Но перемены случились, спустя пару лет отец перевез меня и мать в Калугу. Но вот, это уже ближе к Москве, хотя в Москве мы так и не были, ни разу. Новая школа, новые друзья, схожие с теми же торчками, что были и в Сухарях. Учился так же плохо, я переехал со своими же взглядами на жизнь, точнее с их отсутствием и ничего не менялось. Жили мы в съемной квартире, затем в другой съемной квартире. В городе возможностей уже больше, город больше, для меня все в новинку, были уже секции, но я уже не стремился куда-либо ходить, на уроках физкультуры и раз подтянуться было слишком сложно. Я был доходягой и ученики с параллелей этим пользовались, избивали в туалетах, вымогали деньги, они были с компанией, а я был один и вдобавок, новичок. И я поддавался и сдачи не давал, упаси Бог, если кому-то дать сдачи, ведь вызовут родителей и потом их за мое поведение уволят.
Дальше хуже, я ходил на секцию бокса в школе и там меня тоже избивали, но уже сильнее и по закону, я впервые в жизни узнал, что такое головокружение от удара. Бокс мне не задался.
В перерывах между учебой в школе и секцией бокса я брал одноклассников, скидывались деньгами, покупали неподалеку портвейн, он был дешевый и единственно доступным алкоголем, нас было трое, одна из них Таня, брали по три бутылки, напиток этот не был сродни водки, градус поменьше, а рыла три. На каждого по бутылке. Распивали у меня дома, родители домой точно не придут до шести вечера, они работают, а в квартире никто не заметит. Я пил и целовался с Таней, но Таня не давала мне, хотя в тринадцать было уже нормой впервые пробовать это. Но она мне не давала и оставляла меня девственником. Таня была одноклассницей, но не первой моей любовью, первая любовь все же Маша, но при Маше я прилюдно обосрался на уроке чтения стихов, а Таня ничего этого не знала, я не показывался ей во всей красе. Она плохо училась и я, мы нашли друг друга. После уроков уходили гулять на набережную, зимой лежали заледеневшем водохранилище и смотрели в небо, держались за руки, часто смеялись и везде где можно целовались, она трогала меня, я трогал ее, но она не давала мне, при всем раскованном и бурном ее характере она испорчена не была и не позволила мне быть испорченным. В большей степени, благодаря ей, я оставался девственником до своих восемнадцати.
Потом в школу пришла женщина в годах, она пришла на урок физкультуры и предложила желающим попасть на секцию академической гребли. Меня лично она не приглашала, но одноклассник с высоким ростом предложил мне пойти с ним по приколу. Делать мне особо нечего, и я пошел с ним.
Спортивная база на берегу реки, она была в таком же упадке, как и поселок в детстве, все какое-то деревянное, гниющее, соответствующий запах от топки углей, осень была холодной. Лодки в деревянном старом ангаре были тоже деревянные, весла деревянные, в раздевалке соответствующий тому запах носков и пота. Деревянный плот у реки для спуска лодки на воду всегда представлял собой какое-то сборище посторонних, кто-то ловил здесь рыбу, кто-то бухал. Путь от дома до этой базы представлял действительно препятствия в виде только гопников, нужно было проходить так чтобы не натолкнуться на них и на их требование закурить. Курить-то я курил, но не одной лишь сигаретой этой требование ограничится, поэтому однажды я пришел совершенно пустой на тренировку, вонючие носки у меня с формой не забрали, но я был уже без денег на обратный проезд.
Тренировки начинались после школы, в четыре дня. Заканчивались в семь вечера. Долго мы спускали лодку на воду, долго меня учили грести, попутно надо было отнести моторный двигатель к лодке для тренера к плоту, установить его. Пока ты дойдешь до плота и будешь готов погрузиться в воду, чтобы начать полноценную тренировку ты уже устаешь. А перед этим спуском на воду нужно было еще пробежаться от базы и до моста, ну и обратно. Конечно, никто не бегал. Типо выбежал из базы и дальше пешком, дошел до колодца, облился водой, будто вспотел и типо бежишь обратно, чтобы тренер увидел твою усталость. И так каждый день,
Так прошла моя осень, а грести мне не нравилось от слова совсем, не в то время ли года пришел заниматься, или просто не мое. Вообще, в то время я мало думал о том, что мое, а что нет, я себя не нашел и не стремился к этому. Как получал тройки, так и продолжал, как встречался с Таней бессмысленно, так и продолжал, как и пил портвейн. Интересов не было, хотя я переехал в город. Но не буду же я по всем секциям ходить, уже тринадцать лет, уже поздно начинать что-либо. Приходя домой с тренировок я не делал ничего, даже уроки не делал, к черту, зачем. Спишу у кого и делов-то, сидел перед телевизором и смотрел всякую чушь по каналам, которых было уже больше чем в Сухарях. Все же город. Так прошла осень и проходила зима.
