– О, он могущественный чародей, каких поискать, мудрый учёный, изобретатель и великий строитель. Кстати, Семаргл родился из искр, во время ударов Сварога молотом по бел-горюч камню Алатырю в храме, возведённым Китоврасом на священном Эльбрусе. Ты же говорил об этом.

«Когда я это говорил?» – хотел было возразить Алексей, но тут же вспомнил, что в своей «лекции» в первом сне он сказал об этом, хотя сам не знал, откуда у него это знание.

– Теперь понятно, к кому на встречу летел Семаргл. Нам лучше в их дела не соваться, иначе… Понеслись дальше, поищем что-нибудь поинтереснее… Гляди-ка, она тоже в сторону свернула, не хочет встречаться с Семарглом и Китоврас! Старая, но умная!..

Алексей хотел было спросить спутника, о ком он это говорит, но увидел летящую им почти навстречу ступу с бабой-ягой. Ему в глаза бросился её огромный бородавчатый нос, выпяченный вперёд подбородок. Седые волосы были убраны под косынку, серую от грязи или таковым был её первоначальный цвет. Баба-яга управляла полётом, энергично руля метлой.

Ветерок направился к ней, обдувая и пытаясь освободить седые космы старухи из-под косынки, но напрасно старался. Немного обиделся на тщетность своих стараний.

Полуденик прошипел в уши бабы-яги:

– Ш-ш, старая! Ничего не слышишь и не видишь!

Именно в этот момент баба-яга отмахнулась правой рукой и её кулак пронёсся именно по тому месте, где находился ветерок.

Алексей сильно усомнился, что баба-яга ничего не видит и не слышит.

Полуденик коротко бросил:

– Ничего тут интересного нет. У-ур!..

Дальше он полетел дальше молча, похоже, немного обиженный.

У Алексея появились сомнения, что они со спутником найдут что-либо интереснее, чем Семаргл с кентавром… то есть, Полканом, Китоврасом, не говоря уже о бабе-яге, но спорить не стал. Наверное, действительно от таких держаться подальше: один огнём заведует, а другой – чародей, волшебник невиданной силы. Вспомнил известные слова: «Бережёного бог бережёт».

Через несколько минут полёта Алексей со спутником оказался над ржаным полем. Сверху заметил в нём невзрачного малорослого старичка, чья голова была ниже колосьев. Он постоянно шмыгал носом и утирал сопли.

Полуденик предварил вопрос Алексея, сказав:

– Это – полевик.

– А что у него постоянно сопли текут? Болеет, что ли?

– Нет, это намеренно.

– Для чего?

– Аки встретится он с кем-то из людей, так жалобно просит вытереть ему сопли. Буде кто не побрезгует и сделает это, то у него в руке появится увесистый кошель с серебряными монетами. А сам полевик после этого исчезает.

– Может, мне к нему подойти?

– Ур-ур, не получится, он тебя не видит. Другое дело, если бы мимо проходил, как обычный человек…

– Полевик куда-то идёт, а не просто гуляет, – заметил Алексей. – Там какая-то девушка. Вся в белом с распущенными волосами, красивая. В её сторону движется.

– Это не обычная девушка, это – полудица, полудница. Токмо что полдень закончился, она как бы освобождается. Тогда она будет не прочь поговорить с полевиком, пообщаться. А до этого к ней не подходи.

– А почему?

– В полдень она занята, следит, абы никто в это время не работал. Полуденную жару лучше переждать, так полезнее для здоровья. Нарушителей наказывает, порой весьма сурово.

– И как наказывает?

– Обычно солнечным ударом. Но это ежели зело сильно рассерчает. А так обычно она не слишком строга. Ну что, полетели дальше?

– Полетели! Ты у меня как гид-экскурсовод! Так что веди, показывай и объясняй!

– Это я люблю! Ур-ур, за мной! В сторону вон той кулижки…

– А что такое кулижка?

– Не знаешь, что такое кулижка? Ну, кулижка, кулика – это лесная поляна, расчищенная для земледелия.

– Понятно. Вижу твою кулижку. А что там?

– Домишко зело интересный стоит. Соврал! Не зело, а просто интересный. Вот уже и он.

Постепенно они приближались к добротной избе со строениями за кулигой. Срубленная из брёвен, покрытая дранкой. Высокая завалинка почти в метр, чтобы лучше сохранять тепло в доме зимой и не давать проникать жаре летом.

