Литмир - Электронная Библиотека

Alexander Martinez-Esteve

Командировка

                                 «Увидеть и не понять – это всё равно что придумать.»

                                          (Аркадий и Борис Стругацкие «Улитка на склоне»)

"Ты едешь в командировку", сказал Игорь, садясь за свой стол напротив. Нас было двое в кабинете. Слева в окне открывался вид во двор. Внизу громко переругивались дворничихи.  Рабочий день заканчивался и ничто не предвещало особых событий. Как вдруг … командировка!

"Я только что был у шефа. Он сказал, что ты сегодня едешь в Новосибирск. Так что зайди в административный отдел и получи командировку," – Игорь улыбался.

"Ну-ну, смешно." – Я посмотрел на часы: без трех минут шесть.  "Ты как хочешь, а я иду домой. Мы как раз с женой сегодня собрались в драмтеатр. Там премьера …"

"Я не шучу. Ты действительно едешь в командировку, и не один. Когда я зашел к шефу,  у него был посетитель. Ты летишь с ним. Сейчас он к нам зайдет и все объяснит.." Игорь посмотрел на меня грустными глазами Фрунзика Мкртчана: "Я таак дууумаю".

Тут дверь открылась и в кабинет тихо вошел человек среднего роста, средних лет, с внешностью преподавателя математики средней школы. Мы уже встречались. Звали его Николай Васильевич Федоренко, и был он, судя по всему и как это ни печально, обыкновенным городским сумасшедшим. Хотя, честно говоря,  не совсем обыкновенным, являясь ярким представителем передового отряда перетрудившихся научных работников, у которых в процессе интеллектуального перенапряжения однажды "замкнуло провода".

Я снова посмотрел на Игоря. Он был тогда со мной, когда Николай Васильевич впервые зашел к нам в кабинет.

Было это примерно месяц назад. Мы уже собирались идти на обед, когда зазвонила "вертушка" и Ангелина Васильевна, секретарь нашего шефа, ласковым голосом сказала: " Сашенька, сейчас от Владимира Ивановича к тебе зайдет человек,  нужно ему помочь. Фамилия его Федоренко." Дзинь. Конец связи.

 Игорь понимающе смотрел на меня: "Вызывают?".

"Нет, посетитель."

"Ни раньше, ни позже. Ладно, я подожду".

Дверь открылась.

"Здравствуйте.  Федоренко. Николай Васильевич. Кандидат физико-математических наук. Предприниматель.  Я только-что от Владимира Ивановича. Он меня выслушал и сказал, что мне нужно именно к вам. Что это ваш профиль."

Игорь рассмеялся. "Не обращайте на меня внимание, садитесь Николай Васильевич", показывая на стул у моего стола. Дело в том, что слова про " мой профиль" были в некотором смысле кодовыми. Все началось тремя годами раньше в городском комитете коммунистического союза молодежи, куда меня занесло на волне перестройки в бурные восьмидесятые. То было время великих перемен, аббревиатур и сокращений,  и потому нас называли коротко "горком комсомола", что для нынешнего молодого поколения может звучать, как монгольское приветствие  времен Чингисхана. Оказался я в нем,  в горкоме, для себя неожиданно, оставив интересную и хорошо оплачиваемую, по тем временам, работу ведущего инженера в авиационном конструкторском бюро.  С тех пор, кроме моей основной, и довольно занудной, работы заведующего  организационного отдела, мне еще полагалось заниматься кадрами, а именно их "отбором и подготовкой с целью дальнейшего продвижения". Видимо, поэтому мои коллеги за глаза прозвали меня "начальником карьероуправления". Словом, дверь в мой кабинет не закрывалась, весь день шли люди на предмет общения и собеседования, что уже некоторым образом скрашивало тоскливые будни функционера. В основном, конечно, приходили по направлению крупных предприятий, хотя иногда попадались любопытные личности, которые шли к нам добровольно, по своей инициативе.  Среди посетителей встречался определенный процент людей "с нарушенной психикой", что в общем-то подтверждалось официальной статистикой и не было чем-то исключительным. На служебном жаргоне у нас их называли "шахматистами". Когда они появлялись в приемной секретаря горкома, их вежливо отправляли ко мне, добавляя: " Вам надо к Александру Евгеньевичу. Это его профиль".

