Генерал Мэйкпис был удивлён, обнаружив «сакральную жертву» живой и даже не ассимилированной, и, кажется, так до конца и не поверил в то, что это действительно она, а не Рой, надевший на себя её маску. Впрочем, это не помешало ему выслушать её. Элеонора же передала генералу предложение мира и дальнейшего сотрудничества от Мульфэтора, которое тот обещал передать вышестоящему командованию, предупредив, что эта процедура может занять время. Бюрократию, пока что, ещё никто не отменял.
Так же ей дали поговорить с родителями и сестрой, пустив к экрану на несколько минут. Для такой цели даже облачилась в один из тех ужасных мясных костюмов, которые Мульфэтор создал для неё. Не могла же она воспользоваться телепатическим аналогом видеосвязи будучи голой. Пришлось терпеть прикосновение живой ткани на коже, которая обволакивала и обнимала её подобно нагретой паром простыни, шевелились и трогали во всех местах. Когда сеанс связи закончился и девушка с отвращением сорвала с себя шевелящуюся дрянь, вся её кожа оказалась покрыта сопливой слизью, по консистенции похожей на смазку для анального секса. Бедная Элеонора потом часами отмокала в ванной, пытаясь снова почувствовать себя чистой. Настолько, насколько возможно.
Хотя это было уже потом. Во время короткого разговора с семьёй она и думать об этом забыла, охваченная радостью и, одновременно, грустью. Увидев родные лица, пусть и отделённые от неё забралами защитных костюмов (без них к экрану просто не подпускали) девушка едва не расплакалась, ощущая так необходимое ей человеческое тепло и осознавая бесповоротность разлуки с близкими. Даже хорошо, что разговор продлился всего несколько минут, так как её силне хватило бы, чтобы продержаться дольше.
Когда же экран погас, рыжая рухнула в кресло и плакала, пока не кончились слезы. Даже пытавшийся сохранять холодность Мульфэтор был так обеспокоен её состоянием, что прервал молчание, принявшись справляться о её здоровье и самочувствии. Он не понимал, почему жена плачет после долгожданного сеанса связи с родственниками, и продолжил не понимать, даже когда объяснила, что разговор на расстоянии не то же самое, что и личная встреча. Хотя если подумать, конкретно тут его даже нельзя было осуждать. Связанный со всеми своими субъединицами и, фактически воплощённый в них, Рой не понимал концепции разлуки. Он был везде – и на Эдем-4 с её семьёй и с ней, хотя расстояние между ними было огромным. Элеонора так не сумела прояснить этот момент, так как Мульфэтор оказался не способен до конца человеческой потребности в физическом контакте и личном разговоре.
Но хоть Разум Роя, пока что и не мог постичь столь чуждых ему вещей, он попытался исправить ситуацию и предпринять шаги по улучшению эмоционального состояния супруги. Он подарил ей собаку. Элеонора не знала, из каких глубин памяти Мульфэтору удалось вытащить на поверхность её детскую мечту о собаке, однако искажённый аналог данного животного был ей предоставлен.
Внешне это действительно была собака. Четыре ноги, поджарое тело, вытянутая как у добермана морда… на этом сходства заканчивались. Начинались отличия, заставлявшие эту тварь выглядеть как самое настоящее чудовище. Во-первых она была значительно крупнее обычной собаки – размером с телёнка. В XXIII веке мало кто видел детёныша коровы в живую и наглядно представлял себе размер данного существа, потому если бы Элеонору попросили оценить размер данной субъединицы, она бы сказал, что та была размером с очистительный бак. И представляла скелет, частично обтянутый мышцами и начисто лишённый кожи.
Пульсирующие волокна влажно-красного мяса едва просматривались на худых как косточки ногах зверя, а вместо острой собачьей морды и во все скалился голый, костистый череп. Однако глазницы его не были пусты – в них дико вращались налитые кровью глаза, окружённые тяжами мышц. Ещё один рос прямо из собачьего темени, поднимаясь на гибком столбике из мяса, способном гнуться в любом направлении. Помимо этого, тварь обладала внушительным количеством красно синих, как только что извлечённая печень, щупальцев, росших вдоль хребта. Вся спина – от лопаток до копчика, сплошь заросла ми. Назначение этих коротких – длинной в локоть, отростков оставалось абсолютно непонятным. Джадд не видела в них никакого-то практического смысла, кроме устрашения. Их суетливая чехарда вызывала инстинктивную брезгливость и нежелание соприкасаться с чудовищем.
