Пока она вспоминала уже эти случаи, в лесу снова захрустело. Сильно. И стали слышны настоящие человеческие шаги.

Теперь ни с чем иным не спутаешь. Васька невольно задрожала. Почему? Это ведь наверняка кто-то из лагеря. Но почему так далеко? Почему они на время затаились? Почему они идут со стороны леса?

Ничего необычного. Пошли за продуктами, сделали крюк и вернулись. Логично же.

Но Васька не смогла успокоиться. Наверное, это признак отсутствия ума, когда разум говорит: ничего страшного, а ты всё равно боишься и убегаешь. Не слышишь свой разум. И сейчас она не выдержала, развернулась и побежала к костру. Оказавшись среди людей, постаралась сделать вид, будто ничего не происходит. Поднялась на площадку у катера и села там подальше от остальных, чтобы не приставали с расспросами или насмешками. И только тогда вздохнула с облегчением.

От ручья на площадку то и дело поднимались студенты. Некоторые с добычей – тащили собранные корни и плюшки. И грибы. Васька ненавидела грибы, но рано или поздно всё равно придётся их есть. Так вот… каждый из них мог идти тем путём и быть тем самым человеком, чьи шаги Васька слышала. Это точно был кто-то из них! Но эта мысль её совсем не успокаивала.

Вечером, перед сном, прижимаясь к Зои и закрыв глаза, Васька снова вспоминала…

Охранник вернулся через два дня, и с тех пор вёл себя примерно. Играл роль деревянного истукана, добросовестно отрабатывающего свои деньги. Вначале Васька почувствовала нечто, похожее на сожаление, но это быстро прошло. Не стоит привязываться к незнакомцам. Чего можно ждать от них, если даже твой собственный отец – настоящий монстр?

Жизнь текла, как прежде.

Потом наступили какие-то праздники – Васька даже не знала, какие. Знала только, что придется сидеть дома, вместо того чтобы пойти в АМК-у. И самое паршивое – отец тоже будет дома. Это у него бзик такой – уверенность и демонстративное убеждение, что праздники следует встречать в узком кругу семьи. И Васька была вынуждена сидеть с ним за одним столом и держать на лице радостную гримасу, и смотреть потом на эти фотки фальшивого благополучия на страницах в социальных сетях отца и в официальных презентациях корпорации. Образцовая семья. Преуспевающий бизнесмен мирового уровня и его дочь – хотя и полная дура, зато шикарно одетая и облизанная стилистами и косметологами.

И вот снова настали праздники. Васька их не любила, от слова совсем. Но кто спрашивал её мнение? Хоть раз?

Приходилось просто терпеть: рано или поздно любые праздники заканчивались, и можно было уехать из дома в АМК-у, чтобы отвлечься и отдохнуть. А пока нужно просто превратить неотвратимое в более-менее терпимое.

Васька хотела успеть поплавать в бассейне до праздничного ужина. Когда ты в воде, вода многое смывает, многое смягчает, многое стирает.

В тот день она потеряла счёт времени. Просто лежала на спине, смотря в потолок, по которому скользили световые блики, – можно сказать, парила и ни о чём не думала.

А потом раздался рёв. Папаша явился.

Васька послушно вылезла из воды, обернулась большим полотенцем и стала пережидать очередной приступ отцовского недовольства.

В этот раз он длился дольше обычного. И хотя эффекта особого не оказывал, Васька через несколько минут задрожала. Ей стало зябко и очень некомфортно. Когда человек практически раздет, ему уже некомфортно, а уж если при этом с него стекает вода, и на него орут…

Когда отец ушёл, Васька попробовала пошевелиться. Мышцы затекли, пальцы не сгибались. Полотенце соскользнуло с плеч и упало к ногам. Васька почему-то даже не могла нагнуться, чтобы его поднять. Только голову опустила, и мокрые пряди облепили лицо, как змеи, а мокрая ткань чёрного купальника неприятно холодила кожу, отчего всё тело покрылось мурашками.

Тут раздались почти неслышные шаги. Тот самый охранник. И откуда взялся?

Он подошёл, поднял полотенце и молча накинул Ваське на плечи, стянул края и ждал, пока Васька схватит их и будет держать.

