Будешь так вести себя, засуну до самого желудка, – угрожающе посулил Мульфэтор, подыгрывая ей. Человеческие брачные игры с обменом безобидными колкостями давались ему легче простого общения. Правда он всё относился к сказанному излишне серьёзно и действительно собирался сделать то, о чём говорил. К собственному удивлению Элеонора оказалась не против такого извращения.
Она понимала, что он собрался сделать, и осознание это приносило ей глубокое чувство порочного удовольствия с оттенком стыда. Девушка упивалась тем, что позволяла супругу делать такие интимные, но грязные вещи с её телом. К настоящему времени его действия возбудили её до такой степени, что она стала распутной шлюхой, готовой трахаться с чем угодно и делать что угодно ради удовлетворения сжигающей тело потребности. Поэтому когда щупальце начало проталкиваться в её горло, Джадд лишь открыла рот пошире и впустила его. Да ещё и помогла в изнасиловании своего пищевода, активно двигаясь обратно – навстречу Мульфэтору.
В тот миг, когда их губы соприкоснулись во второй раз,его «язык» добрался-таки до её желудка. Вот только вместо неприятный ощущений и тошноты, которой девушка почти ожидала, её накрыло удовольствием. Как будто в глотке у неё была… вторая вагина!
Ты что со мной сделал?, – мысленно возопила она.– Что ты там во мне поменял? А, извращенец? Почему мне это так нравится?
Ты и так всё поняла, – фыркнул Мульфэтор, глядя на неё своими непроницаемо-чёрными глазами. – Но если хочешь, чтобы я объяснил, то вкратце – ты права. Теперь у тебя во рту, горле и пищеводе дополнительный слой нервных рецепторов, стимуляция которых возбуждает удовольствие в твоём мозгу. Они настроены так,чтобы реагировать только на мой базовый генетический код, неизменный у всех субъединиц, а потому не помешают тебе принимать пищу, чистить зубы и пробовать всякие деликатесы на вкус.
Оральная фиксация? Ну ты и мразь! – сквозь застилающую разум дымку удовольствия возмутилась Элеонора. Её тело против воли было превращено в какой-то реактор наслаждения, а она кайфовала от этого, собираясь ещё и как следует трахнуть наглеца.
Поцелуй, превратившийся в акт орального секса, затянулся ещё на несколько минут, во время которых, щупальце Мульфэтора ритмично скользило по пищеварительному тракту девушки, доставляя удовольствие. При этом его руки ласкали её спину, притягивая к себе и оглаживая так, чтобы супруга постоянно чувствовала его прикосновения и искушённую ласку. В конце концов Элеоноре захотелось перейти к основному блюду и её рот, наконец, был освобождён от щупальца. Она вскинулась на лежащем супруге, откинув волосы, взметнувшиеся в сумраке волной медно-золотых бликов и нависла над ним, часто и неглубоко дыша от возбуждения.
— Ты ведь не наполнишь моё тело какими нибудь личинками? – на всякий случай уточнила она, приподнимая бёдра и балансируя на кончике его члена. Оставалось чуть-чуть опуститься и его покрытая поблёскивающими выделениями головка уже бы вошла в неё.
— Это тело не имеет мужских гонад, совместимых по генетическому материалу с твоими. Только имитацию полового члена, – хрипло, и с явным нетерпением ответил Мульфэтор. Их губы всё ещё были соединены нитями провисающей слизи, но сейчас это не казалось странным или неприятным. Скорее – естественным. Та часть разума Элеоноры, что принадлежала учёной и отказывалась затыкаться даже во время любовных утех констатировала, что после всего происшедшего между ними ей теперь будет комфортно взаимодействовать с любыми жидкостями мужа. А вряд ли какие-нибудь биоструктуры когда-нибудь ещё вызовут у неё отвращение.
— Хорошо, – сказал Джадд, залепив рот Мульфэтора очередным поцелуем и опуская себя на него. Хитиновые бороздки и утолщения, украшавшие член, надавливали все её самые чувствительные места, поражая их, пока она пыталась принять в себя всё его тело. Руки девушки исследовали тело возлюбленного, прослеживая жесткие линии доспехов, покрывавших его туловище, в попытке сосредоточиться на чём-то другом и ослабить натиск ощущений. Тщетно – удовольствие оказалось слишком сильным. Почти подавляющим. Элеонора чуть было не «сломалась» во время простого проникновения и только мысль о том, что утрата инициативы отдаст её на милость перевозбуждённого и ничего не смыслящего в сексе жука, помогла сохранить хоть какой-то контроль над собой.
