«Почему так?» – сама у себя спросила Элеонора, и сама же себе и ответила. – «Потому что в прошлый раз он сделал это без моего разрешения. Меня испугали не сами щупальца, а внезапность, с которой они были применены. Теперь я сама дала согласие».
Метод оказался неэффективен, и Мульфэтора следовало незамедлительно остановить, ограничив ему доступ к своему телу, но… массаж оказался настолько приятным, что её глаза сами собой закрылись, а наполнившееся блаженством сознание не смогло сформировать посыл. Да и как она бы сделала это, если в данный момент ей хотелось, чтобы направляемые коллективным разумом отростки продолжили взаимодействовать с её телом. Мыслями нельзя было лгать. Ну или она просто ещё не знала – как это делать?
В любом случае, останавливать Мульфэтора у Джадд не было ни воли, ни желания, а потому она просто расслабилась в клубке из змеевидных отростков, позволяя им гладить и ощупывать своё тело со всех сторон. Эти ловкие и гибкие конечности не просто бессистемно ползали по ней, нет – тщательно разминали мышцы, не оставляя без внимания на один, даже самый потаённый уголок отданного им тела. Продвигаясь вдоль позвоночника, они добились полного и окончательного расслабления. Удовольствие от макушки до кончиков пальцев ног. Элеоноре было так хорошо, что лень не позволяла пошевелить ни рукой, ни ногой. Ни думать.
Она уже почти задремала,когда внезапно проснувшееся воображение подкинуло ей образ девушки, привалившейся к стене купальни. Глаза её были закрыты, лицо расслаблено, а мысли, похоже, находились где-то очень далеко. Тонкие усики щупальцев стимулировали её тело во всех местах и она была буквально оплетена ими. У этой девушки было лицо Элеоноры Джадд, однако она не узнала в ней себя. Это был кто-то другой. Потому что она – настоящая Элеонора – не могла наслаждаться подобным извращением.
Разорвав сковывавшую её разум пелену, учёная встала на ноги, взволновав стоячую зелёную воду. Резкое изменение позы вызвала лёгкое головокружение, однако с ним она сумела справиться. Сделав несколько глубоких вздохов, Элеонора поняла, что наконец-то пришла в себя. Как бы ни повлияло на неё мысленное слияние с Роем, она всё ещё оставалась собой. Да, были последствия, воздействия которых всё ещё было достаточно ощутимы, но они поддавались контролю. Всё было в порядке. Все окей.
— Я могу с этим справиться, – хрипло сказала самой себе Элеонора, с удовлетворением отметив, что тентакли отпустили её сразу, как только она начала вставать. Мульфэтор усвоил урок и больше не пытался удерживать её силой или что-то навязывать. Даже отростки свои втянул обратно. Видимо, чтобы не пугать её и не мешать выйти из бассейна, в котором она и так-то засиделась.
Однако стоило Элеоноре подумать о нём в позитивном ключе, как произошла новая неожиданность. Выбираясь на берег, она нечаянно надавила пяткой на мембранную выпуклость, «вызвав» из пола толстое фиолетовое щупальце с широким и плоским раструбом на конце. Изогнувшись на манер слоновьего хобота, оно зависло перед ней, бескомпромиссно мешая продолжить путь.
— Опять начинается. Я же сказала уже – никаких тентаклей! – возмутилась девушка, оценив угрожающий размер нового друга.
Это для подачи пресной воды, – оправдался Рой. – Соль, содержавшаяся в ванной, которую ты только что приняла, обязательно необходимо смыть пресной, проточной водой, так как её длительное воздействие может оказать негативный эффект на твою кожу.
— Замечательно щупальце-душ, – всё ещё слегка недовольно пробубнила Элеонора, тем не менее позволив окатить себя из этого… «шланга». Трубка извергала непрерывный поток воды, разлетевшийся тонкими струйками. Утолщение на её конце действовало совсем как смеситель душа, а сама она обладала способностью поворачиваться, обеспечивая равномерное распределение воды по поверхности женского тела. Элеоноре оставалось только стоять и наслаждаться высококлассным сервисом.
— Слушай, я тут подумала… а тебе не противно мыть меня внутри себя? Отходы там удалять всякие? – спросила девушка. Прежде ей это не приходило в голову, но сейчас, когда прилив благодарности за заботу стимулировал её нервные клетки, она внезапно поняла, что уже вторые сутки живет внутри другого существа в качестве… ну если не паразита, то нахлебника, который хоть и не причиняет вреда, но не приносит и пользы, параллельно оттягивая на себя часть ресурсов, так необходимых биокораблю в Космосе.
