– Как некультурно, Доран. – Наставническим, и даже несколько разочарованным тоном произнёс хозяин дома, покачав головой, притворившись, что сей акт вандализма его глубоко опечалил.

Разноглазый медленно обернулся, горделиво приподняв подбородок. Всем своим спокойным, и в то же время вызывающим видом он показывал, что не чувствует на себе никакой вины за то, что только что совершил:

– Знаешь, а ведь меня так уже давно никто не называл. – Услышал старик вместо извинений, или хотя бы разъяснений. Он произнёс это так, будто тема со звездой и вовсе никак не касалась хозяина дома.

Седобородый, не проявив никаких признаков беспокойства, прошёл в центр комнаты и поставил поднос на стол:

– Конечно. Ты уже, наверняка, привык к тому, что тебя зовут … – Он выпрямился, и спрятал одну руку за спину, а другую оставил чуть в сторону, согнув мизинец, а остальные пальца расставив веером. – Кстати, как тебя теперь называют? «Командир»? «Капитан»? «Командующий»?

– Разве это важно? – Опустив руку с украшением, спросил Разноглазый.

– Действительно. – Старик посмотрел на звезду так, будто увидел её впервые. – Неужели, только она меня выдала? – Уточнил он безучастно, спрятав вторую руку за спину.

– Нет. Ещё борода. – Пожал плечами Доран. Всем своим видом он намекал, что не собирается расставаться с украшением, по крайней мере до тех пор, пока не получит свои ответы.

– Борода?! – Старик неспешно захохотал, слегка закинув голову назад. У него почти получилось изобразить веселье. Он даже положил руку на живот, но выглядело это крайне неправдоподобно. – Прошло столько лет, а этот старый пройдоха всё ещё помнил, как выглядела моя борода в молодости? – Он снова хохотнул. – Воистину, человеческая память удивительна. Иногда не помнишь, что съел сегодня на завтрак, зато спустя годы можешь помнить глупый детский стишок, или, что более вероятно, припоминать своему приятелю тот случай, когда у него на носу вскочил прыщ, размером с вишнёвую косточку.

Доран нахмурился:

– Думаю, любой, кто знал тебя в молодости, легко вспомнил бы, какую бороду ты носил. Уж слишком она у тебя приметная. – Машинально погладив собственную растительность на лице, он обернулся, чтобы посмотреть на кипу бумаг, которую оставил на комоде. В его тоне зазвучала некая обеспокоенность. – Кстати, о книгах. – Разноглазый бросил на собеседника многозначительный, чуть тревожный взгляд. – Ты больше не писал ничего… особенного?

Дежурная надменная улыбка медленно сползла с лица старца:

– Нет. Только медицинские трактаты, и ещё кое-что в области смежных наук. Та книга была в единственном экземпляре.

– Хорошо. – Доран кивнул. – Это поможет избежать многих проблем.

Проигнорировав последнюю фразу гостя, старик сделал пригласительный жест:

– Присаживайся.

Поигрывая звездой, Разноглазый занял ближайшее к себе кресло, собственно, в нём он и сидел до этого.

Старец, учтиво дождавшись, пока гость примет сидячее положение, занял место напротив него, и, подняв ближайшую к себе полную кружку, произнёс торжественно:

– Что ж, предлагаю выпить за воссоединение после долгой разлуки! Ученика и учителя. – Проговорил он громче обычного, с толикой торжественности в голосе.

Доран молча поднял кружку. Его одолевали смешанные эмоции по поводу сказанного тоста.

Они чокнулись, и каждый сделал по несколько глотков.

Разноглазый вернул кружку на место, и одним движением смахнул пену с усов. После чего обратился к хозяину дома:

– Так как тебя лучше называть? Теперь, когда я знаю правду?

Старик, удобно разложив локти на подлокотниках, совместил кончики пальцев обеих рук, и примирительно-предостережительным тоном призвал собеседника тщательнее следить за тем, о чём он говорит:

– Тише, Доран, – он кивнул головой, – тише. Даже у стен есть уши. –Хозяин дома обвёл помещение многозначительным взглядом, ненадолго задержав взор на окне. – Обращайся ко мне так, как делал это и раньше.