Девушка закусила измазанную липким секретом губу издавая долгое и протяжное «м-м-м-м», пока они оба привыкали друг к другу, так сказать, в новом формате. Никогда ещё она не ощущала свою принадлежность мужчине так остро, и не чувствовала себя такой подавленной. Да, она была сверху, а любовник лежал под ней, слабо шелестя крыльями по полу, но это ничего не меняло. Он в любой момент мог изменить положение, вывернуться из-под неё, подмять под себя и овладеть со всей своей звериной яростью. Мог, но всё же оставался на месте,позволяя супруге взять на себя инициативу и действовать в строгом соответствии с желаниями.
Элеонора была благодарная, но не смогла выразить этого даже мысленно. Все её силы – как физические, так и умственные уходили на то,чтобы сохранить контроль над телом и направить его вверх, снявшись с похороненного в ней «жезла удовольствия». Так, кряхтя от натуги и охая всякий раз, когда ребристая поверхность задевала какой-нибудь особенно богатый нервами участок, она почти выпустила его из себя, остановившись за мгновение до того, как жесткая и гладкая словно орешек, головка покинула её тело.
На мгновение их взгляды пересеклись, и Элеонора поняла, что не сможет сдержаться, и помучить Мульфэтора ожиданием, как намеревалась. Она хотела его слишком сильно Ничто не могло сравниться с этим существом, этим зверем похоти и сексуальным хищником, созданным для того, чтобы доставлять удовольствие. Её тело кричало от нужды в нём, от обжигающего желания вновь ощутить пульсацию его твёрдого члена внутри себя. Её женственность требовала этого и Элеонора смиренно подчинилась ей, без паузы опустившись обратно. В этот раз жезл въехал до упора, прежде чем двинуться обратно, почти вырвавшись из любовного входа.
Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз – снова и снова. В их брачном танце не было и не могло быть никаких смен поз и прочих ухищрений, к которым обычно прибегали люди, чтобы разнообразить свою сексуальную жизнь. Страсть не оставила места ничему, кроме ритмичных движений её бёдер, приподнимавших девичье тело над мужским и бросавших его обратно – на кол удовольствия.
Элеонора не могла ничего, кроме как наслаждаться бесконечным удовольствием, которое переполняло её. Удар за ударом, толчок за толчком она пронизывала им своё тело всё быстрее и быстрее, позволяя человекоподобному насекомому овладеть своим чревом. Но как бы сильно она ни старалась, ей никак не удавалось кончить. Афродизиак оказывал на её тело комплексное воздействие – с одной стороны он возбуждал невероятно,
заставляя её щелочку пылать от желания, а с другой – препятствовал получению наивысшего удовольствия. Ей было позволено лишь приблизиться к пику, но не достичь его. Остановленная в шаге от вершины Элеонора оказалась заперта в состоянии сексуальной агонии – столь же сладостном, сколь и мучительном. Невыносимом.
Оргазм рос в её теле, обретая форму, но распадался за миг до своего завершения, оставляя несчастную в плену неудовлетворённости и всё более растущей нужды. Нереализованное желание бурлило и клокотало внутри, грозя разорвать хрупкое тело, если ему не дадут выхода. Чувствуя себя перегревшимся паровым котлом, не выдерживающим давления, Джадд закричала:
— Быстрее… не могу… – она действительно ничего не могла с собой поделать. Её разум оказался бессилен перед подавляющей похотью. Её голова моталась из стороны в сторону как у шарнирной куклы, а слюна стекала на подбородок из приоткрытого рта.
К чему так спешить? У нас вся жизнь впереди. К тому же, прошло всего двадцать минут из запланированных мною шести часов, – Мульфэтор беззаботно отмахнулся от её отчаянной просьбы, не потрудившись, при этом даже рта открыть. Удобно устроился – гад!
