– В квартире не было никого, кроме потерпевшего. Врачи «Скорой» поспешили ему на помощь, однако через несколько минут остановили реанимационные мероприятия, позвонили судмедэксперту и объявили потерпевшего мертвым. Потом они покинули квартиру, чтобы не мешать расследованию. Мы немедленно связались с диспетчером и перекрыли доступ, вкратце опросили Джерома Пита и соседку. Эксперт-криминалист… забыла, как его зовут, невысокий такой… – Танесса достала из кармана журнал осмотра места преступления. – Ах да, Мэтт. Мэтт Лоуэри и Вайолет Тодд прибыли в двенадцать пятьдесят пять. Мэтт велел перекрыть вход в здание, чтобы исключить потерю улик, поэтому я отправилась дежурить у подъезда.

– И попутно где-то раздобыла кофе, – заметила Ханна.

Танесса покраснела.

– Соседка нас угостила.

– Ясно. Напомни, где произошло убийство?

– Я не знаю, включил ли Мэтт лестницу и площадку в состав места преступления. Само убийство произошло в тринадцатой квартире. А соседка – в четырнадцатой.

– Еще какая-нибудь информация есть? – спросил Бернард.

– Соседка что-то слышала. Ее разбудил шум.

– В полицию обращалась?

– Нет.

– Спасибо, Танесса.

– Распишитесь в журнале, пожалуйста.

Детективы расписались и вошли в подъезд. На первом этаже было пусто, лишь тусклый светильник освещал потрескавшиеся серые стены. Лифта не было, поэтому Ханна и Бернард поднялись пешком, держась правой стороны лестницы и внимательно осматриваясь в поисках улик. Скорее всего, именно этим путем убийца проник в здание и покинул его. Уборку здесь явно делали не чаще раза в год. На пыльных ступеньках наверняка остались и следы убийцы, вот только отличить их от сотен прочих отпечатков не представлялось возможным.

У входа в тринадцатую квартиру на последнем этаже стоял офицер Сержио Бертини – напарник Танессы. Детективы обменялись с ним приветственными кивками. В отличие от Танессы, Сержио не располагал к разговорам.

Когда Бернард распахнул белую деревянную дверь с черным номером, первое, что бросилось Ханне в глаза, – распростертое на полу тело в нескольких шагах от входа. Распахнутый халат открывал исколотую грудь с запекшимися струйками крови. Убитому на вид было лет двадцать пять – тридцать. Лысый, среднего роста, лицо перекошено гримасой изумления и боли.

Комнату наполнял металлический запах смерти, к которому Ханне за все годы на службе так и не удалось привыкнуть. Тело лежало на грязно-белом ковре, покрытом бурыми кровавыми пятнами. Мэтт Лоуэри, стоя рядом на коленях, делал снимки. Его невысокий рост был постоянной темой для шуток в отделе: говорили, что улики на полу Мэтт видит лучше всех.

Вайолет Тодд, бледная девушка с неестественно розовыми волосами, стояла в дальнем углу комнаты и чертила схему места преступления на планшете. Ее невероятно точные и аккуратные чертежи пользовались в отделе заслуженной славой. По званию Мэтт и Вайолет были равны, однако все почему-то относились к Мэтту так, будто он в этой паре главный. Его напарницу это не беспокоило, а вот Ханну раздражало.

– Перчатки на полу у входа, – сообщил Мэтт, подняв на детективов усталые глаза.

Бернард вынул пару перчаток и прошел в комнату. Ханна рассеянно натянула перчатки, но не двинулась с места. Бернард любил восстанавливать сценарий произошедшего из мелочей, как пазл, а она предпочитала запечатлеть общую сцену в уме, проанализировать и составить представление о ситуации.

В тусклом свете небольшого потолочного светильника убитый показался Ханне пугающе похожим на дядю Рубена, которого она буквально в прошлые выходные видела в гостях у матери. Та же лысина, та же щетина на щеках и подбородке, тот же длинный широкий нос… Фрэнк Джульепе совершенно точно не был дядей Рубеном, однако сходство нервировало. К тому же под халатом у Фрэнка не обнаружилось белья, и Ханне было неловко смотреть на его голый член и дорожку черных волос, поднимающуюся к животу. Покраснев, она отвернулась и с деланым вниманием принялась осматривать опрокинутый стул, однако вскоре, раздраженная собственной глупостью, вынудила себя вновь перевести взгляд на тело.