В этот раз он не улыбался, и ничего похожего на выражение «ах, эти безумные родители» на его лице не было. Наоборот, он был очень хмур. Губы сжаты, крылья носа подрагивают, глаза прищурены. Ваську заворожило его лицо – оно было настолько живым, эмоциональным, будто под коркой льда бурлит вулкан. И однажды рванёт.

Охранник отступил и только тогда посмотрел Ваське в глаза. Каким-то очень даже откровенным взглядом. Теперь, когда он не улыбался, черты его лица словно стали острее, опасней. И гораздо притягательней. Сила всегда манит.

Она почувствовала, как щёки заливает краска стыда за свою чисто женскую реакцию и буркнула:

– Мы с тобой не друзья!

– Конечно, куда уж мне, – язвительно ответил он. Потом вернул на лицо маску «ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу», отступил и ушел.

На праздники охраны в доме оставалось меньше, поэтому нарушения субординации с его стороны никто не заметил. Васька вздохнула с облегчением. Она не хотела, чтобы охранника наказали.

Через три часа должен был состояться праздничный ужин, на котором в большом зале за огромным столом будут присутствовать только Васька и отец. Вдвоём, но при полном параде: Ваську в малой будуарной гостиной уже ждала целая команда стилистов и косметологов. Несколько часов подготовки… для чего? Гостей отец не любил и приглашал лишь в крайних случаях. Обычно они сидели за столом вдвоем, по чуть-чуть пробуя огромное количество блюд, которых хватило бы на весь курс АМК-и, молчали, а спустя час, когда отец выпивал достаточно и решал, что вечер окончен, расходились по своим апартаментам. Очень редко бывало, что к ужину присоединялась текущая любовница отца, если та оказывалась достаточно настырной, чтобы настоять на совместном проведении праздника.

Тогда Васька наблюдала за ней. И пыталась угадать: эта нынешняя подруга встречается с отцом из-за денег, или он действительно ей нравится? Отец отлично выглядел для своих сорока лет – должна же найтись женщина, которая его полюбит по-настоящему? Тогда отец займётся ею и оставит, наконец, Ваську в покое.

К сожалению, отец становился старше, а возраст его подружек оставался на прежнем уровне – не более двадцати. Только однажды Васька видела с ним ровесницу – женщину, которая и сама была далеко не бедной. И главное, она улыбнулась Ваське по-настоящему, и говорила с ней ласково… но отец с ней почти сразу же расстался. Васька тогда расстроилась. И лишний раз убедилась, что никогда ничего не изменится. Её судьба – вечная заложница отцовского имени и амбиций.

Этот охранник чем-то неуловимым напоминал ту женщину, о коротком знакомстве с которой Васька вспоминала с теплом. Чем-то они были похожи. Не внешностью, нет – тут ничего общего. Взглядом. Искренними чувствами, которые проскальзывали сквозь маску, которую они не привыкли носить. Каким-то внутренним светом.

Возле них хотелось быть… Но не судьба.

Васька подготовилась к ужину – а именно, два часа сидела на месте и шевелилась только когда просили – и перед самым началом отправилась прогуляться в оранжерею. Правда, по пути обошла все точки, где базировалась охрана.

Васька застукала его, когда парень, вежливо улыбаясь, открыл дверь перед служанкой, чьи руки были заняты тележкой для уборки. Просто и буднично кивнул ей и помог, хотя проще было отморозиться, как делали все остальные.

Посмотрев издалека, Васька спряталась в тень и боком, под стеночкой, вернулась к столовой. Стыдясь, будто совершила что-то непозволительное.

Ужин в этот раз получился не таким уж невыносимым. А всё потому, что Васька думала об охраннике. Интересно, как его зовут? Надолго ли он тут задержится? Вроде отец платит очень хорошо – он сам объяснял, почему, когда учил Ваську управлять домом. В очередной раз учил тому, чего она так и не осилила. Платить нужно хорошо, чтобы в твой дом стояла очередь из первоклассных кандидатов. Тогда можно выбрать, кого угодно, тогда можно требовать, что угодно – и получать. Так что платили наверняка хорошо. Но у людей бывают и другие причины менять работу. Будет жаль, если он уйдёт, и в доме станет совсем пусто.