– Я убегу отсюда, – прошептала она, сжимая окровавленные кулаки. – Я найду путь через барьер!

Ты не убежишь, послышалось ей.

– Тогда, – воскликнула она вызывающе, – тогда я покончу с собой, но не достанусь Флифу!

Ты не покончишь с собой, пока я отвечаю за тебя, Вита-Упрямица.

Вита уставилась на змея. Тело его загадочно посверкивало золотом в лучах заходящего Солнца.

– Ты все-таки говоришь. Почему ты молчал, когда я тебя спросила?

Я не отвечаю на глупые вопросы.

Вита задохнулась. Эта живая электричка с пастью размером с холодильник еще и разумна! Да к тому же поучает ее, Виту, свысока… Пока Вита переваривала новую информацию, змей флегматично помахивал хвостом, валя деревья.

– Ты… – спросила она осторожно, – откуда ты взялся такой?

Я сын Флифа, был ответ.

Вита в ужасе зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Мысль о родстве ее стража с этим олицетворением мрака и жути повергла ее в глубочайшее смятение и всколыхнула все уснувшие было страхи.

– Ты такой же, как Флиф? – пролепетала она с замиранием сердца.

Я не Флиф, ответил змей без тени эмоции, я Аррхх.

Вита не совсем поняла, что он имеет в виду.

– А чем ты питаешься?

Молчание. Относился ли этот вопрос к глупым, или же змей не хотел на него отвечать? Неужели он тоже сжирает людские души? Вита инстинктивно отодвинулась, хотя ни три, ни пять метров расстояния не смогли бы защитить ее от гиганта.

Путь к замку они проделали молча. Вита иногда с тревогой оглядывалась через плечо, но змей следовал за нею на почтительной дистанции.

Огромная зала была пуста. На столе остывали остатки ужина. Вита в одиночестве поела кальмаров в кляре, запив их белым вином, и побрела по замку в поисках ванны. Она смертельно устала, движения причиняли ей боль, а страх перед наступающими сумерками прогонял любые намеки на мысль искупаться в озере, даже если они не изживались первыми двумя причинами.

В одном из темных коридоров она прислонилась к стене, чтобы передохнуть и сориентироваться: планировка замка оставалась тайной для Виты, несмотря на вроде бы неплохое пространственное воображение. Похоже, пространство тут имело какую-то иную геометрию, чем та, к которой она привыкла. Может, даже и переменную.

Вдруг она услышала голоса. Голоса звучали гулко, невозможно было понять, откуда они доносятся. Наверное, в стене шла труба.

– Осталось не столь уж много времени до назначенного дня, – резко и раздраженно говорила Фаирата, – а вы так и не узнали, что делать с этой девушкой!

– Изучать книги – не очень-то легкий труд, – донесся бархатистый голос Бэлы, черноволосой компаньонки Фаираты. – Ты сама это знаешь. Если бы ты читала их почаще, мы бы сейчас жили в свое удовольствие, а не гадали, как избавиться от Того, Кто Жрет Души.

В голосе Фаираты прозвучало бешенство:

– Теперь уже поздно сожалеть об этом! И я жду от вас помощи, а не упреков. В конце концов, я сделала достаточно, чтобы исправить содеянное. Я нашла эту Виту и заманила ее сюда, я воздвигла магический барьер, чтобы она не дала деру…

– Конечно-конечно, – умиротворяюще произнесла Бэла. – Кроме того, этот барьер весьма полезен тем, что ограничивает число черных призраков – порождений Пожирателя… как ты думаешь, кстати, когда он поглотит всех, кто оказался по эту сторону, он не бросится на нас с голодухи?

Нервозность послышалась в ответе Фаираты:

– Пока мы находимся в замке, мы под защитой Хешшкора.

– По-моему, Хешшкор не слишком заботится о тебе. Когда ты его вызвала, он даже говорить с тобой не захотел. Может, он обижен, а? Может, он имел на тебя особые виды?

– Прекрати! – заорала Фаирата, потеряв самообладание.

В наступившем молчании снова вкрадчиво заговорила Бэла:

– Да простит меня всемогущий Хешшкор, покровитель этого места, за неосторожное предположение. Однако меня весьма удручает перспектива провести век за этим барьером, который держит здесь не только Виту и Голодного Флифа, но и всех нас. И поэтому, – она повысила голос, видимо, заметив, что Фаирата собирается возразить, – поэтому я взялась за книги. И я делаю, что могу, потому что это и в моих интересах, Фаирата.

