Например, как мне рассказали, несколько старших монахов, даже не попытавшись проявить вежливость и предварительно обсудить это, внезапно навязали общине силадхар, проживавших с ними в одном монастыре, пять следующих правил:
1. Самый младший монах-бхиккху является старшим по отношению даже к старейшине-силадхаре. Такой порядок взаимоотношений определяется Винаей, и он не может быть изменён никогда.
2. Во время публичных мероприятий, например благословений, декламации сутт или проведения учений, руководителем всегда является самый старший из присутствующих бхиккху. Он, если захочет, может пригласить вести мероприятие силадхару, но это ни в коем случае не будет являться установлением нового стандарта совместного руководства.
3. За посвящение и обучение силадхар будет отвечать сангха бхиккху, а не старший аджан. Кандидатки должны получить одобрение от сангхи силадхар и подтверждение от сангхи бхиккху, представленной членами совета старейшин.
4. В соответствии с Винаей, сангха силадхар по окончании ретрита сезона дождей должна проводить церемонию Приглашения (Паварана)[3] для сангхи бхиккху.
5. Обучение силадхар уважается в нашей традиции как способ, позволяющий достигнуть освобождения. Оно является совершенным в том виде, в котором существует, и не требует перехода к другим формам, например посвящения женщин в бхиккхуни.
Следует помнить, что в Винае силадхары не упоминаются, поэтому никакие правила, содержащиеся в монашеском уставе тхеравады, не могут к ним применяться.
Эти дискриминационные и унизительные правила, низводившие монахинь до вечного статуса сангхи «второго сорта», привели к тому, что некоторые из них вообще отказались от монашеской жизни, а некоторые перебрались в различные западные страны. Также от монастыря отвернулись многие давние мирские последователи.
Когда эти четыре монахини официально попросили меня о полном монашеском посвящении, моё сердце сказало мне, что на их просьбу есть лишь один ответ. Отказываться было бы неэтично. Ну, и, как говорится, проблемы не заставили себя долго ждать.
Через шесть месяцев после того, как мой учитель Аджан Чаа послал меня и моего тогдашнего наставника Аджана Джагаро в Австралию, мы основали там мужской монастырь Бодхиньяна. Следующей нашей задачей было создание женского монастыря. Во всех монастырях, которые я когда-либо видел и в которых проживали и монахи, и монахини, монахи всегда доминировали, а женщины вынуждены были оставаться на вторых ролях. Вот почему я считал крайне важным дать бхиккхуни отдельное от Бодхиньяны место для практики.
Мы искали земельный участок под женский монастырь, и поначалу нам предложили примерно 15 гектаров неплодородной земли, окружённой фермами и, как следствие, лишённой необходимой для практики созерцания уединённости и тишины. Расположенный на территории более 120 гектаров, поросших диким лесом, и окружённый живописными холмами, монастырь Бодхиньяна был прекрасен. На фоне этого строить женский монастырь в таком второсортном месте было бы проявлением глубочайшего неуважения по отношению к монахиням. К счастью, затем мы узнали о 200 гектарах земли с холмами, красивым лесом и протекающей через него рекой в Джиджеганнапе, примерно в полутора часах езды от Бодхиньяны. Нам удалось купить этот участок, и там был основан женский монастырь Дхаммасара.
Его построили наши монахини. Айе Ваяме и ещё девятерым послушницам, не имевшим почти никакой поддержки мирян, в первые годы пришлось жить в очень суровых условиях. Они обрели некую независимость, но всё же так и не имели полного монашеского посвящения, поэтому жили и практиковали в статусе как бы второсортных монахов – в соответствии с традицией тхеравады полное монашеское посвящение для женщин исчезло более тысячи лет назад.
После того как я решил провести церемонию посвящения в бхиккхуни, я хотел убедиться, что моё решение имеет прочное основание в Винае. Я самостоятельно выучил язык пали, который во многом напоминал латынь, которую я изучал в школе. Когда я углубился в изучение Канона, то убедился в справедливости выводов так называемой конвергентной теории, которая, оценивая тексты с различных точек зрения – лингвистической, археологической, исторической, политической, показывает, какие из них были записаны при жизни Будды и содержат его собственные слова и учения, а какие были добавлены позже. Это исследование оказалось крайне важным, так как придавало достоверность утверждению о том, что учения в главных книгах традиции Дхамма-Винаи подтверждают возможность возрождения женского монашеского ордена.