Полуденик с радостным кликом ринулся к стоящей у колодца низенькой бани, ударил в маленькое окошко, когда-то завешанное полупрозрачной плёнкой…

«Бычий пузырь», – догадался Алексей. Плёнка держалась на окошке лишь одной стороной и чуть сверху. Ветерок колебал её, играясь.

В окошке показалось злое и тощее, словно бы вконец измождённое, стариковское лицо, облепленное липкими листьями, наверное, отлетевшими от берёзовых прутиков веника. Во все стороны, точно у одуванчика, торчали седые волосы, таким же образом топорщилась борода. Старичок что-то раздражённое проворчал, брызгая слюной.

– Какой же он худой! – вырвалось у Алексея. – Наверное, едва на ногах стоит. Под ветром шатается бедолага.

– Попробуй поборись с ним, да он любого здоровяка завалит. Конечно же, на своей территории, в бане.

– А что это он такой недовольный?

Ветерок ответил:

– Ур-ур, а он всегда такой. Это же банник, банный, байник, баинник, баенник. Вечно чем-то недовольный, вечно готов устроить кому-то что-либо недоброе. С русалкой и овинником общается, вижу их за его головой, недоволен тем, что я их потревожил.

– Он видит тебя… меня?

– Нет, не видит. Ничего не понимает, оттого вдвойне злится. Пусть злится злобняга, мы отправимся дальше. Туда, где интереснее, чем здесь.

Тем временем из колодца выглянуло бледное, полупрозрачное мокрое лицо с водянистыми глазами.

– А это кто?

– Колодезник выглянул. Услышал ворчание банника, решил оглядеться, что окрест происходит. Скучно ему там сидеть, вот и интересуется. Ур-ур, айда дальше!..

Ветерок мимо пустого сарая с распахнутыми дверями устремился к дому. Через окошко влетел в дом, но тут же выбрался обратно, заявив:

– Хозяев нет, они в поле.

«Народ в поле», – мелькнула фраза, услышанное Алексеем давным-давно.

– Дома токмо домовой, доможил, хороможитель. Со своей кикиморов детишек успокаивают, те нещадно гоняют кошку. Не будь их, то я бы с Баюнком пообщался, но оный в угол под кровать забился от них, а Воструха спрятался на своём обычном месте за печкой.

Полуденик полетал перед избой.

– Ты ищешь кого-то?

– Да, ответил ветерок, – обычно в это время дворовой сидел на завалинке, а теперь его не вижу… Ага, вон он где – под лопухами с Баганом и Вазилой беседует про охрану хозяйства, убережение его от воров и злыдней. Им не до нас, пусть себе общаются. И Чур с ними! Вразумляет их, он же главный здесь… Ну, почти главный. Следит за порядком и всем таким… Ур-ур, помчались дальше.

Как понял Алексей, Полуденик терял всякий интерес ко всем серьёзным делам, ему лишь бы соваться всюду, забавляться, играть, проказничать.

Вот сейчас он закрутил кучку высохших листьев, выстроил из них в воздухе диковинную фигуру, напоминающую человеческую, и заставил её как бы плясать. Но недолго с этим справлялся, скоро потерял концентрацию внимания, и листья разлетелись в разные стороны. Ветерок разметал их ещё дальше, а потом помчался дальше, позвав следовать за собой спутника…

Алексея кто-то тронул за ногу и тихо сказал:

– Просыпайся, хватит летать, мил-человек…

Алексей открыл глаза и увидел возле своей кровати Ванюшина.

– Завтрак готов, – сообщил кудесник. – Вставай, собирайся и присоединяйся к нам.

С этими словами он повернулся и направился к выходу. Открывшаяся дверь позволила проникнуть в комнату яркому утреннему солнечному свету. Вместе с Ванюшиным из комнату ушёл большой чёрный кот, с белыми лапками, которые создавали впечатление носочков на них. Он оглянулся, под его мордой находилось белое пятно, похожее на фартук-слюнявчик. Но Алексея поразили чрезвычайно умные – просто человеческие – кошачьи глаза. Кот что-то промурлыкал на прощание и его голос показался Алексею знакомым. Хотя он не мог понять, чем именно.

Остатки сна ушли от Алексея. «Так это всё происходило во сне, – понял он. Сначала я сам читал кому-то лекцию о богах, а потом слушал Полуденика о разных и всяких божественных созданий… Божественные сны!..»