— Где Лея? — суровый собранный голос не оставлял сомнений в намерениях.

— Ушла около получаса назад, получив эту записку. — Невозмутимо соврала хозяйка.

Записка! Как же я могла оставить ее там! Теперь он справедливо решит, что в моем исчезновении виновен Винсент, а сердобольная госпожа снова выйдет сухой из воды!

— Ее запах ещё не выветрился, хотя мы на открытом воздухе. — С сомнением произнес вампир, но сделал пару шагов к выходу.

— Разумеется. Мы долго беседовали, она говорила о том, что семейство Мурлегемов вызывает в ней большие подозрения, потому очень боялась идти туда, но все же решилась, ближе к ночи, рассчитывая застать тебя по дороге и пригласить с собой.

Тяжёлые, быстрые шаги прозвучали до перил балкона и затихли, а потом последовал облегченный вздох бруксы. Нет уж, просто так погибнуть, молча ожидая своей участи, как послушная овечка, следующая за палачом на бойню, в мои планы не входило.

Напрочь стерев запястья о путы, я все же высвободила руки, развязала ноги и тихонько, благословляя в душе науку, преподанную Ревелем, выбралась в соседнюю спальню через узкую, незапертую дверь. Дом Орианы представлял собой лабиринт сменяющихся комнат и коридоров, в котором легко было заблудиться. Приметив на одном из камодов маленький нож для конвертов, я прихватила его и на ходу разрезала ленты корсажа, снимая верхнее платье. Одежду, предусмотрительно вывернутую наизнанку, чтобы сделать запах кожи резче, удалось аккуратно забросить в одну из боковых ниш, отступающих в сторону от основной галереи. Для зайца, бегущего от лисицы, коим я сейчас себя явственно ощущала, любая возможность запутать следы была несомненно привлекательной.

Удача благоволила мне, позволив наткнуться на прачечную, где и повезло разжиться грязной одеждой садовника, насквозь пропахшей потом, что несомненно могло замаскировать мое пребывание хотя бы на время. Коридоры сменяли один другой, а лестницы на первый этаж так и не встретилось, время утекало песком меж пальцев, вгоняя сознание в панику. Дальше петлять было нельзя, погоня уже несомненно следовала за мной по пятам.

Открыв окно, я обнаружила прямо под ним широкий кустарник садовой изгороди, куда можно было попробовать спуститься или уж на крайний случай упасть. Другого шанса могло не представиться, тем более, что сад этого чертового дома мне был куда известнее внутреннего устройства. Крепко зажмурилась и натянув рукава куртки как можно выше на ладони, я забралась на подоконник и прыгнула. Не слишком толстые ветки смягчили падение, хотя поцарапали кожу. Боль волновала не больше комариного укуса, а вот возможность определения моего местоположения по запаху крови, заботила куда больше. Пришлось снять нижнюю рубашку и остаться в одной верхней куртке, надеясь, что плотная ткань, не пропитанная столь желанной для чертовой упырицы жидкостью, задержит мое обнаружение.

Времени петлять по лабиринтам сада не оставалось, потому я пробиралась напролом, аккуратно раздвигая зелёные стены и перешагивая клумбы.

На одном из поворотов к месту пригвоздил громкий, надменный окрик мужчины, что заметил движение в подступающих сумерках.

— Михал! Ты где шляешься? Ну-ка бегом к хозяйке, что-то случилось у нее там, весь дом на уши поставила.

— Я… Ээээ… — Старательная пародия на грубый лепет смертельно пьяного садовника похоже удалась, поскольку с той стороны посыпались витиеватые ругательства, перемежающиеся с богохульствами.

— Опять напился, тупая скотина. Лучше тогда отсидись в сторожке, не попадайся госпоже на глаза. Накажет, неровен час… Или убьет. Настроение у нее — ни к черту.

Последняя фраза была произнесена с предыханием, полушепотом, даже скорее со страхом. Покачнувшись и ухватившись за куст неподалеку, я свернула за угол, будто собираясь последовать совету стражника. Погони не было слышно, страх побуждал ускорить движения и через пару поворотов моим глазам наконец предстала высокая каменная стена, отделяющая от такой желанной свободы.

Перебраться по гладким плитам оказалось решительно невозможно, пришлось бежать вдоль ограды, в надежде наткнуться на ворота или уж на худой конец встретить хмель или плющ, увивающий старые, выщербленные временем и непогодой камни.

