Тогда компьютеры станций приняли во внимание новую угрозу и перестроили всю работу, в бо́льшем объёме загружая дежурных всяческими заданиями.

Мне же преодолевать страх и бессонницу помогали физические упражнения на тренажёрах, которые были предусмотрительно установлены в общей комнате отдыха. Но, к сожалению, и у меня случались срывы. Со стыдом я вспоминал те разы, когда не выдерживал и обдирал ногти о запертую дверь Спальни, взывая к спящим коллегам и умоляя их выйти ко мне. Этот позорный вой навсегда остался в записях журнала событий станции, и мне было противно от мысли, что когда-нибудь кто-нибудь начнёт их просматривать и увидит преступную слабость создателя нового мира, которым я гордо именовался.

В целом же мои дежурства можно было назвать удачными и сносными. К тому же, хотя поначалу деятельность станций казалась совершенно незаметной, после десятого-одиннадцатого цикла дежурств все мы заметили, что терраформирование наконец-то сдвинулось с мёртвой точки, и атмосфера начала, хоть и неохотно, но понемногу меняться. Неверие в успех миссии оказалось повержено, и даже у самых большие скептиков, к числу которых относился и я, появилась надежда на благополучное завершение.

***

Я проснулся в шестнадцатый раз.

Открыл глаза и посмотрел мутным взглядом на крышку анабиозной камеры. В Спальне было темно и, естественно, очень тихо.

Сердце пока билось неохотно, понемногу разгоняя холодный заменитель крови и препараты, которые капсула вколола в плечо для пробуждения.

Послышалось чуть слышное жужжание, и я почувствовал ещё один укол, который должен был привести все функции организма к нормальной физиологической норме. Затем капельница впилась в вену на внутренней стороне локтя, и началась замена антифриза моей собственной кровью, изъятой при засыпании.

Двигаться пока было нельзя, и я просто лежал, смотрел на крышку и прислушивался к дыханию и сердцебиению. Чтобы убедиться в нормальном функционировании мозга, я принялся считать.

У меня шестнадцатая смена… Один полный цикл дежурств всей команды составляет двадцать смен по полгода, то есть десять лет. Я седьмой в списке из двадцати человек… Значит, с момента высадки на планете прошло… Пятнадцать раз по десять лет – сто пятьдесят… Плюс три года. Сто пятьдесят три года!

Я с радостью воспринял способность нормально размышлять, что свидетельствовало о моём стабильном состоянии.

Капельница отсоединилась, загорелась зелёная лампочка, и крышка капсулы начала подниматься с лёгким свистом, подавая сигнал, что теперь можно начинать двигаться.

Я потянулся с неприятным хрустом в суставах, стараясь почувствовать каждую конечность. Потом со стоном сел.

Освещение в комнате начало разгораться очень медленно, чтобы не травмировать зрение. Я посмотрел на большой циферблат электронных часов, одиноко висящий на белой стене, и нахмурился. Каждый раз моё дежурство начиналось в девять утра. Сейчас же табло показывало первый час дня.

Это мне жутко не понравилось. Так сильно не понравилось, что сердце забилось учащённо. А ещё мне очень не нравилось, что впервые после пробуждения у меня очень сильно болела голова. По идее это могло сигнализировать о том, что процесс пробуждения был осуществлён экстренно, по ускоренному алгоритму.

Что происходит, чёрт побери?!

Я аккуратно повертел головой из стороны в сторону, потом закрыл глаза и начертил кончиком носа цифры от нуля до девяти. Затем с закрытыми глазами поочерёдно коснулся носа указательными пальцами. С координацией было всё в порядке.

Я пошевелил ногами и попытался сложить их в коленях. Мышцы казались деревянными и какими-то чужими.

– Добрый день, гражданин Павел-восемнадцать, – внезапно раздался нежный женский голос, и я вздрогнул от неожиданности. Только спустя несколько секунд из мутной памяти всплыло воспоминание о станционном компьютере.

– Добрый, – я машинально поздоровался в ответ, хотя ничего доброго в своём странном неправильном пробуждении пока не видел.

