонстрируя свою самостоятельность, отказался от помощи Хардена и ковылял один. Его взгляд был рассеянным, будто он только что пробудился от долгого сна.

– Карта, – забормотал Лайтбрингер и зачем-то принялся хлопать себя по доспехам. – ЧЕРТ!

Полудемоница по-змеиному зашипела, втягивая голову в плечи.

– Придурок, ты чего разорался? Мы не знаем, кто может быть в этих домах! – ее взглядом можно было резать стекло, но Харден не обращал на нее внимания.

– Наши вещи! Они остались там, у Тропы, – он беспомощно посмотрел по сторонам, будто ожидал, что сейчас феи принесут ему потерянное.

Тристл только вздохнула и кошачьей походкой приблизилась к одной из халуп. Вид у нее был такой же потрепанный, как у той, в которой они очутились. Воровка не обладала даром предвидения, но какое-то другое чувство подсказывало ей, что здесь никто не живет. Речка без причала, несколько домиков, заросшие тропинки, тьма в окнах ночью – все признаки налицо. Западнее раскинулась опушка.

– У меня всё самое важное с собой, – сообщила она, заглядывая в окошко. Никого.

У Мэнс был удобный ремень с отделами для всякой всячины, у Дельвига остался его заплечный мешок, и только Лайтбрингер из-за доспехов носил с собой только пару зелий на специальных креплениях. Девочке стало жаль паладина: когда Приключенцы доберутся до города, она сделает ему какой-нибудь подарок. Украденный из лучшей лавки, конечно же.

Домики разделились между компанией и были проверены один за другим. Девочка прислушивалась к каждому шороху и заглядывала во все углы, но нашла только паутину, а потом – худющую крысу. Вообще, Тристл любила животных (в отличие от людей), но этих грызунов почему-то всей душой ненавидела. Правда, крыса оказалась не промах, и кинжал воровки так и не нашел свою цель – бесчестно вонзился в деревянный пол.

Она и Дилони освободились первыми, и теперь караулили халупу, в которой исчез маг. В лунном свете серые волосы Тристл, которые она всегда считала мышиными, величественно отливали серебром, а глаза поблескивали. Казалось, стоило девочке выйти за пределы Вудхёрста, и в ней проснулось что-то новое.