— Открой рот, малыш, — его голос отдавал хрипотцой, оседая возбуждением в Феликсе.

Он потер бедра друг о друга и призывно открыл рот, заглядывая в темные глаза. Решив подразнить, он высунул язык и обильно смочил слюной собственные губы, проходясь языком по кромке зубов и задевая горячую плоть.

То, что его резко дернули за волосы и насадили на член, Феликс предполагал, но он не подозревал, что и сам задрожит от удовольствия, чувствуя крепкую хватку в волосах, которая тут же исчезла. Обе руки Хёнджина закрепились на его горле, приподняв голову чуть вверх, и горячий член плотно вошел в самое горло Ликса.

— Блядь, твой рот самый лучший на свете, — зарычал Хван и толкнулся в него, не сводя глаз с чужого лица.

Феликс расслабился, его единственной работой было плотно сжимать губы, ласкать языком и смотреть-смотреть-смотреть на Хвана, который ебал его в рот, как какую-то игрушку для дрочки.

От осознания этого, по члену Феликса прошла дрожь, а дырка с анальной пробкой сжалась. Он впал в состояние какого-то гипноза, пока ритмичные толчки и полная неподвижность заставляли его глаза закатываться и выделяться как можно большему количеству слюны. Ему всегда нравилось делать минет, но Хван никогда не брал его так жестко и, видимо, зря, потому что Феликс натурально растекся радужной лужей, ощущая, как дорогая ткань костюма промокает от его естественной смазки, ведь он не надел белье, горло сжимается в спазмах от фрикций, нос улавливает аромат любимого человека, а горло приятно сжимается крупными ладонями, не сильно сдавливая.

— Самый лучший Ликси, — шепчет Хван ускоряя темп и изливаясь глубоко в горло Феликсу, который бьет ногами и мычит, закатывая глаза от шока.

Его собственный член дрожит, ему нужно буквально одно касание. Одно единственное и он кончит вслед за ним, окунаясь в пучину удовольствия, но Хёнджин медленно выходит из его рта и хлопает мокрым от слюны, смазки и спермы членом по щеке Феликса, отстраняясь.

Он облизывает губы, рассматривая лежащее и вспотевшее тело на кровати, подмечает крупное мокрое пятно на сером костюме и ухмыляется:

— Ты растянут? — спрашивает, пока пальцы быстро расстегивают штаны Ли и приспускают их до лодыжек, а затем снимают полностью.

Отвечать Феликсу и не нужно, да и он не способен на какие-то слова, кроме хрипов. Его таз поднимается вверх, бедра разъезжаются, открывая вид на синюю пробку, которая идеально растягивала его до размера Хёнджина.

— Блять, — шепчет Хван, целуя косточку на основании стопы и поднимаясь вверх по влажным ногам. — Мой лучший подарок, солнышко.

Бедра Феликса так сильно раскрыты, что даже его отличная растяжка заставляет чуть напрячься, но он так хочет, так просит, ему нужно совсем чуть-чуть Хёнджина и тогда станет просто прекрасно. Охуительно.

— Войди в меня, хён, — он лижет распухшие губы и улыбается ангельской улыбкой, так же двигая тазом.

Его галстук откинут в сторону, рубашка застегнута на все пуговицы вместе с пиджаком, ему жарко и душно, но Хван просто смотрит на него, поглаживая острые коленки.

— Прошу тебя, — он чувствует, как слезы скапливаются в глазах, когда Джинни вынимает пробку и сразу проталкивает внутрь свои пальцы и давит на простату. — Блядь, хён, умоляю, умоляю, трахни меня, — он кричит, пока пальцы медленно обводят его дырочку, но не входят внутрь и, тем более, не нажимают на простату.

Член его обливается смазкой, на животе уже целая лужица, но Хван лишь улыбается продолжая кончиками пальцев касаться его ног и изредка кружить вокруг дырочки.

Феликс не может нормально поднять голову, но он слышит, как Хван встает с кровати и через несколько секунду возвращается. В его руках смазка, но презервативов нет.

— Малыш, — шепчет Хёнджин, и Феликс чувствует, как холодная смазка капает на его яички и член, а длинные пальцы, целых три, толкаются в него.

Слезы все же стекают по лицу, когда головка крупного члена медленно толкается в его жаждущую дырку, и Ли стонет, елозя скованными руками и хныча, как ребенок, потому что его член так и не потрогали.

Он дышит часто и глубоко, ощущая, как ствол двигается в его теле. Хван наклоняется к его лицу и целует в губы, толкая язык глубоко, как и член несколько минут назад, будто снова трахая в рот.

Феликса трясет, он чувствует сладкое давление на простате и задыхается от поцелуев. Он распадается на атомы, пока Хёнджин несдержанно отпускает его рот и переходит на шею, кусая прямо над воротничком белоснежной рубашки. Лижет, снова кусает, мягкие губы, как смертельное оружие кружат по всему горлу. Такое теперь никак не скроешь на работе, но он вгрызается глубже, вылизывая широкими мазками, как хищник.

И вот этот момент, он опускается пресом на тело Феликса и его член так идеально зажат между их телами, боже, ему хватает трех глубоких толчков по простате и мягкого нажатия кубиков пресса Хвана на член, чтобы разрыдаться еще сильнее от невообразимого чувства облегчения.

Сперма струйками вытекает из него с каждым новым толчком Хёнджина, и он знает, что ее в разы больше обычного, будто он не кончал неделю, но это лишь еще лучше, потому что такого он не ощущал ни разу.

Он кончил ни разу не притронувшись к себе обычным способом, и даже рука Хёнджина его не ласкала, только его член, его тело и его рот на шее, который продолжал терзать эякулирующего Ли.

— Я люблю тебя, — шепчет он, как в бреду, чувствуя, как горячие струи ударяются о его стенки, обжигая. — Люблю, Джинни. Пиздец, как никого и никогда.

Он чувствует, как теплые руки вытирают слезы с его лица, как наручники снимают, а пиджак и рубашку кое-как стягивают с потного тела. Хван подхватывает его под ноги и спину и несет в ванну, кладя горячее тело на холодную эмаль, но тут же включает теплую воду в лейке, покрывая брызгами разморенное тело.

— Я тоже тебя люблю, — шепчет Хван, пока Феликс открывал глаза и разминал отекшие конечности. — Твое признание лучший подарок, малыш.

Феликс стыдливо прячет лицо в ладонях. Ему жутко стыдно за такое признание, ведь он хотел признаться в этом более в серьёзной манере, а не покрытый спермой и скованный наручниками.

— Ну, чего ты? — Хван ерошит ему волосы и мягко целует за ухом.

На шее уже разливаются алые пятна и синяки от укусов, но Хёнджин лишь с радостью смотрит на них, ведь его так бесило, как Бан Чан слишком уж часто дотрагивается до его парня. И даже парные кольца того не смутили, но теперь он точно должен отвалить, ведь Хёнджин свое любимое солнышко никому и никогда не отдаст.

— Мой подарок мы заберём с тобой завтра, тебе понравится, — смеется он, намыливая гелем для душа Феликса.

А Феликс снова разрыдался в кошачьем питомнике на следующий день, когда Хван подарил ему шотландского котенка.

Так, что да, Хёнджин не врал, он правда заставляет Феликса плакать, но только от счастья.