Он зашел в кабинет и сел около одной из сестер. Раньше Бобу не доводилось бывать в этом кабинете, напоминавшем больше детскую комнату, чем часть психбольницы.

— Это все из-за вчерашних событий? Мне уже сообщили о смерти Штейна, но я не думал, что это на тебя так сильно повлияет.

— Брат рассказал мне во всех подробностях что там происходило, такие вещи всегда вызывали у меня отвращение, поэтому я и пошел работать психологом. — И тут Гарлоу не врал. Он отлично знал Джорджа.

— Так уж и быть, умолчу об этом, но в следующий раз точно отправлю к Картеру.

Возможно, настоящий Джордж сейчас там и находился. Лучше бы действительно так, чем в архиве или около железного гроба. Главное, чтобы брат не зашел в этот кабинет и ничего не испортил. Конечно, обычный человек сказал бы, что Джордж точно сюда пойдет, ведь сегодня у него рабочий день, но Боб чувствовал, что этого не случиться.

— Джейсон, приведи, пожалуйста, Чужую. — Попросил Майлз.

— А Инсанабили, когда ее очередь?

— Сегодня самая последняя. Ей надо дать время побыть наедине, осознать случившееся.

А ведь именно с ней Боб и хотел пообщаться. Он помнил, как брат рассказывал обо всех с точки зрения психологии и о ней тоже. Иноверт. Держит все в себе до последнего, а тогда срывается и твоит какие-то пакости. Гарлоу никогда не доводилось видеть, как она реагирует на смерть, но этого и не нужно: и так понятно, что она подготовит нечто отвратительное для Джорджа, или даже для него, ведь именно он провел эту операцию.

Чужая попросила снять бинты и просто застегнуть ремни на рубашке.

— Мы так делали первую неделю ее прибывания тут, — Объяснил Майлз, — но потом приступы стали наростать и простыми ремнями руку сдержать не удавалось.

— Но мне легчает в последнее время, я даже смогла контролировать руку когда…

— Пыталась задушить Джейсона? Конечно, как нападать на кого-то так вы все здоровые.

Девушка виновато посмотрела на интерна.

— Но если хочешь, давай попробуем. В вашем коридоре нет санитаров, в основном другие больные, и если ты так уверена, что ничего не произойдет с ними… Даже со слепой Соломкой или наивным Забывашкой…

— Не стоит, интерн Джордж. Действительно, давайте подождем, пока все уляжется. — Ответила она, утерев несколько слезинок с глаз здоровой рукой.

Сеанс у Майлза прошел тихо. Вместо громких воплей всхлипы и рыдания, вмето набора препаратов — умение зацепить за живое. Боб даже начал находить что-то интересное в этой психологии, а потом и вовсе посчитал ее самой простой наукой — ведь рассказиков Джорджа было вполне достаточно, чтобы начать работать с больными. Но беззаботные мысли развеялись когда Чужую увели.

— Манипулировать чувством вины и страхом — самое легкое и отвратительное решение. — Заявил Майлз. — Ты хоть знаешь, из-за чего она получила эту болезнь?

Он никогда не лазил в делах больных, а уж тем более не стремился узнать все обо всех. Это как раз таки было хобби Джорджа, однако если психолог спросил знает ли он, значит братишке об этом ничего не говорили. Все эти мысли пронеслись в мгновение ока и не оставили никакого следа во взгляде Боба, кажется, вся эмоциональность досталась его брату.

— Не вдавался в подробности, это была какая-то физическая травма.

— Авария. Эшли Стриттер несколько раз учавствовала в гонках мотоциклистов. Она отлично управлялась со своим мотоциклом, всегда носила на голове шлем, была очень осторожна на дороге и еженедельно проверяла транспорт на пригодность в СТО. Ирония судьбы: опасность встретила ее не на мотоцикле, а в автобусе. Девушка сидела на переднем сидение около водителя, тот отвлекся, потерял контроль, случилась авария. Эш одделалась легким сотрясением мозга…

— Это же чудо, обычно те, кто сидят спереди, ломают себе все кости!