Один удар был нанесен в середину живота, остальные раны пришлись выше – исколота была вся грудь. За девять лет службы в полиции Ханна насмотрелась на колотые раны и могла с уверенностью утверждать, что эти нанесены неким узким лезвием. Подробнее сумеет определить судмедэксперт.

– Что удалось обнаружить? – спросил Бернард.

Мэтт покачал головой:

– Мы только приехали. Место преступления, похоже, ограничивается квартирой и прилегающей лестничной площадкой. Еще много предстоит задокументировать, а пока только могу сказать, что признаков взлома нет, квартира не разгромлена, кошелек убитого лежит на прикроватном столике. На неудачное ограбление не похоже.

– Что насчет лестницы? – спросила Ханна.

– Вряд ли что-то получится узнать, но я сфотографирую самые свежие следы.

Ханна осмотрелась. В чисто прибранной квартире сразу бросались в глаза брызги крови – на ковре (помимо луж, вытекших из ран) и на стене, повыше колена. Ханне вспомнилась любимая поговорка отца: «С черным пятном любая стена белее». Что, интересно, сказал бы он об этой стене?

Ханна знала, что Мэтт обязательно замерит брызги и определит, где стоял Фрэнк, когда его зарезали, поэтому не стала тратить на них время и продолжила осмотр. Квартира была типично холостяцкая. Минимальный набор со вкусом подобранной мебели: два дивана, стол с ноутбуком в углу, большой телевизор на стене рядом с ним, маленький журнальный столик посреди комнаты, на нем бутылка текилы и две рюмки. Напротив двери – окно с видом на улицу. Шкаф с несколькими книжками и уродливой статуэткой Будды (а может, и не Будды – от двери не разглядеть). Скучный серый пол уютно укрыт ковром.

На комоде рядом с дверью – фотография Фрэнка с какой-то женщиной в городском парке. Женщина с отсутствующим видом смотрит в камеру, Фрэнк, широко улыбаясь, обнимает ее за плечи. Внешне они похожи – наверное, брат и сестра. Ханна снова подумала о дяде и отогнала эту мысль.

– Проверь «Румбу», Мэтт. – Бернард указал на маленький круглый робот-пылесос. Совет полезный: иногда роботы-пылесосы начинают уборку после убийства и засасывают важные улики.

Мэтт кивнул и продолжил фотографировать грудь убитого.

Ханна наконец вошла в квартиру и осмотрелась. К гостиной примыкали маленькая кухня и коридор, ведущий, вероятно, в спальню и санузел. Подойдя ближе к убитому, Ханна заметила дырки на его халате.

От двери послышался знакомый голос:

– Извините, дайте пройти!

В квартиру вошла Энни Тёрнер – городской судмедэксперт. Ханне она всегда напоминала библиотекаршу: квадратные очки, кудрявые рыжие волосы. Высокие брови придавали лицу Энни выражение вечного изумления.

– Привет, Энни, – сухо поздоровался Мэтт. В последние пару недель они с ней по неизвестной причине были на ножах, и свидетели их встреч невольно чувствовали себя в атмосфере семейного ужина, когда мать отказывается разговаривать с отцом, растратившим общие деньги на спортивный автомобиль.

– Ты еще не закончил? – коротко спросила Энни.

– Извини. Не буду мешать тебе орудовать термометром.

Он встал и вышел в коридор. Вайолет раздосадованно покачала головой, не отрывая глаз от планшета.

– Привет, Энни!

– Привет, Вайолет! – ответила та потеплевшим голосом, улыбнулась Ханне и опустилась на колени возле тела. – Дайте мне пару минут.

Ханна кивнула. Бернард подошел ближе и стал наблюдать, как Энни осматривает убитого.

– Так, трупного окоченения еще нет… Детектив, можете помочь? Хочу перевернуть тело.

Бернард опустился рядом с ней на колени и помог перевернуть убитого на бок. Откинув халат, Энни осмотрела спину.

– Есть слабовыраженные трупные пятна, – отметила она, указывая на багровеющие отметины. После этого тело вернули в прежнее положение.

– Нужно измерить температуру для протокола, но вообще кожа теплая. Смерть наступила полчаса – час назад, то есть… – Энни посмотрела на часы. – Между одиннадцатью сорока и двенадцатью сорока. Бригада «Скорой» позвонила мне в двенадцать сорок, и, по их словам, мужчина был мертв уже как минимум десять минут, так что… между одиннадцатью сорока и двенадцатью тридцатью.