— Прошу прощения, но ваш голос… он…
Тело словно свело параличем и Забывашка застыл на месте. Уборщица еще какое-то время продолжала расстилать одеяла, но потом заподозрила что-то неладное и повернулась к нему.
— Эй, вы впорядке?
— Ваш голос он…почти детский. — Закончил Забывашка и снова чуть не засмеялся. — Я давно не слышал детских голосов.
— Ох, ну…- Она не была уверена, опасно ли такое поведение. — спасибо.
Свою работу девушка закончила в тишине. Другие пациенты либо наблюдали за ней, либо занимались своими делами, но не осмеливались подойти. Когда она уже шла к лифту то услышала, как кто-то из них идет за ней.
— Меня зовут Забывашка.
— Я… Софи. — Ответила уборщица, чтобы отвязаться от надоедливого пациента.
— Почему так долго?
— Они подрались за одеяла.
— Так и знал, что надо было доверить это Джейсону…с завтрашнего дня помогаешь Гарлоу, тому который у Майлза на стажировке. Он то точно драку не устроит.
— Как скажете.
***
Пока Инсанабили сидела на приеме у Майлза пациенты начали разбирать места. Штейн постарался занять ей хоть какой-то уголок одеяла, но Соломка его остановила.
Какой-то она была странной сегодня: глаза блестели, рот оскалился в улыбке, а волосы закрывали лицо (обычно она таки убирала их за плечи).
— Почему это ты занимаешь место кому-то кроме себя?
— Она моя подруга, я не хочу чтобы Инсанабили спала на полу.
— Будто другие хотят. Ты можешь спать тут, а она пусть ищет другое место.
— Механик не хочет спать под одеялом, Грусть уютнее чувствует себя в холоде, а остальные вместятся.
— Только девять, еще двое, один возьмет седьмое одеяло, а вот она пусть берет пример с Механика.
— Какое ты имеешь право ее выгонять?
— А какое она имела право нападать на врача, не предупредив нас? Мы не раним их, они не открывают операционную. Если бежим вместе, так и действуем вместе.
— Она никому не сказала об этих планах, даже мне, возможно…
— Возможно, тебе стоит меньше ей доверять. Пусть спит на полу, верно?
Жених, Чужая и даже Зэд закивали.
— А ты-то чего? Тебе же все равно где спать!
— Хочу спрятаться под одеялом и погрузиться во тьму. Это позволит мне сбежать из чистилища, хотя бы ненадолго.
Несколько других пациентов тоже согласились, и Штейну пришлось отступить.
***
Хамелеон и Артист были счастливы выбраться из морга хотя бы на часик. Другие пациенты уже залезли под одеяла, так как холод начал их донимать. Жених улегся вместе с остальными и закрыл глаза.
— Помоги мне, пожалуйста!
Поднял голову и осмотрелся, никого нет.
— Ложись и не тяни за собой одеяло, иначе мы все замерзнем. — Недовольная Грусть отвесила ему подзатыльник.
— Показалось, простите.
Снова ложится и пытается уснуть. Звуков больше не слышно, хотя он уверен, что другие больные общаются. Абсолютная тишина, только холод (холод, холод, холодный фарфор, а ее кожа словно лед), ведь они все еще в подвале.
— Д.дорогая?
Тишина. Откуда в подвале взялся холодный ветер? Он чувствует, как по руке бегут мурашки, оставляя за собой след иния.
— Ты тут?
Второй рукой он проводит по тому месту, где только что чувствовал холод, и на его пальцах остается намерзлый иней. Он все еще лежит с закрытыми глазами, но отлично чувствует.
— Не злись на меня и не вреди мне, прошу.
— Ты хочешь оставить меня?
Вовсе не ее привычный голос: измотанный, безнадежный, тихий, как тогда.
— Нет, нет, что ты, я ведь обещал, что мы всегда будем вместе.
— Но ты хочешь уйти отсюда. Тебе хорошо, ты можешь уйти.
— А ты разве нет? Мы ведь всегда ходили вместе.
— Я больше не могу идти. Оно держит мою душу, я не уйду отсюда, но мы можем быть счастливы здесь.
