– Поздравляю, – сказал он. – Свиридов согласовал.
– Фух, – сказала Инга, поднимаясь. – Тогда я пойду. Спасибо за виски.
Она взяла бутылку, которую Илья оставил на столике возле дивана, и отнесла ее в шкафчик.
– Больше не хочешь? – спросил Илья.
– Нет, спасибо, пойду домой, – легко ответила Инга и, развернувшись, хотела уже шагнуть к двери, но наткнулась на Илью. Он успел подойти вплотную и теперь смотрел на нее сверху вниз. Инга медленно подняла на него глаза.
Она никогда не оказывалась от него так близко. Инга видела, как блестит оправа его очков, видела короткие темные ресницы и родинку на левой скуле. Илья не двигался, и Инга тоже замерла. Ей показалось, что воздух вокруг нее уплотнился настолько, что давит на уши.
Илья очень медленно наклонился вперед. Инга знала, что он сейчас сделает, но не могла пошевелиться. Как загипнотизированная, она смотрела на его губы. Все разумные мысли лежали в голове как пыль, прибитая дождем, промелькнула только одна – какая идеальная форма губ и какой при этом маленький рот.
Илья поставил свой стакан на тумбочку позади Инги, коснувшись рукой ее бедра, и выпрямился.
– Ну, домой так домой, – сказал он и сделал шаг в сторону.
Инга еще несколько секунд в оцепенении следила за ним, будучи не в силах пошевелиться и проживая внутри себя то, что только что не случилось. Илья, казалось, не обращал на нее внимания: он отвернулся к столу, неторопливо положил ноутбук в рюкзак, вжикнул молнией. Инга опомнилась. Нервно убрав свою отросшую челку за ухо и пролепетав: «До понедельника», она поспешно вышла из кабинета. Подойдя к своему столу, сгребла в сумку зарядку и карточку на вход в бизнес-центр и напоследок снова тайком поглядела на Илью: он все еще собирался, проверяя карманы рюкзака. Чтобы случайно не столкнуться у лифта, Инга стремглав выскочила из офиса и стала быстро спускаться по лестнице.
– А если бы он тебя поцеловал, что бы ты делала? – спросил Максим, обмакивая начос в сметану. Они сидели в баре на Новокузнецкой и пили уже по третьему пиву. Максим, кажется, и спрашивал об этом уже в третий раз – видимо, каждый новый стакан провоцировал в нем очередной раунд расспросов.
– Да ничего бы не делала. Что тут сделаешь? Не влепила бы ему пощечину, если ты об этом.
– Ну, ты бы скорее хотела или не хотела, чтобы он тебя поцеловал?
Инга задумалась.
– Скорее не хотела бы, – наконец ответила она и захрустела начос. – То есть вообще он мне нравится… Он прикольный, довольно симпатичный… наверное.
– Такие бицепсы, еще бы.
Инга шутливо пнула Максима под столом ногой.
– Я хочу сказать, что непосредственно в тот самый момент я бы, наверное, не была против. Атмосфера располагала. И если уж совсем честно, мне было приятно, что я ему вроде как нравлюсь. Но если подумать об этом глобально – то это катастрофа. Что бы я потом делала? Как бы я работала там дальше? Я даже толком не понимаю, как теперь себя с ним вести, а если бы что-то по-настоящему случилось?
– Но вы взрослые люди, – заметил Максим, а потом бросил начос в рот и стал энергично жевать. – Если вы друг другу нравитесь и никто никого не принуждает, то что такого?
Инга вздохнула.
– Да я не уверена, что он мне особенно нравится. Мне Антон нравится. Который, кстати, за весь день сегодня ни разу не написал. Но дело даже не в этом – главное, мы на работе. Илья – мой начальник. Как это будет выглядеть, ты подумай?
– Мне кажется, это неправильная постановка вопроса. – Максим сделал огромный глоток. Инга нетерпеливо наблюдала, как уменьшается пиво в его стакане. Отставив его, Максим не спеша взял очередной начос и, прежде чем откусить, многозначительно ткнул им в сторону Инги. – Если он тебе не нравится, то тут все однозначно и действительно не стоит допускать таких двусмысленных ситуаций. Но если все же нравится, то «работа» звучит как отмазка.