– Ваша смена началась, – радостно объявил компьютер, постепенно делая освещение в Спальне ещё ярче. Я поморщился от боли в глазах и даже закрыл их ладонью. – Вам необходимо быстро привести себя в порядок и проследовать в комнату управления, где вас ожидает внеочередная задача.

Я напрягся и с кряхтением принялся выбираться из капсулы.

– Какая сегодня погода? – задал я свой традиционный, даже ритуальный вопрос.

– Сегодня в нашем секторе относительно нежарко – плюс семьдесят пять градусов в тени, – сообщил компьютер, открывая дверь Спальни и включая освещение в коридоре.

Я встал на ноги и немного постоял, испытывая неприятные покалывающие ощущение в икрах, щиколотках и пятках. Потом окинул взглядом остальные девятнадцать капсул, в которых спали коллеги.

– Полный доклад о состоянии атмосферы вы можете изучить в комнате управления. Прошу вас поторопиться, – договорил компьютер, медленно гася освещение в Спальне, как будто побуждая меня пошевелиться и выйти из комнаты.

Неуверенно переставляя ноги, я вышел в коридор. Меня всё ещё тревожила непривычная головная боль, которая впервые сопровождала пробуждение. Неужели выход из спячки прошёл не совсем правильно? Меня даже немного мутило.

Дверь Спальни с лёгким шелестом закрылась, чтобы открыться теперь только через полгода. И как бы я ни стонал и царапал её ногтями в маниакальном желании лечь в капсулу пораньше, эта дверь не откроется, пока не наступит нужный день.

Ощущая стыд и смущение из-за позорного поведения, оставшегося в анналах, я миновал коридор и вошёл в одну из жилых кают. Включая горячий душ, я мрачно размышлял о том, что наших потомков наверняка развеселят записи, демонстрирующие, как я вою, бьюсь всем телом о дверь Спальни и зову коллег, которых никогда не видел лично.

Чтобы перестать думать о неприятном одиночестве в самом начале дежурства, я встал под горячую струю и громко застонал от удовольствия. Практически сразу кровь веселее побежала по венам, а сознание прояснилось.

Согревшись и смыв с себя остатки замораживающего геля, я выключил воду, а поток тёплого воздуха быстро обсушил бледное худощавое безволосое тело.

На выходе из душа меня уже ждал свежий комплект одежды, который компьютер выдал из окошка над столом. Я быстро напялил на себя рабочий комбинезон и мягкие ботинки, с удовольствием ощущая, как уходит постепенно внутренний дискомфорт. Теперь возникли голод и жажда. Но поесть мне было не суждено, потому что внезапно компьютер нарушил тишину и объявил:

– Павел-восемнадцать, вам необходимо срочно явиться в комнату управления для выполнения внеочередного задания.

Я удивился, но последовал указанию, запоздало сообразив, что уже слышал о задании после пробуждения, но из-за запутанности сознания не придал этому значения. Какое такое задание?

Я прошёл по коридору дальше и открыл дверь в комнату управления. И остолбенел от неожиданности, увидев живого человека. Светловолосая худощавая девушка сидела в кресле и яростно печатала. Она обернулась, и я заметил на красивом лице выражение огромного облегчения.

– Привет, – бледно улыбнулась она. – Меня зовут Екатерина-восемнадцать.

Сердце участилось, а мысли заметались в голове словно сумасшедшие. Кто она? Человек? Но откуда? Или это внеземная форма жизни, попавшая внутрь станции? Где хранится дежурный пистолет?

Девушка невесело рассмеялась, глядя на бурю эмоций, отразившихся на моём лице.

– Все капсулы были закрыты. Я видел, – пробормотал я растерянно.

– До твоей смены ещё почти год. Но случилось кое-что страшное.

– Полномочия и личность Екатерины подтверждаю, – сообщил компьютер, а потом добавил загадочно. – Осталось девять часов и сорок три минуты.

– Зачем понадобилось будить меня раньше времени? – резко спросил я, всё ещё разглядывая её с недоверием.

– Потому что станция семнадцать гибнет, – ответила она, и её губы задрожали.

Я резко подобрался и тут же взял инициативу на себя.