— Фернан, — шепнула она на ухо своему мужу, — попроси у капитана позволения поговорить с этим человеком, когда мы высадимся на берег.
— Ты с ума сходишь, моя милая.
— Почем знать! Но мне кажется, что такая наружность не может скрывать в себе преступника.
— Хорошо, — отвечал Фернан, пожав плечами, — я исполню твое желание.
Однажды утром граф Арман де Кергац получил письмо от Фернана Роше следующего содержания:
«Любезный граф!
Я решаюсь сообщить вам нижеследующее, так как мы вместе с вами участвовали во многих драматических происшествиях.
По всей вероятности, вы знаете в Париже молодого человека, известного под именем Альберта-Фридерика-Оноре де Шамери.
Представьте же себе, любезный граф, что я нашел в Кадиксе человека, называющегося или воображающего, что он называется также маркизом Альбертом-Фридериком-Оноре де Шамери, к тому же уверяет, что он служил в Индийской компании и что он сын покойного полковника де Шамери и брат девицы Бланш.
Известие это тем более вас поразит, если я скажу, что второго маркиза де Шамери я увидел в кандалах, в красной куртке и зеленой шапке, т. е. арестантом-каторжником!»
Здесь Фернан Роше входил в мельчайшие подробности, описывал рассказанную уже нами сцену и оканчивал рассказом испанского капитана Педро С.
«Сильно заинтересованный, я выпросил у капитана позволения расспросить арестанта, он удовлетворил мою просьбу, приказав привести его в залу.
— Вы не хотели поверить мне, комендант, — проговорил арестант, печально улыбнувшись, — но эта дама и господин, как французы, поверят моим словам.
Затем он рассказал нам то, что я описал вам, любезный граф.
Но когда я сказал ему, что в Париже существует маркиз де Шамери и что весь город его видел и знает, он отвечал:
— Если это так, то я догадываюсь, кто этот самозванец: это человек, которому я спас жизнь. О! — воскликнул арестант. — Он украл мои бумаги, он украл мое имя!..
Когда я рассказал ему о смерти маркизы, он зашатался и, упав на колени, закрыл лицо руками и горько заплакал.
Увидев его в это время, я и Эрмина перестали уже сомневаться. Кроме того, маркиз-арестант помнит, что в зале замка был портрет, снятый с него в детстве, когда ему было лет девять. На этом портрете он изображен в шотландском костюме — в маленькой конической шапке с соколиным пером, шлем с голубыми и белыми полосами, ноги обнажены до самых колен. Затем он обнажил свою правую ногу, на которой мы увидели большое родимое пятно. Он говорит, что это пятно изображено на его портрете.
Я пишу вам, любезный граф, чтобы предоставить вам трудное дело — убедиться в существовании и верности этого портрета.
Фернан Роше».
В ту самую минуту, когда граф де Кергац дочитывал письмо, лакей доложил о приходе графини Артовой.
Граф бросился навстречу Баккара с письмом в руках.
Она прочитала его с величайшим вниманием и, наконец, проговорила:
— Девица де Салландрера находится уже в Испании, настоящий маркиз де Шамери также в Испании, следовательно, и я должна ехать в Испанию.
— А портрет, о котором он пишет?
— Я достану его.
— С кем же вы поедете?
— С доктором Самуилом Альбо. Я попрошу у вас только одно.
— А именно?
— Письмо к французскому консулу в Кадиксе.
— Хорошо. Оно будет у вас сегодня вечером.
— Итак, прощайте, граф. Я напишу вам из Кадикса. Графиня Артова, взяв с собою письмо де Кергаца, написала записку к Самуилу Альбо, прося его прийти к ней.
Мы уже знаем начало их разговора.
— Итак, доктор, мы завтра едем в Испанию. Уверены ли вы, что Цампа совершенно поправился и может ехать с нами?
— Конечно.
— Пришлите его ко мне сегодня вечером.
— Но что же мы будем делать в Испании, графиня?
— Мы едем разыскивать маркиза де Шамери.
— Разве он там?
— На каторге в Кадиксе. Доктор невольно вздрогнул.
— Но как же мы оставим графа Артова?
— Вы говорили мне о вашем товарище, докторе X., который лечит, следуя вашим советам и указаниям. Мы оставим графа на его попечении.