— Да, с точки зрения физических повреждений это чудо, но психика пострадала куда сильнее. Я довольно долго беседовал с ней, использовал различные методы и пришел к выводу, что в тот день она так же следила за дорогой и предвидила возможный исход аварии, но убеждала себя, что водитель все исправит, а ее помощь только помешает. Естественно, ее рука начала весь этот произвол по другим причинам, но с тех пор Эшли, или как ее здесь называют Чужая, очень восприемчива к словам «ты виновата», в любых проявлениях.

— Хорошо, понял, больше не обвинять ее не в чем.

— Не только ее. После смерти Штейна они и так загнаны в угол, сейчас даже самых буйных нельзя спрашивать вот так в упор, иначе мы вообще ничего от них не добьемся.

Он удивлялся, как говоря все это Майлз остается спокойным и подумал, что возможно его брат не был таким уж невнимательным или несерьезным, а просто умел держать себя в руках.

На смену Чужой пришла Хамелеон. На ее примере Боб отлично увидел что происходит с запуганными людьми: девушка вся трусилась, постоянно отворачивалась и боялась ответить даже на элементарные вопросы. Зато она спрашивала и очень много о том, правильно ли села, в ту ли руку взяла стакан воды и можно ли ей пожаловаться на головокружение. Она казалась такой беззащитной, вызывала жалость и сострадание, прямо как его брат.

— Дядя Томми, дядя Томми он…

— Успокойся, Хамлеон, он давно уже умер. Его тело выловили из реки. Твоего насильника больше нет, он не сможет тебя найти, потму что его не существует.

Услышав это, девушка немного успокоилась.

— А это точно был он? Высокий, лысый, толстый в синем свитере и рваных штанах, с золотыми зубами…

— Да, его опознали родственники.

— Хорошо, хорошо, это был он…он умер…

И снова в голове Боба возникли подозрения. Возможно, девушка описывала ту одежду, в которой Тома часто видели, а не ту, в которой нашли. Могла ли она быть той самой случайностью, сбросившей его с моста?

— Почему вы сказали ей о его смерти только сейчас? — Спросил Боб, когда Джейсон увел пациентку.

— Не пытайся шутить, сегодня это неуместно. Я проговариваю это как минимум один раз за процедуру, чтобы успокоить ее. Она хочет слышать эти слова снова и снова, это тоже часть ее расстройства.

Так они и просидели молча пару минут. Майлз всматривался в своего интерна пытаясь понять, что сегодня на него нашло и (как бы странно и бредово это не звучало) не подхватил ли он какую-то заразу от больных?

— Я извиняюсь, но кажется уже время начинать. — Голос Жениха растормошил обоих.

— Конечно, мы проведем тест как обычно, но сначала один вопрос. Ты не видел нигде призрака Штейна? Может, слышал его голос или силуэт заметил?

— Нет, доктор Майлз, я ослеплен красотой своей жены и не вижу никаких других призраков вокруг.

— Мы уже говорили, что жена это немного неуместное слово для вашей пары. Скорее невеста, ведь формально клятвы дают до момента смерти, помнишь?

— Я никогда не верил в этот ваш бред, а теперь и не скрываю этого. Мы идеальная пара, наша любовь вечна, и смерть нас не разлучила!

— Мы возвращаемя к началу, Жених.

— Никакое лечение тебе не поможет, если ты сам этого не хочешь. — Добавил Боб.

— Думать о своем здоровье эгоистично! Здесь у меня есть любовь, а все остальное приложиться. Я не уйду из этой лечебницы без Маргарет, это не обсуждается!

Он ударил кулаком по столу и скрестил руки на груди.

— Тебя никто не торопит. — Спокойно сказал Майлз. — Давай все-таки пройдем тест, это никак не повлияет на ваши отношения.

— Ладно, так уж и быть, будем считать, что это моя работа.

Тест показался Бобу глупым и бессмысленным, но когда Жених назвал правильно все предмты, словно через повязку глядел, это сильно удивило Майлза.

— Ты никогда так быстро не угадывал.

— А то! — Мужчина улыбнулся и дал пять своей невидимой подруге.

— Ты такой радостный, а между прочем недавно умер человек, твой друг. — Заметил Боб, и тут же поймал неодобрительный взгляд Майлза.

— Друг? Хах, он хотел, чтобы я оставил ее здесь, хотел убить Маргарет! Я рад, что этой проблемы больше нет в живых