— Каждый день либо психолог либо хирург, постоянная изоляция… Это счастье?
— Но со мной ты счастлив везде, твои слова?
— Слова, которые оказались слишком нереальными.
Теперь этот холод сковал все тело, он почти подобрался до сердца, почти остановил его. Еще немного, он не смог не только слышать, но и видеть ее.
— Все будет хорошо, дорогой. Мы можем жить тут, и наши души никогда не угаснут. Вместе в нашем мире, невидимые для других.
— Это снова пустые мечты.
— Они совсем не пустые, просто несбыточные без твоих действий. Готов на все, да, а как же обещание умереть в один день?
— Тогда-то меня и забрали в больницу.
— Самое время ее покинуть, любимый.
— Да, покинуть, как скажешь…
— От сюда только один выход, и я жду тебя у двери.
— Забывашка, проснись, мать твою, пора на прием!
Не дожидаясь ответа, санитар схватил его за шиворот и поволок к лифту.
— Ты видела, что с ним происходило, даже на обед будить не стали. — Историк заговорил только тогда, когда санитар ушел.
— Ага, будто пол под ним светился красным. Это не только я видела?
— Они тоже, хорошо что мы в подвале только на день.
========== 10.Безсонница ==========
Видимо, привычка пить кофе по вечерам дала о себе знать, потому что Бобу совсем не спалось. Как назло именно эта ночь выдалась облачной, а включать свет не хотелось. Он лежал в абсолютной темноте и пробовал уснуть.
В голове все еще вертелся разговор с Картером. Когда они помогали Джорджу тот в полу сознании повторил надпись на стене.
— Общая практика магии и медицины? Бредня какая-то, как же сильно его ударили…
— Бред или не бред, но это то, чем занималась Инсанабили.
— Разве они со Штейном не делали все вместе?
— Конкретно это ее увлечение. Штейн иногда читал то, что написала его подруга, даже рассказывал остальным, но этот бред не имеет значения.
Гарлоу был уверен, что так оно и есть и ее писанина никак не помогла бы им с работой над существом, но теперь появилась другая проблема. Было ясно, что они оба сумасшедшие, были ими еще до начала лечения, и им нельзя было доверять такую работу. Возможно, кто-то из них испортил проект, просто он еще не нашел этих документов, и Боб знал, что это точно будет кто-то из них. Но кто именно?
Парень кинул мимолетный взгляд на свое запястье: даже во мраке красный крест отчетливо виднелся на его руке. Особая метка. Помеченные ею не умрут, словно любимчики существа, а имеют ли они право выбора?
Вряд ли мнение одного из работников больницы что-то значило для древнего существа, но сам Боб должен был узнать.
Штейн. Он несомненно ослеплен наукой, даже если сейчас не может ею заниматься. Интерн слышал, как пациент пытался объяснять какие-то законы физики и теоремы геометрии своим друзьям, даже если они ничего не понимали. Жалко немного этого гения, который поглощен идеей оживления трупов, и даже не задумывается, что его знания могли бы помочь в другой сфере.
Инсанабили тоже порой озвучивает какие-то правила, пытается угадать судьбу, словно ворожея. Похоже, она мнит себя такой же профессионалкой как и Штейн, только в своей области. Но кто будет считать магию серьезной наукой?
За окном воет ветер и скрипят деревья в лесу. Почему он слышит только их скрип, а не шелест листьев? Почему он старается пожалеть их, и найти что-то хорошее?
Штейн обворовывал могилы, и у Картера есть доказательства. Без ведома родственников он забирал покойников к себе домой, резал их на части и снова сшивал. Да он просто опасен для общества: сегодня трупы, а завтра живые люди!
Инсанабили никого не заставляет верить в большинство своих бредней, но она напала на его брата, причем уже два раза.
Неужели, эта зараза хочет убить Джорджа, именно его и никого больше? Неужели, эти идиоты (да, они, ведь они тут работают, а Боб на стажировке) не могут запереть ее в карцер и привязать к стене?! Если она хочет убить Гарлоу, то почему он не может хотеть убить ее? Пусть это будет Инсанабили.
Она заслужила.
Она виновата в том, что Джордж сейчас лежит в своей комнате с перебинтованной головой.
