– И потом, – прожевав очередной кусок, проговорил Ажур, – Безопасность клуба висит на мне. Где, по твоему мне ею заниматься?

С этими словами Ажур взял черный телевизионный пульт, щелкнул кнопкой и отложил его обратно на стол. Тут же на стене загорелся экран, разбитый на десять одинаковых квадратов, и началась прямая трансляция.

– Офигеть, Степа! – Ядвига не сдержалась и подскочила на ноги, – Все это время видео транслировалось непосредственно сюда? На стену? Тогда какого черта я взламывала сервер?

– По привычке? – предположил Степан, сверкая широченной улыбкой с поистине мальчишескими ямочками на щеках.

Ядвига была на волосок от того, чтобы швырнуть в Ажура той самой литровой кружкой, разбить о его голову картину своей нежно любимой «Бабочки» и гордой походкой удалиться из кабинета, а потом и из клуба. Но вовремя сдержалась. С размаху вернувшись в свое удобное кресло, отвернулась от подлого сокамерника, сотрудника то есть. Вздохнула. Желудок противно заурчал. За спиной раздались шорох и звук открывающегося контейнера. А потом под нос Ядвиги Степан подсунул ароматный кусок стейка из семги под пикантным соусом. Тепленький еще.

– Гад ты, Кружавчик, – сдалась Ядвига и вооружилась вилкой.

Но заботливый. Правда последнюю фразу Ядвига предпочла не озвучивать. Перебьется он!

На сытый желудок работа пошла веселее. У Ядвиги получилось полностью абстрагироваться от присутствия Ажурова на ее рабочем месте. К тому же, Степан значительно облегчил эту задачу. После обеда мужчина исчез и до самого вечера возвращался всего дважды. В первый раз забрал какие – то документы из сейфа, а во второй – принес Ядвиге кофе. Вредность и скверный характер помешали Избушкиной поблагодарить Степана за проявление внимания к ее персоне. И она вновь углубилась в работу.

– Твоя машина все еще в ремонте, – в третий раз появился Ажуров на пороге небольшого кабинета, – Собирайся, рабочий день окончен. Я отвезу.

Не было обычных шуток и перепалок. Ядвига даже ущипнула себя за запястье, чтобы проверить, не спит ли она в эту секунду.

Кожи запястья коснулась легкая боль, и Ягушка убедилась, что она не спит. Степан действительно был непривычно серьезен и сосредоточен.

Ажуров уже отпустил водителя, как и охрану. Дождался, когда Ядвига займет пассажирское место и пристегнет ремень безопасности. Огромный внедорожник медленно тронулся с места, Ядвига бросила на водителя изучающий взгляд. Вполне возможно, если бы их отношения были более дружественными, она бы участливо поинтересовалась, все ли в порядке. Но они не были друзьями, а посему Ягушка сидела, молча, изображая просто адскую заинтересованность содержимым своего планшета.

Спустя час, машина Степана плавно притормозила около старенького многоквартирного дома, в котором располагалась коммунальная квартира Избушкиной.

Ажур устало потер ладонью шею. Не глуша двигатель, взглянул на девушку.

– Беги, утром парни заберут, – кивнул Степан в сторону подъезда.

Ядвига послушно выскочила из машины. Глядя, как массивный джип плавно покидает двор, сворачивая за угол дома, Ядвига поняла, что начинает беситься.

А где же все веселье? Где перепалки? Где, что уж скрывать, словесные бои? Наконец, поцелуи где?

На такой пессимистичной ноте Ягушка влетела в свою квартиру, поужинала за компанию с соседкой и закрылась в своей комнате. Она бы с радостью приняла душ, но горячую воду отключили, а плескаться в холодной – не хотелось.

Ягушка упала на свой диван прямо так, в джинсах и рубашке с чужого плеча. Подушка обещала крепкие и сладкие сны, однако мозг отказывался отключаться. И все из – за этого вредного Кружавчика, будь он неладен!

Лениво щелкая стареньким пультом, переключая каналы на подержанном телевизоре, Ягуша перебирала события минувшего дня. Она не сомневалась, что останется работать в клубе и завяжет с пьяными лошками из клубов. Тем более, Ягушка доподлинно узнала, какая заработная плата ей будет причитаться. Что уж скрывать, она вполне спокойно вскрыла бухгалтерские записи и сунула свой любопытный нос в папку со сведениями о заработной плате сотрудников. Разумеется, нос сунула тайно. Степа ее бы грохнул за такое самоуправство.