Когда впереди показалась ажурная, кованая решетка маленькой калитки, я чуть не заплакала от счастья, ощущая себя наконец на воле. Разумеется она была заперта, но по железным, витиеватым узорам совершенно не составит труда забраться на стену. Это сейчас я — Мейлея Терзиефф-Годфрой, восторженная барышня, нежная, словно кровавая роза короля, а раньше была рабыней ублюдка Ревеля, потому умею все: и бегать быстро и по заборам карабкаться, и прятаться так уверенно, что не сыщешь и днём с огнём, а тем более безлунной ночью.

Не на ту напали, господа вампиры!

Как только эйфория одержанной победы преждевременно ударила в голову, застучала в висках, заструилась теплом по коже; из кустов, расслабленной походкой выступила Ориана, ядовито усмехаясь, и замерла, сложив руки на груди.

— Надо признать, ты отлично путаешь следы, быстро бегаешь, превосходно маскируешься и совсем не упускаешь возможности воспользоваться любым подручным средством. Хорошее качество для рабыни.

Стараясь не терять самообладания я спрыгнула на землю, выпрямилась и обернулась, высоко задрав голову в напускной демонстрации полного отсутствия страха.

— Как хорошо вы осведомлены о тяготах рабства, госпожа. Словно по своему собственному опыту. — Ироничная усмешка искривила губы в попытке отодвинуть на второй план подступающую панику.

— Наглая дрянь! — зарычала вампирша и оскалилась, напрягаясь перед броском. — Ваши жизни лишь миг для вечности, надо было раздавить тебя сразу, чертова бабочка-однодневка, тогда мои проблемы в миг бы закончились.

«Надо было», — мысленно согласилась я.

========== Бесплодные поиски ==========

Детлафф выступил из клубов багрового тумана на влажный пол огромной пещеры. Уже более трехсот лет он не видел этих стен. В грудь ломились забытые ощущения прошлого: как же они все тогда были… Напуганы.

Впервые попав в этот новый, незнакомый, совсем чужой мир, вампиры не знали, что делать, как вести себя, кого бояться. Нелегко было приспособиться к странной обстановке, неприятному климату, а вот жители быстро пришлись им по вкусу. Ироничная улыбка тронула сухие, суровые губы.

Много воды утекло с Сопряжения Сфер, вампиры приспособились, привыкли, большинство обзавелось стаями, как и он сам. Теперь у него была семья, был смысл, была она… Как же легко рыжеволосая бестия вскружила голову, забралась в самую суть и свила там гнездо. Ответ был прост: она не считала его монстром, тварью, выродком, исчадием ада. Ее глубокие, зелёные глаза всегда светились состраданием, пониманием… Заботой. Полагая себя зверем, так же, как и он сам, эта женщина приравнивала их обоих, а значит понимала его, как никто другой.

Потому он и вырвал из груди мерзкого мужика, ещё бьющееся сердце, чтобы отплатить за снисходительность, доброту, понимание, ей… Детлаффу хотелось принести не только медальон, а ещё и голову поганого ублюдка, посмевшего причинить боль маленькой, хрупкой бабочке, которую занесло в его жизнь алым ветром Кровавого Проклятия. Ироничная усмешка вновь скривила суровые губы: так наверное кошки несут хозяйкам мышей… По другому не могут выразить привязанности, не умеют… Как и он сам. А теперь один ее взгляд был способен разрушать крепкими когтями Первородного вампира города… Или поднимать их из пепла.

Лея…

— Ты пришел. — Донеслось тихое шипение из самого дальнего угла.

— Явился на зов. — Низкий голос ничуть не дрожал, хотя мог бы, гулкое сердце не увеличило бега, не обнаружило страха.

Детлафф не боялся Скрытого, как многие остальные. Он испытывал к предводителю лишь уважение и, возможно, немного жалость. Поначалу, назад хотели все, но постепенно домом стал этот мир, только не для вождя. Самый старый и сильный из них предпочел затворничество, прелестям жизни в новой реальности. Он угрюмо, терпеливо, бесконечно ждал, когда врата откроются опять, пропуская его домой. Почему? Кто знает… Возможно ему было, что терять там, в безжизненной пустыне вечной ночи, которую раньше они все называли домом.