И вот опять. Очередной "шахматист". Впрочем, Николай Васильевич был явно не простой "шахматист", это был настоящий "гроссмейстер". В тот первый приход в разговоре со мной он сразу взял быка за рога: " Владимир Иванович сказал, что вы занимаетесь вопросами конверсии оборонного промышленного производства. Стало быть, вы и есть тот человек, который мне может помочь".

Я воодушевился его искренним тоном  и предложил перейти к делу.

Николай Васильевич достал из портфеля толстую папку с бумагами.

"Здесь все документы моего кооператива, в том числе постановление Советского райисполкома об его утверждении, вместе с экспертной оценкой об исключительной важности моей деятельности".

"Есть также заключения других заинтересованных организаций".

На столе появилась вторая папка.

Я зачарованно смотрел на его увесистый портфель,  набитый документами, и не прерывал моего гостя.

" Так вот. Мы намерены построить зерновые склады для наших совхозов, расположив их за городом, что кстати очень удобно для наших аграриев." Не увидев сочувствия в моём взоре, он невозмутимо изрёк: "Эти склады будут представлять собой огромные цилиндрические резервуары, вырытые, а точнее выжженные прямо в местных холмах, которых там несметное количество."

Игорь встал, посмотрел на часы, покачал головой и с лицемерной улыбкой медленно пошел к выходу.

Посетитель тем временем продолжил: "Как вы сами понимаете, в процессе углубления в землю, а точнее в камень, посколько в этом районе холмы в основном состоят из скальных пород, у нас возникнет проблема выемки грунта. А это тонны потенциального строительного материала, который в умелых руках" – он продемонстрировал свои руки с тонкими пальцами интеллигента в десятом поколении – " могут превратиться в качественные кирпичи и блоки, которых, как вы знаете,  так не хватает в строительстве."

Заметив, что я начал приподниматься, он остановил меня жестом.

"Скажу сразу,  нам нужна помощь крупных заводов, в первую очередь  для изготовления транспортной ленты с жаропрочными модулями, которыми и будет выниматься расплавленный грунт, а в последствии, после охлаждения в этих же формах, он превратится в вышесказанный стройматериал".

Мой гость глубоко выдохнул, его доклад был закончен.

Игорь открыл дверь и на минуту остановился, как будто подыскивая подходящую фразу в свое оправдание.

Я решил взять инициативу в свои руки. Повертев упомянутую экспертную записку, я спросил:

"Позвольте, а что это у вас за проходные щиты такие, что заставляют, как я понял, плавиться камень?"

"Вы хотите знать?" – он испытующе посмотрел на меня, как бы в надежде, что я передумаю.

"Хорошо. Начнем с того, что эти, назовем их с вашего позволения, "объекты" не имеют ни малейшего отношения ни к сельскому хозяйству, ни к строительству. Но в настоящее время данное их применение оправдано сложной экономической ситуацией в стране." На мгновение он замолчал, и, замечательно выдержав паузу "по Станиславскому", продолжил: "Это продукт самых передовых отечественных научных разработок, опережающих время как минимум на целый век. Их смело можно назвать "гостями из будущего".

Я молча смотрел на моего гостя, доброжелательно улыбаясь и не скрывая искреннего любопытства. В этом состоял мой метод. Я давал очередному "шахматисту" возможность выговориться, не прерывая его, пока само собой не наступал момент, когда ему самому становилось ясно, как воспитанному человеку, что пора закругляться. После этого следовали мои  дружеские напутствия   и пожелания дальнейших успехов. В результате все оставались довольны. Гость – тем, что его все-таки выслушали в "инстанциях", а сами "инстанции" – тем,  что все обошлось без инцидентов и лишнего шума. Я называл этот метод "самоподрывом". Но в данном случае он явно не срабатывал.

1
{"b":"772956","o":1}