Степа…

Что – то Кружавчик действительно выглядел каким – то унылым.

Ядвига отбросила пульт на стол. Поднялась с дивана. Нет, ну не может она оставить Ажура в беде. Тем более, ее платье и туфли со сломанным каблуком все еще оставались в его квартире. Нужно бы забрать.

Степан полулежал на уютном диване в гостиной своей квартиры, собирался выпить горячий кофе, сдобренный порцией хорошего коньяка, и бездумно пялиться в потолок. После сеанса массажа головная боль отступила, а тело, став ватным, отказывалось шевелиться.

В коридоре раздались тихие легкие шаги, но Степан не сдвинулся с места. Прикрыв глаза, Ажур прислушивался к своему телу.

Женские руки уже привычно прошлись по затылку, спустились к шее и легли на плечи. Ажуров оставался неподвижным. Вдруг возник вопрос, с каких пор он стал настолько равнодушным к женской ласке? Ответ на этот вопрос Степан отлично знал. Равнодушие его распространялось не на всех женщин. Было одно исключение. И с этим самым исключением Ажуров не торопился разбираться.

– Я могу остаться, – соблазнительный шепот на ухо оказался вполне ожидаемым.

– Не стоит, – лениво пробормотал Степан и кивнул на купюры, лежащие на столике перед ним, – Дверь захлопни.

– Как скажешь, – повела плечом девушка, склонившись через руку Степана, изящно дотянулась до крупных купюр пальцами с короткими ухоженными ногтями ярко – алого цвета.

Девушка выпрямилась, нарочито медленно, словно давала Степану шанс передумать. В последний раз провела опытной рукой по шейным позвонкам, слегка надавливая. Ажуров всем видом показывал полное безразличие, вспоминая, что подобные встречи с Лолой заканчивались, как правило, наутро.

За девушкой аккуратно захлопнулась дверь. Ажуров лениво отпил горячего ароматного напитка. Усмехнулся. Кто бы мог поверить, что руки опытной женщины оставят его равнодушным. Кажется, Ягуша права, до корня женьшеня остался крохотный шаг.

Мысли лениво переместились ко всей ситуации с Ядвигой Избушкиной. Дал же Бог фамилию! Но она удивительным образом ей шла. Вообще, девчонка в целом была очень забавной и странной, вносила в его жизнь хаос. Заставляла видеть во сне эти ее трусы в бабочки. И не только трусы.

Во сне к Степану являлся весь образ девчонки целиком. Прикрыв глаза, Ажуров мысленно прокручивал обрывки воспоминаний, в том числе и фантазии из своих снов.

Вот Ягушка лежит на паркете в его квартире, с обнаженным животом, разметавшимися по полу волосами и испепеляющим взглядом. Вот ее кожа обжигает своим огнем, манит и влечет. Вот в карих глазах неподдельное удивление и, кажется, восторг, когда Ягуша увидела картину на стене кабинета. Детская и неподдельная радость в искрящемся взоре заставила сердце Степана дрогнуть. Или это случилось раньше? Не важно, кажется. Но образ Избушкиной маячил перед глазами Степана, точно наяву. Он помнил, как с ее губ сорвался возглас удивления, когда Ажур поцеловал вредную девчонку. Наверное, самый действенный способ заставить ее молчать. Пожалуй, нужно пользоваться им чаще.

А потом в мыслях начали мелькать куски фантазий Степана. Жаркие и горячие. Он видел каждый изгиб девичьего тела, чувствовал, как сам вспыхивает от возбуждения. И без всякого афродизиака. Женьшеню такой эффект и не снился. Еще бы! Когда вредная ведьма смотрит столь соблазнительно, опускает руки на свои бедра, стягивает с себя совершенно ненужную одежду, приближается к Степану, опускается на его колени, едва касаясь его губ, что – то шепчет, то никакая трава не остановит бурную ответную реакцию. От этой реакции Степану стало тесно в штанах, еще мгновение и его руки сомкнуться на женских бедрах, сожмут, впечатают в себя.

Дыхание Ажура участилось, все тело напряглось, готовое в любое мгновение сорваться в самые активные действия. Мышцы словно ожидали зеленого света от девчонки, шептавшей что – то на ухо. И ее голос становился громче, требовательнее. А вот голос Степана превратился в одно сплошное бормотание, неразборчивое и невнятное.