Ваупес, хотя он и меньше большинства южных притоков Негру, известен как «черная река», при том что большая часть притоков северного берега – это реки с белой водой. Разница столь же очевидна, как между чернилами и молоком. Эту особенность можно объяснить различием почв в землях, через которые текут эти реки. Главные притоки Ваупеса – Ития и Уния – оба белые. Ричард Спрус отмечает, что в черных реках рыбы меньше, чем в белых[42], что объясняется отсутствием водной растительности. Возможно, это отчасти верно в отношении Негру, но не других рек. В них точно водится рыба, я видел, как она поднимается к поверхности. Например, есть вид, питающийся плодами лавра, который в изобилии произрастает по берегам некоторых рек.
Сама Риу-Негру, воды которой иссиня-черные[43], судоходна более чем на треть своей протяженности. По ней могут свободно ходить корабли с осадкой в 4 фута даже в сухой сезон. В крупную северную водную артерию Ориноко[44] можно попасть из верховья Риу-Негру через ее левый приток Касикьяре[45], самый важный из естественных каналов, которыми богат бассейн реки Амазонки.
Река Исса (перуанское название которой «Путумайо», пожалуй, даже более известно, чем подлинно географическое бразильское) – самый важный приток Амазонки на территории Бразилии. Согласно Бразильскому ежегоднику[46], из 1028 миль ее протяженности только 93 непригодны для судоходства, что не соответствует действительности, поскольку, вопреки данному утверждению, по этому маршруту практически невозможно добраться до Колумбии или Эквадора. В верховье Иссы встречаются скалы и галька, в то время как в 300 милях вниз по течению камней практически нет. Вода очень мутная, а течение и глубина – переменчивы. То это неистовый подпитываемый штормами грязный поток, выносящий обломки деревьев и обрывки растений на мягкие илистые берега и порой поднимающийся над ними на 25 футов, то, наоборот, вялое маслянистое течение, и даже мелкая рябь не тревожит покоящиеся на дне реки аллювиальные отложения. Самый низкий уровень воды в реке наблюдается в феврале и марте. В месте слияния с Амазонкой, вверх по течению от главного русла, Исса выглядит более внушительно, поскольку на этом участке она широка и полноводна, а Амазонка резко изгибается, и создается впечатление, что это она приток, а не наоборот. Робюшон подсчитал, что ширина Иссы здесь составляет 600 метров, глубина – 8, а скорость течения – 2½ мили в час. Он верно подметил, что на берегах этих рек часто случаются оползни, и подобное разрушение берега в сочетании с быстрым подъемом и спадом воды может всего за несколько часов до неузнаваемости изменить местный ландшафт. Особое внимание он уделяет реке Папунья, которая впадает в Иссу слева. В сорока милях от Папуньи находится Парана Мири[47], река с очень черной водой и большой группой островов в устье. Многие острова в этих реках подвижны, это плавучие массы почвы и растительности, оторванные от берегов во время половодья. Их размер может достигать сотен ярдов, и они становятся местом гнездования птиц.
Фотопластинка IV. 1. Вид на главное русло Амазонки неподалеку от Иссы. 2. Пейзаж в верховье главного русла Амазонки
В том месте, где Исса делает изгиб в форме подковы[48], в нее с внутренней стороны этого изгиба впадает Игара Парана. Ширина притока в устье составляет 161 метр, вода в нем прозрачнее, чем в Иссе, а течение медленнее – не более трех миль в час. Приблизительно в 220 милях вверх по течению есть большой водопад, известный как Ла Чоррера или Биг-Фолс. По мере приближения к нему Игара Парана становится узкой и извилистой, а при выходе из Биг-Фолс Бэй ее ширина составляет всего 30 метров. Бассейн у подножия Ла Чоррера, ширина которого практически равна длине, имеет узкий выход с одной стороны и череду каскадов с другой. Эти водопады невозможно преодолеть на лодках, и продолжить движение вверх по течению реки можно только по суше. Обломки скал и принесенные рекой стволы деревьев блокируют узкий проход за водопадами, длину которого Робюшон оценивает в 120 метров, а ширину в 18. Мощный поток несется вниз по широким скальным ступеням, которые стали плоскими и гладкими под воздействием воды. Множество камней устилают правый берег, перпендикулярно поднимаясь из воды. Это вообще единственное место, где мне довелось увидеть камни.
