– Иван, присаживайтесь!– самым любезным тоном сказал директор и махнул в сторону стула напротив своего стола.

Судя по знакомому запаху из фойе при входе, кабинет директора также подвергся «ребрендингу». Смирнов огляделся. Всё было лаконично нейтральным. Минимум предметов. На столе спокойно бежевого оттенка расположились компьютер, ноутбук, два планшета (один поменьше, другой по тоньше) и три разных мобильных телефона.

– Как я вам уже рассказывал, – перешел сразу к делу директор, потому что у него много работы еще на сегодня. – Осталось утрясти небольшие формальности. У вас с собой документы на подпись?

– Да, конечно, – сказал Иван и как можно быстрее достал из сумки телефон. На его задней крышке красовалось изображение надкушенного банана.

Александр Александрович удивленно выгнул бровь, не сводя взгляда с этой эмблемы.

– Ах, это… – Иван понимающе показал телефон поближе. – Новый дизайн! Теперь можно менять логотип на свой вкус.

И в знак подтверждения своих слов Иван провел пальцем по фрукту. На месте банана появилось так всем знакомое надкусанное яблоко. Александр Александрович был впечатлен свойствами телефона, но расстроен происходящим в целом. Ведь если такая крупная организация пошла на подобные меры, это означало, что они выбрали правовую форму НЕОС.

– Слабаки! – с довольной ухмылкой сказал директор и махнул рукой на телефон рядом с Иваном.

– Абсолютно с вами согласен, – ответил Смирнов со своей фирменной улыбкой.

– Итак, – продолжил Александр Александрович. —Иван, вы очень понравились мне как специалист и как человек. Однако, прежде чем приступить к работе, вам необходимо получить одобрение всех работников отдела. Я не сомневаюсь, что вы им тоже понравитесь, тем более они сами предложили вашу кандидатуру. – Директор включил один из планшетов и начал печатать. – Отдел этот у нас секретный, как вы понимаете…

Иван не понимал, но кивнул, глядя за действиями собеседника.

– Поэтому перед тем как вы к ним пойдете, нам необходимо подписать соглашение о неразглашении. Все, что вы там увидите, должно остаться тайной.

– Без проблем! – Иван был к этому готов и активировал свой телефон.

«Пилик!» – и на главном экране появился новый документ. Быстро пролистав соглашение скорее для приличия, чем вчитываясь в содержание, Иван приложил палец к сенсору для подписи. «Пилик!» – и Александр Александрович уже просматривал подписанный документ на своем планшете.

Мужчины в солидно нейтральных костюмах направились к выходу из кабинета. Наталья открыла рот, чтобы возразить происходящему, но Александр Александрович опередил ее:

– Всё в порядке! Я провожу Ивана лично.

Проходя мимо застывшей от удивления девушки, Смирнов с улыбкой на лице галантно подмигнул своими голубыми глазами. Румянец опалил щеки Наташи, и она легонько махнула рукой.

Они долго шли по коридору, пока не уперлись в огромную железную дверь с табличкой «Отдел Диалектики Евгенических Технологий, Компаративистики и Индокринации». Директор резко остановился и нахмурился, глядя перед собой. Иван, не успев вовремя затормозить, немного врезался в плечо своего, как он надеялся, будущего начальника. Посмотрев на угрюмое лицо Александра Александровича, а затем на зеленую железную дверь, Иван призадумался, что могло так разгневать директора. Хотя ответ лежал на поверхности. Зеленая! Дверь была окрашена в зеленый цвет, а такого допускать в нейтральной организации нельзя. Директор сжал кулаки как можно сильнее, его ноздри начали раздуваться, а глаза заблестели от негодования.

– Дискриминация, чтоб ее… – прорычал Александр Александрович.

Он хотел сказать многое, буквально всё, что думает, но не мог, и Иван его отлично понимал. Сто двадцать пятая статья нового Закона о дискриминации гласила: если ругаешься, то в течении пяти минут должен употребить и другие нецензурные слова, при чем как минимум на трех языках. Штрафы за нарушение закона были так велики, что за первые месяцы его действия казна государства удвоилась. Как только поправка была принята, мир разделился на три категории людей: одни смогли приспособиться и строго следили за выполнением всех условий, другие научились использовать более выразительные предложения для описание всех своих чувств. Но вот большинство предпочитало молчать, пыхтеть, фыркать и негодовать лишь внутренне, опасаясь выдать весь тот спектр эмоций, который их переполнял в сложных жизненных ситуациях. Смирнов выбрал для себя второй путь – путь красноречия.