Нет. Органика есть органика, – судя по ощущению, сопровождавшему мысленный голос, Разум Рой снова не понял её вопроса.
— Даже не хочу знать, что это значит, – сказав так, девушка наскоро ополоснулась из щупальца, отжала волосы и, не теряя времени, вышла из бассейна, пока её не задержало ещё что-нибудь. В полости с купальней было достаточно тепло, чтобы не чувствовать дискомфорта даже после тёплого душа, поэтому Джадд могла позволить себе обсохнуть и так. Что, впрочем, отнюдь не значило, что она забыла об обещании Коллективного Разума предоставить ей аналог бессовестно изъятой и уничтоженной одежды.
Подойди к стене. У меня есть для тебя… кое-что, – судя по тому, с какой задержкой пришло последнее слово, Мульфэтор либо подбирал подходящее определение, либо усиленно пытался скрыть что-то. И это не могло не настораживать с учётом увиденного.
— Надеюсь, не ещё одно щупальце, – подозрительно прищурилась Элеонора, но к стене всё-таки подошла. Там, в пронизанной венозными трубками живой плоти находилась отражающая плёнка с зеркальными свойствами, обладавшая формой правильного овала. В обычное время она, по всей видимости, была скрыта в текстуре стены, однако живая материя разошлась с хлюпающим звуком, стоило Элеоноре подойти. Поглядев в живое зеркало, девушка подмигнула отражению, найдя себя вполне привлекательной.
Да и с чего бы девушке, с детства отличавшийся высоким ростом и стройностью, было беспокоиться об этом? Да, кто-то мог бы счесть её долговязой и слишком тощей для своего возраста, однако недостаток объёмов ни в коей мере не умалял красоты её сильного, молодого тела. Длинных и стройных ног, плоского живота, небольшой аккуратной груди, ровных плеч и прямой, тонкой шеи. Всё ещё слегка влажная кожа, с рождения не знавшая прикосновения солнечных лучей, сияла белизной, оттенявшей золотой огонь длинных, бледно-рыжих волос. Сзади спускавшиеся до лопаток, спереди они двумя прядками обрамляли узковатое лицо с миловидными, но всё же далёкими от идеальных чертами. Серые глаза девушки обладали миндалевидной формой и характерным, кошачьим разрезом, а вот тонкогубый рот был маловат для её лица, и этот факт не могла скрыть даже приятная улыбка.
Покрутившись пару минут перед зеркалом, Элеонора собрала недосушенные волосы в высокий хвост, и, завязав его на затылке, направилась к выходу, подсказанному Разумом Роя. Мембрана исчезла при её приближении, и рыжеволосая вышла в коридор с гордо поднятой головой, щеголяя в чём мать родила. В этот раз дверь привела не в спальню, а в длинный и извилистый коридор, красноватые своды которого были освещены тусклым светом, сочившимся из кожаных мешков. Свисавшие на трубочках, они напоминали причудливые органические светильники. Всё здесь так же было сделано из кости, мяса и хрящей. Коридор был круглым и напоминал скорее канал в теле живого существа, чем что-либо иное. На потолке просматривались очертания позвонков, а арки сводов были образованы рёбрами. Пол издавал всасывающие звуки, всякий раз, когда Элеонора наступала на него босыми ногами.
Несмотря на то, что ей удалось взбодриться, а потому она не испытывала ни малейшего отторжения, соприкасаясь с этой живой, подрагивающей матерей босой кожей стоп. И даже похожие на пауков существа с полупрозрачными телами, ползавшие по стенам словно в поисках чего-то, более не казались ей ни странными ни отвратительными. Девушка обращала на них внимание ровно в той степени, чтобы не наступить. А так ей больше не было дела даже если они сновали вокруг неё целыми стаями.
Она приспособилась. Благодаря слиянию с Коллективным Разумом она приспособилась к сосуществованию с его субъединицами. Возможно, она даже смогла бы перемещаться по Перевозчику полностью обнажённой, как это делали другие его обитатели, и не чувствовать дискомфорта, однако… вернуть одежду сейчас было делом чести. Мульфэтор должен был понять, что нельзя брать чужие вещи без спроса и делать с ними, что заблагорассудится. Нельзя даже если ты, при этом, руководствуешься благими намерениями.