– Почему, когда я проявляю сознательность, ты говоришь, что это звучит как отмазка? – возмутилась Инга.
– Потому что я тебя знаю. Если бы тебе чего-то хотелось, никакая работа бы тебя не остановила.
– Я знаю, чего мне не хочется. Мне не хочется проблем. А пока эта ситуация выглядит как проблема.
– Ну тогда не повторяй ее. Необязательно бухать со своим начальником ночью в офисе.
Инга скривилась.
– А у тебя как дела?
– Завтра еду к Даниилу на новоселье.
– Я вот чего не понимаю. – Инга хотела потереть глаз, но вспомнила, что он накрашен, и не стала. – Как ты умудряешься клеить больше мужиков в тиндере, чем я?
– Скромные ожидания, моя дорогая, скромные ожидания.
Говоря это, Максим умудрялся выглядеть одновременно снисходительно и смущенно.
– Да твои ожидания едва ли не больше моих, – проворчала Инга. – А выборка вариантов – существенно меньше!
– Я просто не ищу любовь всей жизни. Повезет – значит, повезет. Не повезет – не беда. Ты, наверное, знакомишься с человеком и сразу думаешь, как будешь строить с ним отношения. А я знакомлюсь и думаю – если секс меня устроит, то все уже не зря.
– Ну и что этот Даниил?
Максим со скучающим видом пожал плечами.
– Он странный какой-то. Вот, например. Заказали мы на днях доставку, привезли еду – все в контейнерах, вилки-ложки. А он говорит: дай мне тарелку и нормальную вилку, я не могу так есть.
– Ну и что?
– Ну кто ест доставку из нормальных тарелок? Их же потом мыть!
Инга постучала пальцем себе по лбу.
– И ты еще говоришь про скромные ожидания! – сказала она. – Готов бросить человека потому, что он ему не западло мыть посуду.
– Ну ладно, – нехотя согласился Максим. – Может, это неудачный пример.
Самой изумительной особенностью Максима, по мнению Инги, было умение не ввязываться в спор. В то время как она была готова яростно отстаивать свое мнение по любому поводу, он, наоборот, с легкостью шел на компромисс. Инга не понимала, чего в этом больше: природной сдержанности, легкомыслия или любви к ней, Инге, но точно знала, что их многолетняя дружба не в последнюю очередь держится на этом счастливом качестве. В их паре Инга была грозой и огнем, а Максим – безупречным укротителем: он искренне ею восхищался, подпитывая самооценку, знал, как потушить любую ее вспышку, но при этом был достаточно тверд в суждениях, чтобы вызывать Ингино безграничное уважение.
Они познакомились на подготовительных курсах университета, с неимоверной скоростью сдружились, как умеют только подростки, а поступив на один факультет, и вовсе не расставались. Окружающие, разумеется, считали, что они встречаются, и Инга с удовольствием их эпатировала, отвергая подобные предположения, – приятно было свысока отвечать, что они друзья, потому что, представьте себе, люди могут быть просто друзьями! В глубине души она, однако, сама пребывала от этого в замешательстве. Она не испытывала к Максиму романтических чувств, но полагала, что уж он-то обязан их к ней испытывать! Когда спустя несколько месяцев он признался ей, что он гей, Инга пережила потрясение, потому что такая надуманная, почти киношная коллизия не могла произойти в реальности. Но облегчение она тоже почувствовала – по крайней мере, дело было не в ней.
Инга уже не помнила, боялась ли она поначалу, что отныне их с Максимом отношения должны будут укладываться в рамки, продиктованные «Сексом в большом городе»: они наряжаются в розовые боа, пьют шампанское и целыми днями сплетничают о мужиках. Реальность вытеснила любые стереотипы. Максим, бывший ей другом, с годами незаметно заменил собой все прочие социальные роли, в которых Инга нуждалась. С ним можно было говорить о работе, о воспитании детей, о путешествиях во времени, о религии, о политике, о болезнях, о нравственных дилеммах – словом, обо всем, что остальные люди, как считала Инга, вынуждены разделять между друзьями, любовниками и родителями. Ощущение, что Максим привязан к ней бескорыстно, что их близость порождена осознанным выбором, а не родственными узами или влюбленностью, делало его в Ингиных глазах исключительным.