Самуил Альбо ушел от графини, а спустя полчаса пришел Цампа, совершенно уже поправившийся.
— Цампа, — проговорила Баккара, — вы были приговорены в Испании к смерти. Вы находитесь теперь под арестом, на поруках у доктора Альбо, если он объявит, что вы выздоровели, вас снова предадут в руки правосудия, которое, конечно, откроет, кто вы такой. Если вы этого не желаете, то должны во всем мне повиноваться.
— Все, что прикажете, — отвечал Цампа.
— Во-первых, вы должны сопровождать меня в Испанию.
— В Испанию?! — воскликнул в ужасе Цампа.
— Да. Но не беспокойтесь, вас там никто не узнает. Я беру вас с собой для того, чтобы вы рассказали девице де Салландрера, каким образом умер дон Хозе и как был отравлен герцог де Шато-Мальи.
— И тогда меня простят?
— Вас простят в тот день, когда человек, который хотел убить вас, будет сослан в каторжные работы или взойдет на эшафот.
Спустя два дня по Турени через маленький городок Г. проезжала почтовая карета. В ней сидели Баккара, в мужском костюме, с коротко остриженными волосами, и доктор Самуил Альбо. На запятках сидел Цампа, одетый в ливрею.
— Любезный доктор, — проговорила Баккара, — мы остановимся в двух милях отсюда, в замке Оранжери, куда завтра приедет мнимый маркиз де Шамери.
— Разве мы будем ожидать его здесь?
— Нет, но мы будем ночевать там сегодня.
— Зачем?
— Этого я теперь не скажу вам, — отвечала Баккара. — Помните только о том, что почтарь должен опрокинуть нас в ров близ замка Оранжери.
Действительно, спустя час почтарь сильно хлопнул бичом. Графиня, поняв этот знак, сказала доктору:
— Держитесь крепче за тесьму — тогда толчок будет не так силен.
Через несколько секунд карета довольно тихо опрокинулась в ров, так что пассажиры не почувствовали никакого ушиба.
Цампа и почтарь начали во все горло звать на помощь.
Сбежались люди, которые поспешили высвободить доктора и юношу (Баккара) из кареты, между тем как Цампа вылезал из рва, весь испачканный в грязи.
Сюда же явился и Антон, старый управитель замка Оранжери.
— Не ушиблись ли вы, господа? — спросил заботливый старик.
— Нет, благодаря Богу.
— Но ваша карета поломалась.
— Где же мы? — спросила графиня.
— В замке Оранжери, принадлежащем маркизу де Шамери.
— A! Это зять виконта д'Асмолля, не правда ли? Я хорошо его знаю.
— В таком случае, — сказал Антон, кланяясь почти до земли, — не угодно ли вам будет отдохнуть в замке, пока починят вашу карету.
— Хорошо, — сказала Баккара и, взяв за руку доктора, пошла за управителем.
Спустя несколько минут графиня и Самуил Альбо вошли в большую залу.
— Теперь восемь часов, — сказал Антон, — вашу карету не скоро исправят, так что я полагаю, что вам бы лучше переночевать здесь!
— Ах, какая досада! — проговорил доктор. — Ну да делать нечего.
Путешественникам подали ужин, и, пока они сидели за столом, Баккара заговорила с Антоном.
— Я привез вам хорошую весть, — сказала графиня, улыбаясь.
— Какую-с?
— Ваш барин приедет сюда завтра.
— Неужели? — воскликнул старик в сильном волнении. — О, слава Богу, наконец-то я увижу моего дорогого маленького Альберта!.. Извините, сударь… я хотел сказать господина маркиза. Но, видите ли, я знал его малюткой, еще вот каким.
Старик указал на висевший на стене портрет.
Графиня взяла свечку и со вниманием его рассмотрела.
Этот портрет был тот самый, о котором писал Фернан, и Баккара тотчас же заметила родимое пятно, на которое ссылался кадикский каторжник.
Она снова села за стол, а Антон вышел, мысленно радуясь, что вскоре увидит своего молодого господина.
Вскоре вошел Цампа.
— Послушайте, Цампа, — сказала Баккара, — вы были искусным вором.