— Пиздец-собака, – простонала Девушка, закрыв лицо рукой и чуть ли не воя от их неспособности понять друг друга. Мульфэтор ведь не издевался над ней. Он внял её словам и попытался помочь в улучшении психологического состояния. И в общем-то даже не ошибся со средствами, решив воплотить детскую мечту. Если бы только он изуродовал её, обратив в какой-то гротескный кошмар.
— Что с ней? Болеет? – не скрывая сарказма уточнила рыжая, глядя как кусок собачьего мяса пытается понравиться ей, стуча по полу позвонковым хвостом и активно имитируя дружелюбие сидением на задних лапах с высунутым из пасти языком-щупальцем.
— Нет. У меня не было ДНК данного вида. Её образ был воссоздан на основе твоей памяти и улучшен. Адаптирован к условиям.
— Ясно. Спасибо, – обречённо вздохнула Элеонора, приняв сомнительный подарок. Как выяснилось потом, собака даже не была настоящей. Эта лишённая собственного сознания оболочка, фактически являлась ещё одной субъединицей Мульфэтора, подсунутой ей для развлечения. И поскольку заняться ей и правда было особо нечем, Джадд даже поиграла с собакой, бросая ей кожаный (естественно) мячик. Существо с готовностью приносило его, виляло хвостом и норовило лизнуть в лицо, от чего она всячески уклонялась. Во-первых потому что мерзко, а во-вторых – это была никакая не собака, а Мульфэтор, носящий её как мясной костюм.
Ну вот что у них была за семья? Муж, жена, собака… роль которой тоже выполняет. Опять отдавало каким-то садомазохизмом.
Вот примерно в таких занятиях прошла неделя активного бодрствования. Часть этого времени, Элеонора спала,как и любой здоровый человек. Разум Роя тщательно следил за её физическим состоянием, замечая признаки усталости раньше неё самой. Стоило ему сделать это, как он резко, без предупреждения объявлял: «Тебе пора отдохнуть и позаботиться о своих биологических потребностях». И никакие аргументы не действовали. Даже если ей хотелось ещё немного поговорить, закончив обсуждение какого-нибудь важного вопроса Рой прекращал разговор, отправляя её спать чуть ли не силой. Приходилось возвращаться в свой кокон.
Впрочем, она привыкла проводить ночи в этом странном живом «стручке». Особенно после того, как Рой ей пришлось пробыть там сутки к ряду, пока биокорабль проходило сквозь особым образом сжатое пространство. Данный опыт, мог сказать на человеческом мозге крайне негативно. Мульфэтор, естественно, не хотел рисковать, а потому предпочёл погрузить в искусственную кому, вызвав её биологически активными препаратами. Элеонора, кстати, особо-то и не возражала, боясь возможных последствий.
Ей приходилось читать страшные фантастические рассказы о несчастных, чьи стазисные капсулы оказались испорчены во время гипер-прыжка. Согласно представлению писателей и режиссёров, если такое происходило, то путешествие казалось вечным. За те мгновения, что космический корабль переносился из одной точки Вселенной в другую они ментально переживали всё то время, что он должен был провести в пути. И выхода из этой западни не было. Некуда бежать и некуда деться. Даже с собой не покончить.
Обычно в конце истории сторонние наблюдатели обнаруживали сломавшуюся капсулу с умершим человеком, который выглядели так состарившимися на десятилетия и даже века. Если же автор хотел нагнать жути, то обязательно сопровождал картину красочными подробностями, вроде мучительно-искривлённой позы, в которой застыло тело страдальца, или застывшего в немом крике рта. И обязательно с ногтями и переломанными костями. При этом внутренняя поверхность капсулы конечно же оказывалась покрыта царапинами от ногтей, усиливая эффект придавая повествованию сходство с историями о людях, которые были погребены заживо.
