Я замерла, нутром чувствуя огорчение Людоедочки. На ее лице всё еще сидела улыбка, но такая перекошенная и жалкая, что брюнетку было впору жалеть.

Шел снег, мела позёмка, и ей пришлось запахнуть на груди дорогую шубку. Она продолжала хихикать и касаться ладонью высокого мужчины, но по его напряженной фигуре и хмурому лицу стало ясно, что оставаться со своим аналитиком он не намерен ни минутой дольше.

А значит, Воронов мне поверил! Точно поверил! Ведь перед красотой Нелечки редкий мужчина устоит! А он, похоже, больше не собирался заводиться на «крепкий кофе».

У, гоблин! А сколько нервов потрепал! Чуть не поседела!

Парочка под локоток спустилась с крыльца и остановилась. Темно-серое кашемировое пальто отлично сидело на крепкой фигуре внука Матвея Ивановича и очень ему шло. Последнее обстоятельство, похоже, особенно волновало женщину, потому что она никак не могла от Воронова отцепиться. Продолжала гладить широкое плечо и мужчине пришлось самому снять с себя руку подчиненной. Отступив в сторону, коротко с ней попрощаться, повернуться и уйти.

Я и сама поежилась, глядя на то, как шеф поднимает воротник пальто, пряча шею от метущего в спину снега, широко шагая в сторону аллейки, ведущей на парковку. И на то, как молчаливо и пристально смотрит ему вслед Нелечка, разом изменившись в лице – словно что-то обдумывая.

В отличие от исполняющего обязанности генерального, чья машина оставалась на дальней парковке, она уже успела окончить работу и выкатить свою, и теперь ее приземистая красная «Вольво» стояла напротив центрального здания офиса, на обочине проезжей части. К ней брюнетка и направилась, раздраженно открыв сумочку.

Если бы я в тот момент высунулась из-за угла, она бы наверняка меня заметила, поэтому я осталась стоять в тени, перебрасывая портфель и сумку из одной руки в другую и притаптывая рыхлый снежок сапогами, решив дождаться, когда она уедет, и только потом проследить за Вороновым.

Но прежде чем сесть в машину, Пригожева успела достать телефон и сделать звонок – короткий и явно важный, потому что ответ заставил ее прямо-таки влететь в машину и громко хлопнуть дверью. После чего она завела мотор, зажгла фары… и вдруг дважды ими мигнула. А через секунду, еще раз повторила сигнал.

И, быть может, я бы не обратила на это внимания – мало ли, что ей в голову взбрело, если бы неожиданно подобным образом ей в ответ не мигнул незнакомый водитель, сидевший в одном из темных автомобилей, припаркованных дальше по улице – как раз в той стороне, куда направился гоблин…

Тьфу, то есть шеф! Но… О, Господи! Какая сейчас разница, когда это ОНО!

Замышляемое преступление!

Я прямо почувствовала, как натянулась струной и вскинулась на носочки.

А Воронов тем временем удалялся по аллее, и фары погасли. Так и не включив их, машина с незнакомцем тронулась с места, развернулась… и больше я не ждала.

У здания «Сезама» перед другими известными компаниями имелось одно большое преимущество. Внушительное и современное, оно стояло в центральной части города, глядя фасадом прямо на набережную. И один огромный недостаток – общая для многочисленных сотрудников парковка находилась за соседними зданиями, метрах в трехстах, за поворотом. И до нее приходилось идти пешком.

В последнее время власти города рьяно следили за тем, чтобы лицевая часть набережной была свободна для пешеходов и проезда машин, поэтому обычно Матвея Ивановича после работы у парадного ждал шофер, а вот его внук предпочитал себя обслуживать сам.

Поздний вечер, офисная зона и полупустая парковка. Воронов же просто не успеет дойти к машине! Да будь он хоть трижды мужчиной, а не сосунком – ему не справиться одному с целой бандой!

Эх, как жаль, что у меня нет его личного номера телефона! И как жаль, что полиции не под силу материализоваться на месте преступления по щелчку пальцев!

Не думая о том, что, возможно, мне показалось, я подхватила сумку и увесистый портфель (с графином, чашкой и личными вещами внутри, он ощутимо оттягивал руку), развернулась и помчалась вдоль стены к тыльной стороне здания, намереваясь обежать его и перехватить Воронова уже в самом конце аллеи, когда он свернет на боковую улочку.