Верховье реки гораздо более живописно, чем низовье. Практически ровные однообразные берега, поросшие джунглями, постепенно становятся круче, пока скалы из песчаника, словно фортификационные сооружения, не поднимаются над лесом, к самой границе которого в половодье подходит река, чье русло извивается между пологими, покрытыми лесом холмами. Земли между Игара Парана и Кара Парана – это американские горки из холмов и хребтов, с ручьем в каждом овраге. Крутизна склонов в этих долинах достигает 25–30°, что не позволяет поверхностным водам задерживаться и образовывать болота или топи, в отличие от заболоченных равнин нижних рек. Непосредственно на левом берегу Игара Парана и в окрестностях Биг-Фолс местность остается холмистой, однако к северо-востоку она становится более открытой, а заросли – менее густыми, хотя их плотность сильно варьируется. Похожий разнообразный пейзаж можно увидеть также в верхнем течении Жапуры.
Кахуинари, большой приток на южном берегу Жапуры, течет по территории, находящейся между этой рекой и Игара Парана. Река часто и внезапно разливается, ее воды несут большое количество лесного сора. Я видел, как Кахуинари всего за день поднимается на 20 футов, а затем вода так же быстро отступает.
В наводнениях нет ничего удивительного, учитывая, какое колоссальное количество осадков здесь выпадает. Вопрос не в том, пойдет ли дождь, а в том, когда это случится и долго ли продержится хорошая погода. Дождь – неотъемлемая часть жизни в регионе, где бывает всего несколько ясных дней в год. От 5 до 14 дней сухой погоды – вот и все, на что вы можете рассчитывать. Сухой сезон такой лишь на словах. Он сухой только по сравнению с более влажными месяцами с марта по август. Говорят, что в верхней части долины Амазонки есть трехдневная зима в середине лета (24, 25, 26 июня), и я действительно отметил весьма существенное падение температуры в эти дни в 1908 году. Снега здесь не бывает никогда, а град – крайне редкое явление. Несмотря на ежедневные дожди, небо остается бирюзово-голубым, и только с марта по июнь его затягивают свинцовые тучи, предрекающие дождь, и надо сказать, их пророчество почти всегда сбывается. Во время сухого сезона дождь идет часто, но недолго. Почти каждый день с трех до четырех часов дня и с двух часов ночи до пяти утра небо заволакивает тяжелыми тучами, а ветер начинает шелестеть листьями и раскачивать ветви деревьев, а затем на землю вдруг обрушивается поток больших капель. Такие бури длятся не более получаса, но дождь заливает все вокруг, и путник часами не может обсохнуть из-за мокрых растений. Ничто никогда не бывает по-настоящему сухим, вещи постоянно влажные, и из них в любой момент можно выжать воду. Процесс испарения настолько интенсивный и непрестанный, что за ночь образуется так много росы, словно прошел дождь, а болотистые низины и реки окутаны туманом как утром, так и вечером. В столь влажном климате лишайники и гепатика[49] покрывают все стволы деревьев, однако я никогда не видел, чтобы они росли на листьях[50], как пишет Спрус. Очень часто возникают молнии, а около трех часов после полудня или ночью нередко идет проливной дождь с грозой, хотя по ночам дождь бывает и без грозы. Эти бури наиболее характерны для сухого сезона, а самые сильные случаются в его заключительном месяце – феврале. Иногда электрическая буря – это бесконечная череда молний почти при полном отсутствии грома. Из-за вспышек света пейзаж напоминает мелькающие кадры кинофильма. Однажды такая буря длилась всю ночь, и, судя по живому интересу индейцев, это достаточно редкое явление.
