Молчание затягивалось. Понимаю, никому не хочется первому говорить по столь тягостному поводу. Я бросила еще один короткий взгляд в стекло шкафа. Капитан сидел за столом сгорбившись, и смотрел в одну точку. Ему хуже всего. Как бы ни закончилась данная история, у него в любом случае будут неприятности. Он ответственен за нас всех. А тут ЧП. Недосмотрел.
Первым заговорил все-таки Сергей Бестужев. Его вкрадчивый голос разбил хрустальную тишину в каюте:
– Господа и дама, я думаю, нет нужды вновь описывать вслух всю серьезность ситуации, в который мы очутились. Госпожа Мур…
– Подполковник Мур, господин Бестужев. – Я не ханжа. Но шкурой чую, когда необходимо лишний раз напомнить о своем чине.
Бестужев поморщился, но послушно исправился:
– Прошу прощения, подполковник. Я, к сожалению, не силен в воинских чинах и рангах.
Я с трудом удержала гримасу. Чтобы опытный дипломат не разбирался в такой ерунде? Он меня за дуру держит?
– Итак, подполковник, капитан, Арне. У нас очень сложная ситуация на грани дипломатического скандала. И мы просто обязаны с честью ее разрешить.
Капитан поднял голову и устало поинтересовался:
– Простите, что перебиваю, господин дипломат, но как можно разрешить ситуацию со смертью одной из невест с честью?
Бестужев одобрительно кивнул капитану. Мол, очень хороший вопрос. И уже открыл рот для нового словесного извержения. Представив сколько словесной шелухи сейчас будет вылито на наши головы, я едва не скривилась. Терпение сегодня не мой конек. Пусть лучше меня сочтут неотесанным солдафоном, чем зря терять время. Тем более, по моим прикидкам, скоро должно завершиться вскрытие бедной девочки. Меня сильно интересовали результаты. И я вмешалась:
– Господин Бестужев, сейчас совершенно бесполезно даже пытаться принимать какие-то решения. Сначала нужно дождаться результатов вскрытия. И уже имея на руках информацию, выстраивать стратегию. Потому что если невеста, не дай бог, все же умерла от какой-то инфекции, то нам попросту даже не позволят приземлиться на Арголе.
Бестужев снисходительно усмехнулся в ответ на мою тираду. Как неразумному ребенку. Отвратительный тип. Не смотря на всю свою лощеность и аристократичность.
– Моя дорогая подполковник, – от сладкой снисходительности в голосе Бестужева у меня даже зубы заныли, – в первую очередь мы обязаны не уронить честь Земли. И предоставить Арголе двадцать девушек. А значит, мы даже пытаться не будем проинформировать правительство Арголы о том, что на борту «Тацины» имел место несчастный случай.
Капитан замер:
– Господин Бестужев, но мы не имеем права. Подполковник Мур права, если у нас на борту инфекция, то на Арголе может вспыхнуть настоящая пандемия. Я не желаю быть ответственным за вымирание целой планеты!
Теперь сладенькая снисходительность Бестужева досталась бедному капитану:
– А вы и не будете нести никакой ответственности, мой дорогой капитан. Вся ответственность за успех нашей дипломатической миссии лежит на мне.
Капитан хмуро скрестил на груди руки, словно закрываясь от собеседника:
– Ошибаетесь, господин дипломат. За все, что происходит на борту «Тацины» несу ответственность я. И по законам звездоплавания я обязан уведомить всех потенциальных контактеров, что у меня на борту есть какая-то зараза. Мы не можем знать, что и для какой расы опасно. Поэтому оберегаем друг друга именно так.
Дипломат вновь сладенько улыбнулся:
– Нет, господин капитан, это вы ошибаетесь. Я один несу ответственность за успех дипломатической миссии. Значит, мне и принимать решения…
– Прекратите препираться! – Я едва ногой не топнула. Развели тут детский сад! Еще бы пиписьками померялись! – Вы оба забываете, что у меня есть абсолютные полномочия во всем, что касается невест. И в моей власти ввести на корабле военное положение. Тогда будете оба подчинятся мне! Если сами не в состоянии поделить власть.
Капитан тотчас опустил глаза, с явным облегчением уступая мне право разбираться с послом самостоятельно. И даже чуть сгорбился. У меня в душе тотчас шевельнулся червячок подозрения. Что же его так кроет? Чего боится? Или за кого переживает?
