Не знаю, конец ли это. Или это начало. Но в любом случае это похоже на победу.

* * *

Когда я просыпаюсь, я лежу в постели. Огромная кровать с чистой простыней и шелковым покрывалом. Поскольку я никогда в жизни не спал в такой хорошей постели, я полагаю, что, должно быть, все еще сплю, и закрываю глаза, чтобы еще немного погреться в тепле. Но затем мои конечности начинает покалывать, и ужасающие сцены из Собора Парижской Богоматери заменяют туманное серое ничто: кровь, монстры, тела, разбросанные по двору.

Как все закончилось?

Я поднимаюсь на локтях, но боль пронзает мою грудь, заставляя меня снова лечь на матрас. Я осторожно дотрагиваюсь до контура ужасного отпечатка руки Лесажа на моей груди, но вместо этого нахожу ножевую рану вместе с толстой коркой трав.

Средство Мирабель. То, которое она использовала, чтобы исцелить Дегре и моих сестер. Лекарство, с которого все началось — и, кажется, все закончилось.

— Мирабель? — я щурюсь, чтобы осмотреть комнату. Стены покрыты парчой темно-бордового цвета. В углу находится бархатное кресло, а боковые столики сделаны из полированного палисандра. Река Сена лениво извивается за окном, отражая на потолок тускнеющие красные лучи света. Мы в Лувре. Что может означать только одно: Теневое Общество действительно побеждено. — Мирабель? — снова зову я, и тихий голос кашляет в ответ у двери.

— Вовремя вы проснулись, — говорит стюард, похожий на свинью. Он носит белый парик и снисходительно хмурится. — Его Королевское Высочество ждал весь день. Я должен немедленно сопроводить вас к нему.

Раньше я бы рассердился на такой вызов. Не дай бог, я заставлю Людовика ждать даже минуту после того, как мы все чуть не погибли. Разве ему не нужно есть, купаться и спать? Но я разрешаю стюарду помочь мне встать с постели и отвести меня по коридору, потому что мне не терпится узнать, что случилось после того, как я упал.

А еще я хочу увидеть сестер.

Стюард ведет меня через павильон с часами, цокая из-за моей хромой походки, в Большую галерею, где перед камином стоит массивное кресло. Людовик сидит на подушке, одетый в белое с головы до пят — белые бриджи из детской кожи и белый дублет с золотыми заклепками. Он выглядит таким чистым по сравнению с грязью и обломками Нотр-Дама. Как будто он уже забыл о битве. Слуги суетятся вокруг него, разжигая огонь и нося подносы с тонко нарезанным мясом и мягким сыром. Несколько дворян, которых я узнал из битвы, собрались позади него, вернув в свои атласные дублеты и напудренные парики. Но моих сестер нигде нет.

Людовик видит меня и указывает на землю перед собой.

— Подойди.

— Это не слишком? — смеюсь я.

Людовик кривится, словно съел неспелую ягоду.

— Разве так приветствуют короля?

— Ты был королем меньше дня. И я думал…

— Я был королем всю жизнь. Избран Богом с рождения.

Я прижимаю ладонь ко лбу и веду ею по волосам. Почему-то я думал, что будет иначе. Мы не полюбим друг друга, но после боя и увиденных перемен в нем…

— Где Анна и Франсуаза? — спрашиваю я. — И Мирабель?

— Ты не можешь врываться и задавать вопросы. Я управляю разговором.

— Я никуда не врывался. Ты меня вызвал. И если ты хочешь управлять, делай это.

Он фыркает и хмурится, выжидая.

Вздыхая, я опускаюсь в унизительный поклон.

— Сделайте это уже, Ваше Величество.

Улыбка подрагивает в уголке его рта.

— Как ты помнишь, я спас твою жизнь несколько раз у Нотр-Дама…

Несколько раз было преувеличением, но я стискиваю зубы и киваю.

— И я поблагодарил тебя.

— Такой долг требует не просто слов благодарности.

Я жалобно смотрю на дверь. Я хочу только увидеть девочек. И Мирабель. И уйти подальше от брата, боя и всего этого.

— Почему бы тебе не сказать, чего ты хочешь, чтобы мы покончили с этим?

— Новому королю будет мешать бродящий по округе брат-бастард. Ты непредсказуем. Некоторые из моих новых министров посоветовали изгнать тебя со двора…

Мой рот открывается, и я пялюсь на аристократов за Людовиком. Мы вчера бились бок о бок. И до этого я спасал их жизни противоядиями. Старая знакомая боль бурлит в животе, но я не бросаюсь на них, как сделал бы раньше, а сжимаю кулаки и стою на месте. Пусть шепчутся и насмехаются. Мне нечего доказывать. Меня хватает.