– Понятно. – Ответил гость, сделал небольшой глоток пива, и вернул кружку на место.

Они снова умолкли, пристально глядя друг другу в глаза.

Каждый сверлили другого взглядом. Но они не ненавидели друг друга, о нет! Просто за прошедшие годы их общие воспоминания и представления друг о друге омрачились не самыми приятными, новыми сведениями, а большая часть накопившихся за это время тем для разговоров, которые им ещё только предстояло поднять, отнюдь не улучшала настроения.

Старец глубже уселся в кресло и начал:

– Обсудим личные вопросы позже. Сейчас давай перейдём к делу.

Доран, взглянув на звезду, поводил по одному из её кончиков подушечкой пальца, и положил украшение на стол, рядом со своей кружкой:

– Согласен.

Хозяин дома удовлетворительно кивнул:

– Итак, если бы ты пришёл ко мне вылечить сломанную руку, больной зуб, или любую другую хворь – то получил бы помощь совершенно безвозмездно, как и все остальные. – Он важно приподнял подбородок. – Тем не менее, теперь ты, очевидно, совершенно не нуждаешься в моих услугах. – Он бросил короткий взгляд на руку собеседника. – Тем не менее, ты явился за знаниями. И я более чем уверен, что тебе прекрасно известно, что я ничто не ценю настолько же высоко, насколько свои знания. А знания я обмениваю только на знания. Причём обмен всенепременно должен быть равным. – Он ненадолго поднял в воздух указательный палец. – Однако то, что мне предлагают, я оцениваю самостоятельно, исходя из собственных критериев. И никак иначе.

Разноглазый посмотрел на свои кисти:

– Ты ведь не просто так обратил внимание на мои руки, и упомянул больной зуб, правда? Слишком тонкий намёк, но я его уловил. – Не дожидаясь реакции, он продолжил. – Хорошо. Это справедливо. Обладаю ли я какими-то знаниями, которые мог бы предложить тебе взамен?

– Всё. – Тоном, не приемлющим отказов, заявил старик.

– Что? – Разноглазый приподнял одну бровь. Такой ответ застал его врасплох.

– Всё. – Так же уверенно повторил старец. – Всё о войне и о том, что случилось с мальчишкой Келем. – Последнюю пару слов он произнёс медленно, смакуя каждую буковку.

Доран скривился:

– А Кель для тебя, значит, всё ещё мальчишка? – Его брови придвинулись ещё ближе друг к другу, хотя, казалось, что это было уже невозможно.

– Именно. – В голосе старца зазвучал нажим, подпираемый нотками сдерживаемой ярости, он даже слегка приподнялся, опершись на подлокотники. – Сопливый юнец, который посмел сбежать! Несмотря на всё, что я для него сделал и тот дар, что я ему передал.

Разноглазый взял в левую руку своё правое запястье и продемонстрировал свободную ладонь собеседнику:

– Правда? Теперь ты считаешь это своей заслугой? – Проговорил он спокойным, обличающим тоном. После чего вежливости в его голосе поубавилось, зато появились обвинение, и даже доля презрения. – Как по мне, ты, – он ткнул в сторону бывшего учителя указательным пальцем, – предпочёл бы, чтобы Келя и вовсе не было на свете. И вообще, ты, – он немного согнул локоть, и вновь выбросил вперёд указующий перст, – только и делал, что пытался отнять у него этот… дар. – Последнее слово он произнёс очень выразительно, на выдохе, глядя на старика исподлобья сверкающим взглядом. После чего расслабился, тем самым показав, что не хочет развивать намечающийся конфликт, и готов оборвать на этом текущую тему обсуждения.

Хозяин дома принял подачу, но отразил её немного по-своему:

– О, но ведь сейчас мы говорим не о тебе, Доран, и не о каких-то… особенностях. – Он дважды согнул указательный и средний пальцы на правой руке, показывая, что говорит в переносном значении. – Я имею ввиду знания, который я передал Келю, – он небрежно махнул рукой куда-то в сторону, – о времени, что я на него потратил.

– Так ли много для тебя значит время? – Насмешливо парировал гость.

Старик таинственно улыбнулся:

– Что ж, не могу не отметить, что в этом ты прав. Оно для меня не значит ничего. – И добавил заговорщически. – Почти.