– Ничего мы не найдем в этих проклятых книгах! – взорвался вдруг Сергей. Ага, и красавчик, стало быть, с ведьмами. – Я уже весь в пыли этих талмудов, а результат – ноль! – в голосе его сквозила паника. – Надо отдать ее на съедение Флифу, и дело с концом. Зачем еще может пригодиться эта девчонка? Пусть он ее сожрет и отравится, или подавится…

– Нет, – твердо сказала Фаирата. – Мы сделаем это лишь в том случае, если найдем прямое указание. И пока мы его не нашли, ни один волосок не упадет с ее головы!

Возможно, Фаирата и порядочная сволочь, подумала Вита, но все-таки не маньячка-садистка, как она опасалась. По крайней мере, без необходимости она не тронет Виту. Знать бы еще, не возникнет ли эта необходимость? И когда настанет роковой день? Заглянуть бы краешком глаза в эти ее книги!

Словно услышав ее, Бэла проговорила мягким кошачьим голосом:

– А если мы не найдем никаких указаний до назначенного дня? Времени осталось мало.

– Так ищите! – рассерженно зарычала Фаирата. Раздался хлопок двери, и Фаирата мучительно простонала: – О, если бы у меня был перстень Тюремщика Флифа…

Вита наткнулась на Фаирату, блуждая по коридорам. Та, по обыкновению, встретила ее насмешливой улыбкой, и Вита вспыхнула, готовясь вызывающе ответить на любую шпильку. Но по мере того, как Фаирата пристально разглядывала свою пленницу, улыбка медленно сходила с ее лица.

– Тебя что, Флиф искусал? – она все-таки исторгла из себя насмешку, но тон ее не был язвителен.

– Мне нужна ванна, – буркнула Вита.

И если ты мне ее не предоставишь, добавила она про себя, я устрою истерику, какой Хешшираман не видывал со дня своего основания – а замок казался древним.

Рядом возникла открытая дверь в мягко освещенное помещение. Фаирата жестом предложила ей войти.

С полчаса Вита нежилась в душистой ванне. Царапины и места, где была содрана кожа, слегка пощипывало. Приятный слабый свет, шедший прямо из стен, успокаивал глаза, легкий аромат шампуня навевал сон. Вита отдыхала душой. Она ловила минуты блаженства среди кошмаров и невыносимой неопределенности. На некоторое время она даже забыла о Флифе и о том, как она оказалась здесь. Она вылезла из ванной, завернувшись в огромное махровое полотенце, в благодушном настроении.

Фаирата пила кофе в своей комнате. Виту допустили сюда впервые. Двери Хешширамана сами решали, кого и куда пропускать, и нынче Вите выпал бонус. Темнота за окном была прикрыта тяжелой зеленой шторой, на неразобранной кровати – зеленое же покрывало. На стенах и полу – ковры с серо-коричневыми орнаментами. Фаирата подперла голову рукой, словно в тоскливом ожидании облокотившись о низкий столик с ароматической свечой в вычурном подсвечнике. Что-то ее тяготило.

– Ты бы наколдовала мне что-нибудь надеть, – сказала Вита, входя. Просьба ее прозвучала бы как требование, если бы не умиротворенный после ванны тон.

Фаирата усмехнулась:

– Добывать такую ерунду колдовством? Открой шкаф и выбери себе, что хочешь.

Створки шкафа распахнулись, и у Виты разбежались глаза. Одежды у Фаираты хватало на все случаи жизни. Вита прошла к шкафу по мягкому ворсистому ковру, приятно щекочущему босые ступни. Она пробежалась глазами по трико, лосинам и маечкам, и жадно уставилась на платья. Вот, к примеру, это серебристо-серое, которое наверняка великовато хозяйке, придется ей впору… Или нет, лучше вон то, бледно-голубое с разрезами… Подобные туалеты нормальные девушки надевают два раза в жизни: на выпускной вечер и на свадьбу, но Фаирата, насколько Вита изучила ее привычки, таскала роскошные наряды по любому поводу. Да и Бэла, что ни день, в новом белоснежном костюме, и ведь не пачкается, зараза. Интересно, все колдуньи такие? А вот очаровательная кофточка из сплошных черных кружев, такая очень понравилась бы Лёшке… То есть не то чтобы он захотел напялить ее на себя… Юбка до пола из золотой парчи, и от талии до подола – мама родная, золотые застежки!.. Вита примерялась то к одному, то к другому, пока из-за окна не потянуло знакомым леденящим душу холодком. Она вздрогнула и, поплотнее закутавшись в полотенце, поспешила отойти подальше от окна.