Зимой были Олимпийские игры в Турине. Ну были и были, что с того. Был вечер, уже поздно, родители были у кого-то в гостях, я оставался дома, ну и увидел как на какой-то церемонии Плющенко вырвался из плеяды других чемпионов на льду. Вот эти кадры меня почему-то поразили. Не знаю, я щелкал каналы, смотрел на происшествия по НТВ, какие-то другие интересные передачи, ни одна меня не удивила, хотя вот помню множество историй о том, как какая-нибудь девчонка пошла в следствие потому что в детстве смотрела сериал про следачку и прямо была в восхищении и решила свою жизнь связать с этим. Или как одна увидела выступление репортеров за рубежом, влюбилась в работу и устроилась в МГУ на журналистику. А я тупо просмотрел Плющенко и все перевернулось, вообще все. С того же вечера я перестал курить, пить, и решил посвятить себя спорту, раз занимался этой греблей, ну что ж, значит гребля. Была зима, и каждый день я ходил на лыжи, тренировки были каждый день и каждый день что-то новое. Первое время было слишком тяжело, в тринадцать лет уже кашель от курева, задыхался, болела печень, подъезжая к финишу, в горку на этих лыжах, я мечтал все бросить, а потом это желание заменил желанием отведать после тренировки дома тортом «Чародейка». И почти каждый день эту «Чародейку» потреблял, это был мой стимул. Каждую субботу баскетбол. У меня рост не больше ста восьмидесяти, а те кто занимался спортом, рост под два метра, естественно меня раскидывали в зале, толкали и отбирали мяч. Я злился. Каждое воскресенье – футбол. То же самое, меня раскидывали как хотели. Тренажерный зал каждую среду и пятницу. Спортсмены поднимали блины и качались, я не мог поднять даже блин весом в десять кило. Вторник и четверг машина-убийца – концепт. Единственный современный тренажер в этой деревянной и вонючей базе. На этом тренажере умирали все, в детстве я умирал от боли у стоматолога, поэтому чистил зубы так чтобы ни разу не попадаться ему на кресло, а вот избежать этого тренажера мне не удавалось. Там были цифры и после каждого гребка отображались значения моего слабого развития. Я отставал от всех, так называемых, спортсменов. Не знаю почему не сдался, наверное потому что заниматься было нечем. Каждую неделю по два раза – бассейн, все бесплатно. Так прошел остаток зимы и вся весна. К лету народ рассеивался, я оставался. Тот мальчишка, который меня в этот спорт привел «по приколу», тоже ушел. Собственно, к следующей осени я остался один и два месяца ходил на тренировки один. И каждый день я посвящал спорту. Показатели улучшались, когда тренер говорила бегать до моста и обратно, я бежал и дальше моста, когда говорили крутить машину-убийцу тридцать минут, я крутил сорок, когда нужно было поднять вес в полтинник, я поднимал шестьдесят и так далее во всем. Очень боялся соревнований. Первое лето я, естественно, обосрался. Приехал в Нижний и увидел спортсменов со всей России. В лодочных гонках меня обогнали все, да что говорить, весла-то у меня были деревянные, лодка тоже, какого еще результата ждать, если спорт непопулярный и никто не обеспечивал деньгами. По крайней мере, в Калуге спорт этот точно был непопулярным.
Соревнований я боялся дико, боялся перевернуться в лодке, боялся задохнуться, что не хватит дыхания, что опозорюсь как в первый раз. Поэтому я стал заниматься еще усерднее и задавая мне задания, я старался выполнять их в полтора-два раза больше, больше бегал, больше крутил концепт, наматывал километражи, больше греб, особенно любил против течения, приходил раньше положенного на тренировки, крутил во всю мощь до начала занятия этот тренажер, больше бегал. Потом научился играть в футбол, играл в футбол во дворе у дома. Часто приходил к школьному двору и гонял мяч один, научился им управлять, потом подключались остальные и играли мы до вечера. Потом научился играть в баскетбол, каждую субботу выматывался, но утро следующего дня болели от прыжков ноги, но каждое воскресенье футбол. Понедельник – выходной, в этот выходной я бегал по набережной. Мышцы росли, я видел пресс, спорт для меня оставался смыслом жизни, я вел дневники и записывал свои показатели, рисовал графики, контролировал свой вес, потом брал медали, обгонял ровесников, в общем, получалось. В Калуге было две базы, одна там, где занимался я на речке, вторая на водохранилище. Меня перевели на другую базу, теперь нужно было грести там, где я с Таней рисовал на снежном льду ангелов.