Дипломат снова уставился на меня со своим тошнотворно-благожелательным выражением лица. Впрочем, я успела заметить на долю секунды мелькнувшее в его глазах раздражение. А этому я явно мешаю. Вопрос, в чем?
Додумать свою мысль я не успела. Электронный привратник капитана противным скрипучим голосом сообщил, что под дверью каюты стоит моя помощница.
Вошедшая Дарси даже глазом не моргнула, когда с порога на нее уставились четыре пары пытливых жадных глаз. Четко печатая шаг, она подошла ко мне и протянула пластиковый файл с информацией. Я в последний момент сдержала удивленную гримасу. Это что-то новенькое. Заключение о вскрытии на обычном пластиковом листе, вместо электронного файла? Который, кстати, гораздо удобнее хранить и пересылать. Почему? А Дарси, пользуясь тем, что ко всем остальным присутствующим в каюте она стоит спиной, прошептала одними губами: «Это официальная версия».
От неожиданности я едва не уронила носитель. Пластик возмущенно зашелестел. Я внимательно посмотрела на деланно-безразличную помощницу. Что же там они такое нашли? Но вместо вопроса спокойно попросила:
– Спасибо, Дарси. Скоро уже завтрак. Проследи, пожалуйста, за остальными девушками. Чтобы больше не было никаких эксцессов. А если будут задавать вопросы про двадцатую, скажи…
Я на секунду задумалась. Решение предложил Бестужев:
– Если будут интересоваться почему их только восемнадцать, скажите, что последние две девушки приехали глубокой ночью перед самым стартом. И теперь отсыпаются.
Ох, ты боже мой! Я ведь совсем забыла, что одна невеста нашла другую. Да, пожалуй, это самое правильное. Говорить пока, что девушки спят. Я кивком подтвердила Дарси распоряжение. И помощница ушла. А я зарылась в отчет по вскрытию.
Прочитанное ошеломило. Настолько, что я даже забыла о присутствующих. Из мыслей меня выдернул елейный голос Бестужева:
– Ну что там, подполковник? Девушка умерла от болезни?
Все еще пытаясь осмыслить прочитанное, я машинально покачала головой. И едва не подпрыгнула, услышав полное торжества:
– Вот видите! Нужно слушать опытных людей! Раз нет никакой заразы, значит и вам, капитан, не о чем переживать. Придерживаемся прежнего курса.
Что-то меня насторожило в полном торжества и предвкушения голосе дипломата. И я уставилась на него, подозрительно прищурившись. А в следующую минуту пластиковый лист просто выпал из моих ослабевших рук, когда я услышала торжественное:
– А, чтобы аргольцы не обвинили Землю в нарушении договора, подполковник Мур заменит собой умершую невесту.
***
Тишина в моей каюте угнетала. Но ни я, ни Дарси, не спешили ее развеивать. Нам обоим было о чем подумать. Я сидела, сгорбившись над столом, и уронив голову на подставленные руки. И минут тридцать гипнотизировала лежащие передо мной пластиковый лист с результатами экспертизы и наручный коммуникатор Дарси с проявленной голограммой мертвой девушки. Полученная информация отказывалась укладываться в голове.
Богомоловидный медик обнаружил в теле погибшей следы инопланетного яда. И сделал вывод, что девушку отравили перед самым стартом, добавив отраву в пищу и питье. Она добралась до корабля. Легла спать. И больше не проснулась. Логично, в общем-то. Если бы не два очень весомых «но». К счастью или на беду, медик сумел определить отравляющее вещество. Это оказался эррерум – крайне ядовитое растение с очень ограниченным ареалом произрастания. Выглядел эррерум очень привлекательно: густые низкие кустики шаровидной формы, вроде нашего перекати-поле, но очень маленького диаметра, не более пятнадцати сантиметров, обильно усыпанные крохотными розовато-лиловыми звездочками-цветами. Красота, да и только! Но даже пятиминутное пребывание на поляне, заросшей эррерумом, приводило к смерти человека. А уж сок растения и вовсе убивал почище цианистого калия. Произрастало все это счастье в одной единственной долине, протяженностью около семнадцати километров. А находилась эта долина на одном из трех материков… Ильдарры.
