Говорить же, что когда-нибудь такие популяции обособятся в разные виды – напоминает один анекдот. Его, правда, автору сих строк рассказывали как быль – про некую учительницу сельской школы на национальной окраине СССР в 1940-х гг. Тогда, кстати, не было школьного предмета «Биология» – вместо него были «Основы дарвинизма». Так вот, эта реальная или мнимая учительница так, говорят, доказывала происхождение человека от обезьяны. Мол, в московском зоопарке учёные наблюдают за одной умной обезьянкой и ожидают, что очень скоро она превратится в человека… Кажется, что интерпретаторы опытов, доказывающие, что в них мы воочию наблюдаем возникновение новых видов, недалеко ушли от этой легендарной учительницы (или мнимых учёных).

Искусственный отбор, которому можно подвергнуть организмы в наших опытах – антипод естественного отбора. При искусственном отборе мы ставим организмы в те условия, которые никогда не существуют в природной среде. И свойства, появившиеся на свет в результате искусственного отбора, не сохранятся на протяжении многих поколений. Их носители вымрут как неприспособленные либо эти свойства растворятся в более многочисленном природном виде. Выведение пород посредством искусственного отбора никак не доказывает возможность возникновения видов посредством отбора естественного.

Ещё раз подчеркну, что научная теория позволяет поставить такой эксперимент, который, чисто логически, мог бы иметь двоякий исход: подтверждение либо опровержение теории. Причём за ограниченный промежуток времени: учёный, который поставил эксперимент, сам, а не будущие поколения, имеет возможность лицезреть его результат. Теорию можно иллюстрировать множеством фактов, убеждающих в её правдивости. Но сколь угодно большое количество таких фактов не является доказательством теории. Научная теория оставляет принципиальную возможность опровержения. Если опровергнуть в опыте не удалось, значит, теория доказана – до критической проверки на другом практическом следствии из теории. «Теория Бога», например, такой возможности не оставляет. Во Вселенной всегда будет достаточно того, что нам непонятно, и это непонятное можно совершенно неопровержимо приписывать вмешательству божественных сил.

Можно как угодно красиво, убедительно, «наукообразно» назвать неизвестное явление. Но назвать – ещё не значит раскрыть его сущность! Естественный отбор – это такая удобная универсальная категория, с помощью которой можно объяснить всё, что угодно!

Сам естественный отбор не нуждается в доказательствах или опровержениях. Утверждение про наличие естественного отбора – банальность, как уже было замечено. Важно лишь, является ли он единственным фактором образования новых биологических таксонов? Именно в этом заключается теория Дарвина. Проверкой этой теории на фальсифицируемость мог бы стать только такой эксперимент, в котором фактор естественного отбора удалось бы полностью устранить. Тогда, по идее, должна исчезнуть и эволюция. Но такой эксперимент невозможно поставить в принципе. Теория естественного отбора в эволюции принципиально неопровержима, следовательно, ненаучна, при всей своей убедительности и при множестве фактов, её подтверждающих.

При желании, любую смену палеонтологических видов, любое исчезновение старого и возникновение нового можно списать на действие естественного отбора. Всякое описание механизма действия естественного отбора, например, при вымирании динозавров или при трансформации обезьяны в человека, будет спекулятивным, недоступным проверке в опыте.

В этом качестве естественный отбор ничем не лучше Господа Бога или инопланетян как «факторов эволюции». Опровергнуть его действие не представляется возможным в силу тех свойств, которыми исследователь наделяет данный объект. Сверхъестественный разум, как считается, противоречит первому постулату Лефевра, который означает также:

Правда, это ещё зависит от того, какими свойствами мы наделяем потусторонний разум. Если это разум гипотетических инопланетных биологических существ, то его мощь проникновения в наши замыслы заведомо где-то ограничена. Да и боги древних религий не обладали полным всемогуществом, согласно взглядам их адептов. Они могли, например, сотворить человека, а дальше предоставить всё его собственной воле…

Естественный отбор в виде универсальной причины, объясняющей ход эволюции в тех случаях, когда нам неизвестно, как и почему этот отбор осуществлялся, уподобляется, скорее, абсолютно всемогущему божеству. Естественный отбор, каким он был в ходе «разъобезьянивания» человека, не доступен ни нашему опытному воздействию, ни непосредственному наблюдению. Кроме того, он подразумевается, как фактор, сформировавший мыслительный аппарат исследователя; значит, он неизбежно должен «превосходить исследователя по совершенству». А утверждать, будто мы непосредственно наблюдаем действие этого отбора в росте размеров мозга гоминид по мере приближения от древних обезьянолюдей к современному человеку, всё равно, на взгляд автора, что утверждать, будто в этом же росте проявляются воля и замысел Создателя. Столь же доказательно и неопровержимо!

Позиция, занимаемая приверженцами дарвинистского мейнстрима, удобна, но лжива: «Попробуйте опровергнуть фактами теорию эволюции!» Они прекрасно знают, что это невозможно, ибо их теория содержит в себе основные свойства «теории Бога». Дарвинизм – это мировоззрение, в него можно только верить либо нет, хотя аргументы, привлекающие к нему или отвращающие от него, могут быть рациональными, как в пропаганде в пользу или против любой другой религии.

Итак, ещё раз. Экспериментом, подтверждающим значение естественного отбора для эволюции, мог бы быть только такой, в котором фактор естественного отбора удалось бы полностью устранить. Такой эксперимент невозможен. И в первую очередь потому, что наука не знает всего того, воздействие чего для такого эксперимента следовало бы исключить. Понятие естественного отбора оказывается, к тому же, ещё и крайне расплывчатым, сродни Богу пантеистов.

Теория происхождения новых родов, семейств, отрядов, классов и типов живых существ путём естественного отбора принципиально не фальсифицируема. Следовательно, она не является научной, несмотря на обилие фактов, убедительно свидетельствующих в её пользу (верифицирующих её). При этом следует иметь в виду, что «ненаучная» не значит непременно «ошибочная». Истинной случайно может оказаться и лженаучная теория.

А многие ли биологи согласились бы с тем, что если бы естественного отбора не существовало, то прекратилась бы эволюция? Если они с этим не согласны, то они, строго говоря, сами не до конца уверены в правоте Дарвина, только не сознаются в этом.

Если же автор ошибается, и теория эволюции путём естественного отбора является строго научной, тогда, как всякая научная теория, она должна иметь границы своего применения. И, не исключено, что эти границы лежат как раз в вопросах происхождения человека.

Здесь необходимо заметить, что не кто иной, как современник и знакомый Дарвина – Альфред Уоллес, которого (а не Дарвина!) и следует считать подлинным основоположником теории естественного отбора в мире животных[9] – решительно отказывался признавать значение естественного отбора в эволюции человека. Многие антропологи, которым эволюционная теория антропогенеза обязана важнейшими открытиями, были убеждены в том, что развитие наших предков направлялось некой высшей волей. Пьер Тейяр де Шарден, первооткрыватель синантропов, Роберт Брум, доказавший близость австралопитеков к человеку, Луис Лики, открывший Человека Умелого, – все они, по мере своих исследований, укреплялись в вере в провиденциальный характер эволюции, приведшей к современному человеку.