Кропотливое исследование показало, что около 1200 года н. э. бхиккхуни из Шри-Ланки приплыли в Китай, чтобы учредить там монашеский орден. Эта линия передачи была непрерывной в полном соответствии с Винаей. Китайцы – великие хранители записей. Из них следует с абсолютной ясностью, что традиция посвящения, установленная там шри-ланкийскими бхиккхуни, была подлинной.
В буддизме основным является то, что мы монахи, а то, к какой конкретно школе буддизма каждый из нас принадлежит, имеет второстепенное значение. То же самое относится и к монахиням. Монахи и монахини всегда переходили из монастыря в монастырь, и куда бы они ни шли, в каком бы монастыре или храме ни останавливались, они считались братьями и сёстрами.
Легитимность церемонии посвящения в монахини определяется выполнением четырёх условий:
1. Церемония проводится на территории монастыря и все члены сангхи, которым разрешено присутствовать на собрании, присутствуют на нём или заранее определяют доверенных лиц, которые будут их представлять.
2. Кандидату не запрещено получать монашеское посвящение, например по причине несовершеннолетия.
3. Формальный акт посвящения, совершаемый сангхой посредством заявления, сопровождающегося тремя провозглашениями, соответствует стандартной формуле, описанной в Винае.
4. На церемонии присутствуют минимум пять бхиккхуни (или десять, если она проходит на территории Средней Индии, например в долине Ганга).
Следует отметить, что в четвёртом условии не упоминается о том, что кворум должен состоять из бхиккхуни, проживающих в одном монастыре, принадлежащих к единой линии передачи или школе буддизма. Если присутствующие имеют легальный статус бхиккхуни, то они удовлетворяют условию о кворуме.
Для описания разделения единой сангхи на различные секты в Винае используется термин nana-samvasa. В буддизме для разделения на секты допускаются только два законных основания: либо люди отлучаются от сангхи официальным актом, именуемым ukkhepaniyakamma, либо они принимают решение уйти сами. Также есть только два основания для того, чтобы снова объединиться в единую сангху: либо отменяется акт отлучения, либо люди принимают решение объединиться самостоятельно. Итак, согласно Винае, пять бхиккхуни, принадлежащие к любой из традиций, могут собраться вместе, чтобы провести церемонию монашеского посвящения для новой бхиккхуни. При этом цвет одеяний, которые будет носить монахиня, и обряды, проводимые после окончания церемонии, не имеют никакого отношения к законности посвящения.
Таким образом, около восьмисот лет назад тхеравадинские монахини из Шри-Ланки провели обряды посвящения в бхиккхуни женщин в Китае, тем самым основав линию передачи в этой стране. В итоге шри-ланкийские монахини, по-видимому, вернулись на родину, в то время как их протеже в Китае продолжили постепенное развитие линии передачи, в которой на протяжении веков появились отличительные обряды, одеяния и толкования учения, которые в совокупности теперь воспринимаются как махаяна. Но важно отметить, что они сохранили в неприкосновенности саму церемонию посвящения, и все четыре её обязательных условия до сегодняшнего дня никогда не нарушались.
Главным аргументом возражающих против посвящения женщин в монахини является отрывок из Палийского канона, в котором Ананда просит Будду дать монашеское посвящение мачехе Будды, Махападжапати Готами. «Если мы дадим посвящение женщинам, то буддизм просуществует только пятьсот лет вместо тысячи», – ответил Будда, согласившись выполнить просьбу Ананды лишь после того, как тот спросил, правда ли, что женщины способны достигать пробуждения наравне с мужчинами. Эта история отсутствует и в китайской, и в санскритской версиях текста, потому я, как и многие другие, считаю этот фрагмент позднейшей вставкой в Канон, а не словами самого Будды, который, как известно, никогда не делал предсказаний. И даже если Будда сказал такое, то он явно оказался неправ!