Я очень торопилась, чтобы успеть. Под снегом дорогу прихватил лёд, и ноги всё время оскальзывались… Но всё равно просчиталась.

Когда наконец я выскочила на аллейку, как взмыленный черт из табакерки, то поняла, что широкий шаг Воронова уже успел привести его к парковке раньше меня.

Направляясь к представительному автомобилю, одиноко стоящему в стороне, молодой мужчина приостановился и оглянулся. Я вдруг ясно услышала свое имя. И в тот момент, когда уже собралась отозваться (да, я помню, что терпеть его не могу, и что он меня обидел, но ситуация-то внештатная! Потом всё вспомню!), из-за одной из высоких елок, высаженных в ряд у края парковки, к Воронову быстро метнулась коренастая тень.

Какой-то лохматый мужик в широком пальто, внезапно выскочив из-под сени деревьев, неслышно крадучись, догнал шефа и занес над ним руку… В свете боковых фонарей в пальцах блеснуло тонкое лезвие ножа…

Караул! Помогите! Да это же убийца! Вот прямо здесь и сейчас собирается укокошить Воронова!

А-а-а!

От изумления горло перехватил такой ужас, что голос враз исчез и крикнуть не вышло. И что самое интересное – остановиться тоже.

Отбросив сумку прочь, я схватила портфель обеими руками, занесла оружие возмездия над головой и побежала. Когда хочу, я могу быть очень резвой и стремительной. А подумать и потом можно!

Вот и сейчас помчалась с желанием оглушить бандита…

И у меня бы обязательно всё вышло, точно говорю. Фиг бы он от меня ушел, если бы не здоровенный черный кот.

Со вздыбленной шерстью, желтоглазый, он с громким визгом выскочил из-под елки и метнулся убийце под ноги. Тот споткнулся, охнул и, схватившись с котом, в одно мгновение повалился в сугроб.

«Куда же ты?!» – захотелось проорать ему вслед, но поздно – летящее возмездие остановить не вышло.

Со вскинутым над головой портфелем я налетела на троицу и… оглушила им шефа по голове. А если проще, то врезала Воронову графином по затылку.

Честнее слово, не специально! Я его спасти хотела! Но даже если бы меня кто-то попросил повторить этот маневр с забегом, я бы вряд ли второй раз смогла попасть точнее.

Ой, мамочки! Что же я наделала?!

Воронов пошатнулся, но устоял. Медленно оглянувшись, удивленно моргнул…

– Петушок, вы? – тихо выдохнул… закрыл голубые глаза… И рухнул, как подкошенный, прямёхонько носом в сугроб.

Ну вот, и приголубила шефа по макушке. Совсем как недавно мечтала.

Из ослабевших пальцев выскользнул портфель и упал под ноги. Кровь отлила от горящих волнением щек и застыла в венах. Сейчас от всего произошедшего я и сама была готова потерять сознание и рухнуть без чувств, если бы меня не отрезвил мужской голос, проворчавший сбоку с нетерпеливым укором:

– Ну и чего уставилась? Скорее переворачиваем, задохнется ведь!

– Ой, мамочки… Я что? Его убила?!

– Хм! Скорее всего!

– И что же теперь будет?

– Ответственность за совершенное преступление будет, вот что!

Лохматый мужичок наклонился к пострадавшему, обхватил его за плечи, и я помогла ему перевернуть Воронова на спину. Очнулась, заметив, как внимательно тип стряхивает с лица и шеи шефа снег. Словно намереваясь подобраться к горлу…

– Стойте! – я вцепилась в руку незнакомца, поворачивая его к себе. – Это же вы убийца! Я всё видела! У вас был нож, и вы собирались его убить!

– Тише, гражданочка! Не вопите! – не испугался тот обвинений. – Кого убить?

– Андрея Игоревича, конечно! Не прикидывайтесь!

– Воронова? – удивился мужичок неопределенного возраста и недовольно хмыкнул. – А зачем бы мне это понадобилось? И говорите тише, – буркнул сердито, – я же попросил!

– А-га! Видите! Вам даже известна фамилия жертвы! И не подумаю молчать! Потому что вы – убийца! А почему – это вам лучше знать!