– Я отлично вас понимаю, – начал он. – Меня тоже переполняют двойственные эмоции по этому поводу. Но, тем не менее, необходимо сдерживаться, вы же понимаете… – Ивану удалось поймать взгляд собеседника. – Хотя моя тонкая душа поэта на вашей стороне, и я так же считаю этот путь сложным в исполнении.

Александр Александрович выдохнул и расслабил напряженные плечи. Его глаза расширились от удивления, как будто он задавался вопросом, как человек, заваливший тест на IQ, смог произнести настолько умную речь.

– Вы правы,– сказал директор, собравшись, и жестом указал на небольшие ячейки, расположенные рядом с дверью. – Все вещи прошу сложить сюда. По правилам отдела нельзя ничего приносить и выносить. За дверью будет комната, где вас просканируют. Я, конечно, понимаю, что при вас нет прослушивающих устройств или опасных предметов, – тут мужчина ухмыльнулся, – но вы же понимаете: безопасность –прежде всего. Вас так же проверят при выходе. После сканирования вас встретит Ли Вэй. Он перспективный молодой специалист и неформальный лидер отдела. Он расскажет вам все подробности.

Улыбка директора была настолько широкой и принужденной, что Иван занервничал. Совсем немного. Он быстро выполнил указания и потянул ручку железной двери. Оглянувшись, Смирнов увидел, что генеральный директор одной из самых крупных научных корпораций скрестил пальцы на руках в знак поддержки парня. Это было странно и это пугало.

– Надеюсь на вас, Иван! – крикнул Александр Александрович, и дверь с грохотом закрылась.

***

Темнота в помещение резко сменилась ярким светом, естественно, ослепив прекрасные глаза Ивана. Попытка закрыть лицо руками провалилась. Глаза жгло. Как только белый свет был принят сетчаткой и преобразован в нервный импульс, Иван осмотрелся. Он был в комнатке размером три на три метра. Две двери располагались друг напротив друга. На стене висел динамик. Больше ничего не было. «Как же они будут меня сканировать, если здесь нет оборудования?» – подумал Иван. И тут из динамика послышался тонкий нежный голос:

– Приветики! Проверка началась. Пока вас сканируют, можно помечтать!

Иван приготовился к проверке, но ничего не происходило. Ни звуков, ни вспышек. Как будто вся эта комната была как огромный закрытый рентген в постоянной работе. Он повертел головой из стороны в сторону для проверки, но замечаний не последовало. Значит, шевелиться не запрещалось. Мечтать Иван, конечно, мог бы, но в данную странную минуту его больше интересовала тема облучения. Что, если он получит опасную дозу? Ведь ему придется проходить это сканирование по два раза в день. Он, конечно, мог бы и отказаться, но вот размер будущей зарплаты… В итоге он решил по возвращению домой рассказать об этом маме, которая, естественно, будет ждать в его квартире и, возможно, она порекомендует витамины какие-нибудь. Такое решение Смирнова успокоило.

– Проверка закончена! – снова пролепетал милый голосок, и дверь напротив плавно открылась. Свет погас.

После такой ярой комнаты свет в коридоре показался Ивану приглушенным и тускловатым, хотя, конечно же, это было не так. Он сразу заметил фигуру поблизости. Паренек невысокого роста пристально глядел на Ивана. Смирнов сглотнул. Он знал, что многие научные центры привлекают молодых людей в свои ряды еще на стадии обучения, потому что потом можно просто не успеть. Но что бы настолько юного… Мальчишке перед ним было лет двенадцать. Ярко-зеленые глаза горели любопытством. Смирнова удивил его наряд: черные штаны со множеством карманов и застежек, яркая аквамариновая толстовка, блестящая фиолетовая жилетка с символами, которых Иван прежде не встречал, и огромные неоновые наушники.