— Неблагодарные мерзавцы, — бормочу я.

Людовик смеется, хотя это не смешно. Он обмахивает лицо ладонью в перчатке.

— Хотя мои министры думают, что мне было бы лучше без тебя, я придерживаюсь другого мнения. Я дал обещание своему народу, и это плохо отразится на мне, если я сразу же вытесню их чемпиона. Итак, у меня есть другое предложение для тебя. Похоже, мне нужен новый капитан полиции, и я верю, что ты идеальный человек для этой работы. Старый друг утверждал, что это тебе подойдет.

— Что? — весь гнев уходит из меня, собираясь в моих сапогах. Мои глаза щиплет. — Ты хочешь, чтобы я занял место Дегре?

— Мне нужен кто-то, кому я доверяю, патрулирующий улицы, и мне было бы очень приятно, если бы этим человеком был ты.

Я медленно качаю головой. Я никогда не смогу занять место Дегре. И я не хочу его занимать. Нет, я хочу двигаться дальше. Забыть. И у меня есть другие обязанности.

— Я не могу. Девочки…

— Были помещены под отличную опеку.

— Что ты имеешь в виду, под отличную опеку? Где? С кем? — я оглядываю комнату, как будто от этого каким-то образом появятся Анна и Франсуаза.

— Старшая сестра мадам де Монтеспан, маркиза де Тьянж, вызвалась присматривать за их воспитанием, и я подумал, что это прекрасная идея.

— Как ты мог так подумать? Им нужно быть здесь. Со мной.

Людовик сцепляет ладони и ждет, пока я перестану кричать.

— Будь разумнее, Йоссе. Маленьким девочкам не следует расти с нами. Они будут счастливы с тётей. И это не значит, что их отправили за море. Они на другом конце города. Ты можешь посещать, когда хочешь.

— Разве маркиза не предпочитает быть при дворе?

— Она думает, что им будет полезно пожить какое-то время в тихом месте, чтобы оправиться. Но им здесь найдется место, когда они захотят вернуться.

Гром в моей груди утихает, и я неохотно киваю.

— Ты мог бы хотя бы подождать, пока я проснусь. Я хотел бы проводить их.

— Ты их не отпустил бы. Тебе можно быть братом и офицером. И девочки — не единственная твоя родня, которой нужна помощь.

Сзади от этих слов шепчутся министры Людовика. Он застывает в кресле.

— Я жду ответа утром, Йоссе. А теперь беги, — он поднимает руку в перчатке и машет мне. — Мне нужно заняться делами, которые намного важнее твоего положения. Уверен, ты найдешь в магазине шляп общество, которое больше соответствует твоим вкусам.

Это заставляет его министров хихикать, но тень улыбки появляется на губах Людовика, а его голубые глаза озорно мерцают.

Я ошеломленно кланяюсь и ухожу из дворца вверх по улицам. К Мирабель и магазину шляп. Удивляясь тому, как все изменилось. И как все в мире ощущается странно правильным.

29

МИРАБЕЛЬ

В магазине темно, и я одна — купаюсь в тишине, наслаждаясь успокаивающей тьмой, которая окружает меня, как пар. Здесь так тепло и тихо. Противоположность драки у Нотр-Дам.

Я сижу под окном, притянув ноги к груди, упираясь подбородком в колени, смотрю на лунный свет, проходящий через оклеенные бумагой окна. Он падает на пол мазками олова и индиго, и я лениво верчу пальцами на свету.

Мать и Лесаж мертвы. Маргарита и сдавшиеся члены Теневого Общества заперты в Шатле в ожидании суда. Гаврил и дети-сироты уже поселились в Пале-Рояль. Амелина и торговцы рыбой с победой вернулись к пристани. И мы с Людовиком отнесли Йоссе в Лувр, хотя я ушла сразу после того, как ввела лекарство от дезинтегратора.

От этого дворца у меня мурашки по коже. Я видела лицо матери в каждом камне и гобелене. Ее голос эхом носился по коридорам и висел в тишине комнаты Йоссе. Поэтому я ушла, надеясь избежать ужасающих изображений, как она корчилась на эшафоте в Нотр-Даме. Но воспоминания следовали за мной до магазина — я подозреваю, что они будут следовать за мной всегда.