Представляется важным такая констатация: начался интенсивный процесс историографического осмысления и переосмысления проблем истории Великой Отечественной войны, в том числе и ее фальсификаций. Но именно тогда и начинает постепенно набрать обороты так называемая либеральная школа исследования истории Великой Отечественной войны. Ее представители самопровозгласили себя «светочами свободы». Но понятия «совесть и честь» у них быстро девальвировали, стремясь к нулевой величине. Такие деятели посчитали, что есть необходимость в радикальном переосмыслении основных концептуальных положений, выработанных советской историографией Великой Отечественной войны в предыдущие десятилетия.
Спрашивается, на каком основании? Потому что концептуальные положения, упомянутые выше, якобы тотально сфальсифицированы всей предшествующей советской военной историографией. И революционное их «переосмысление» – единственное средство приближения к «правде истории». Сказано – сделано. В сборнике «Другая война», судя по его текстологическому анализу, появились некоторые фрагменты и сюжеты, которые подстроены под западные методологические стереотипы и аксиологические суждения относительно событий 1939–1945 гг. (что и выдается за «революционное переосмысление»)[116].
И, видимо, глубоко символично, что на фоне появления доморощенных самопровозглашенных «светочей свободы», насилующих историческую истину, появились лживые пасквили изменника Родины В. Б. Резуна. Иуды, набравшегося наглости и цинизма взять псевдоним «Суворов»[117].
Очень хорошо, что сегодня эта ложь убедительно опровергнута российским историками[118]. Так А. В. Исаев взял на себя труд проверить ссылки В. Б. Резуна, их контекст и действительное значение и тем самым восстановил реальную картину событий по ранее засекреченным документам. Книга представляет собой анализ теории В. Суворова (В. Б. Резуна), утверждающего, что трагические события 1941 г. – это следствие планировавшегося «освободительного похода» в Европу. А. Исаев анализирует приводимые В. Суворовым факты и цитаты, их достоверность и интерпретацию. Параллельно опровержению постулатов «разведчика-аналитика» (по совместительству гнусного изменника Родины) ученый в популярной форме излагает взгляд современной исторической науки на причины неудач СССР в начальном периоде войны, рассказывает о применении различных видов военной техники[119]. Тем самым он убедительно ниспровергает ложь того, для кого слово Отечество отождествляется с банковским вкладом, на котором хранятся иудины гонорары (правда, больше, нежели тридцать сребреников, однако их суть от этого не меняется).
Но что характерно: в противовес работам тех, в ком совесть нечиста, появилось немало публикаций, в которых авторы рассматривали проблематику истории Великой Отечественной войны действительно с новых подходов, утверждающихся тогда в российской исторической науке. Они объявили бой «пожирателям исторической памяти» о ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЕ [120].
Причем в этом бою честные ученые избежали крайностей в оценках советского историографического опыта, что не исключало, однако, его здоровой критики. Например, М. А. Гареев сделал следующий вывод:
новейшая историография свидетельствует о том, что правдивость и объективность истории больше всего страдает из-за подчинения ее конъюнктурным интересам той или иной политики и идеологии. Под предлогом партийности, особенно в сталинско-брежневские времена, общественные науки и, в первую очередь, история, были подчинены господствовавшей политике и идеологии, «толкование исторических событий, в том числе и в области военной истории, подгонялось под определенные политические и идеологические установки»[121]. Ученый справедливо посчитал, что в послевоенные годы стремление отлакировать события 1941–1945 гг. «было довольно распространенным явлением»[122]. Однако военно-историческая наука призвана «объективно проанализировать все обстоятельства, обусловившие неудачи и победы, и дать обоснованный ответ на этот вопрос»[123].
И надо сказать, что подобную методологическую установку ее автор реализовал на практике в своей работе «Неоднозначные страницы войны (очерки о проблемных вопросах истории Великой Отечественной войны)[124], а также в монографии, посвященной анализу полководческой деятельности Г. К. Жукова[125].
Подчеркнем, что М. А. Гареева, маститого советского/российского ученого, услышали авторы ряда публикаций, которые дали в них материал, в том числе и для борьбы с фальсификациями истории достижения ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ[126]. Здесь наиболее заметным историографическим событием стала монография Н. И. Кондаковой[127]. Побудительный мотив для автора в написании монографии – боль за судьбу России, осознание того, что «очернительство всего созданного нашими отцами и дедами, нравственный нигилизм молодежи, эгоизм и другое, что не приближает наш народ к демократии прогрессу, а может привести к одичанию нации, гибели российского государства»[128]. Столь категоричный императив обусловил полемичность, местами резкость анализируемого труда.
Вместе с тем, нельзя не отметить, что позиция Н. И. Кондаковой открытая. Ее острие направлено против тех авторов, которые «в поисках сенсационности или коммерческой выгоды стали вообще отвергать все наследие народа за последние десятилетия, в том числе и всемирно известный подвиг во Второй мировой войне. И, получается, по сути: целясь в коммунистическую идеологию, тоталитарную систему, попадают в свою Россию»[129].
Примечательно, что в то же время, военные ученые В. А. Золотарева и С. А. Тюшкевича, тщательно проанализировали опыт и уроки отечественной военной истории, и сделали ряд кратких оценочных суждений в обобщенной историко-философской форме. Например, о моральном духе РККА в годы Великой Отечественной войны, а также о необходимости борьбы с фальсификациями истории достижения ВЕЛИКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ[130].
Представляется принципиальным подчеркнуть, что к концу лихих девяностых наметилось историографическая тенденция более взвешенного отношения к историографическим наработкам предшественников, созданных в Советском Союзе. Стало жестче оцениваться нигилистическое отношение к советскому историографическому опыту осмысления, в том числе, накопленному в сфере разоблачения фальсификаторов истории Великой Отечественной войны.
Например, Ю. А. Поляков, подвергнув взвешенной научной критике труды, где в угоду новой политической конъюнктуре игнорируются достижения советской историографии Великой Отечественной войны, искажаются многие факты, делает глубокое обобщение о том, что «печально, когда неразумная сенсация привлекает больше внимания, чем разумное объяснение событий». Заслуживает самого пристального внимания обобщение ученого о том, что в постсоветской историографии после 1995 г. наметилась тенденция, когда «высказывания о войне в обобщающих трудах, учебниках, статьях стали более спокойными, уравновешенными»[131].
