Угрожающее, до тошноты пугающее шипение, неимоверная сила в этом гигантском теле, покрытом блестящей чешуей; жизнь того и гляди потухнет в глазах Рональда, чей цвет лица уже начал отдавать синевой. Грейнджер не смотрела на Уизли. Она смотрела только в змеиные глаза, а потом протянула руку и (ни капли страха, ни крупицы гребаного отвращения!) погладила чешуйчатую голову, прошлась ладонью по узорчатой спине, приласкала смертоносную тварь. Драко передернуло. За последний час он испытал столько потрясений, что ему искренне, всей душой хотелось бы сказать, что больше ничто в этом мире не способно его удивить, но… но сейчас вновь захотелось протереть глаза: он мог поклясться, что мерзкая рептилия слушает грязнокровку и медлит. И даже более того — уже ослабила смертельный захват своих мощных колец.

Осмыслить свое открытие как следует Драко Малфой не успел.

Кто-то нетерпеливый вдруг выкрутил звук на максимум и вернул миру цвет, а время вновь стремительно рванулось вперед, возвращаясь к своему обычному темпу. Светом по глазам мазнула яркая вспышка, явившаяся буквально из пустоты — и Гермиона охнула, едва успев отдернуть руку, а Нагайна, разозленная до предела, отпустила, наконец, несчастного Рональда: тот судорожно вдохнул полной грудью, задышал хрипло и часто, но подняться сумел не сразу, так и остался лежать на блестящем паркете лестничного пролета между вторым и третьим этажами мэнора. Драко стоило серьезного усилия взять себя в руки и понять, что вообще только что произошло: это, разумеется, не Грейнджер попыталась ранить змею (грязнокровка вообще не собиралась использовать палочку!). Но, к его вящему облегчению, это был и не Темный Лорд, явившийся на шум. Пока что.

Змея потеряла всякий интерес к своему несостоявшемуся обеду (Рону с трудом, но все же удалось отползти к лестничным балясинам) и теперь шипела и злилась, нападала, бросалась куда-то в пустоту, широко разевая пасть, блестя смертоносными клыками. И только сейчас до Драко дошло, что единственным не потерявшим самообладания в смертельной опасности оказался Гарри Поттер. Неизвестно, каким чудом тот так долго оставался совершенно невидимым в движении, ведь Драко не понаслышке знал, как неудобна его чудо-мантия. Еще одна вспышка (на этот раз — парализующее) едва не задела мощный хвост, и тут произошло нечто, заставившее Драко испуганно вжаться в стену и на секунду зажмуриться.

— Хватит! — голоса ее он не узнал, настолько звук этот был пропитан ледяной яростью, совершенно, как ему казалось, чуждой нежной и милой Гермионе. Но вот искристую магию ее почувствовал каждой клеточкой своего тела (своего, Теодора — да без разницы) — стоял слишком близко, при желании мог просто прикоснуться к ее плечу. До этого тревожно и нерешительно следившая за резким хаотичным движением перед собой, Грейнджер взмахнула палочкой, и Драко ощутил, как жаром обдала лицо энергия необузданной силы, энергия, что разметала по разным сторонам всех, кто оказался в радиусе действия неведомого проклятия. Мантия-невидимка слетела с Поттера и невесомой серебристой грудой осталась валяться на ступенях, сам экс-Избранный тут же удивительно ловко вскочил на ноги — не иначе сказались многолетние квиддичные тренировки. Уизли же сдавленно застонал — по всей видимости, новое падение оказалось неудачным. Гигантская чешуйчатая тварь пострадала в меньшей степени — ее вообще будто бы миновала горячая волна незнакомого заклинания, и Драко все еще недоуменно спрашивал себя, почему.

Снова зажмурился в испуге: змея рывком метнулась прямо к нему. Лишь спустя пару мгновений осознал — не к нему вовсе, а к Гермионе: она стояла совсем рядом и, тревожно прищурившись, оглядывала «поле боя». Нагайна, плавно, но стремительно перетекая кольцами, подползла близко-близко, приподнялась рядом с девушкой, ластясь к ней, будто кошка. Гермиона бездумным, до одури знакомым жестом опустила ладонь на треугольную голову. Драко только и успел, что заметить шокированный взгляд стоявшего поодаль Поттера — тот тоже увидел и узнал. Интересно, где и когда Гарри успел подметить это истинно-лордовское движение, неужто в своих давних кошмарах?..

В мыслях Драко творилась какая-то невообразимая сумятица. Он еще не успел до конца оправиться от «новой Грейнджер», что предстала перед ним в парадной столовой, а теперь еще и эти ее совершенно не поддающиеся человеческой логике милования с Нагайной… Забавным казалось только одно: часть его никак не могла перестать злорадствовать и уже предвкушала, каким жутким открытием будет (уже стала) изменившаяся Гермиона для своих самых близких друзей.

Лишь убедившись в том, что тварь не пострадала, Грейнджер подняла горящий взгляд на горе-нападавших. Ловко подобрав длинный подол, она перехватила палочку и судорожно выдохнула.

— Гарри! Рон! — глаза ее казались огромными и слишком блестящими. Слишком. Она сделала шаг вперед, кажется, намереваясь броситься навстречу, в объятия ошарашенным друзьям, но Поттер вдруг вскинул палочку, заставляя Гермиону замереть на месте — от неожиданности. Драко и самому на секунду показалось, что Мальчик-Который-Выжил, очевидно, совсем спятил и, вопреки собственным обещаниям и здравому смыслу, целится прямо ей в грудь. Но, слава Мерлину, с облегчением понял, что ошибся.

— Отойди от нее, Гермиона, — прохрипел Уизли, имея в виду, разумеется, змею, что сворачивала и разворачивала кольца, грозно шипя и по какой-то неведомой причине все еще не нападая. С трудом, но все же сумевший подняться на ноги Рон тоже выставил палочку перед собой, однако Грейнджер, как-то обреченно вздохнув, одним коротким, практически небрежным движением обезоружила их обоих, а потом — выверенным жестом очертила над змеей мерцающий голубой круг, растекшийся вокруг Нагайны защитным полем. Мерлин, все было еще хуже, чем изначально представлялось Драко. Она обернулась к нему.

— Ты, надеюсь, не планируешь нападать?

Он мотнул головой. Инстинктивно сжал древко в пальцах — все равно опасался, что и его палочку постигнет та же участь. Оставаться безоружным здесь, сейчас ему совершенно не улыбалось.

— Гермиона! Да что с тобой?! — воскликнул Гарри, и в голосе его явственно слышалось неприкрытое отчаяние.

— Если вы что-то сделаете Нагайне…

— Если ты забыла, это смертоносная змея, которая чуть не прикончила моего отца! — выпалил Уизли. — Которая только что чуть не убила меня!

— Я знаю, Рон, но… Я никому не позволю причинить ей вред, — твердо произнесла она, вздернув подбородок. Когда она успела стать такой?.. — Вы совсем спятили — появляться здесь, вот так. Я ничего не смогу сделать, никак не смогу вас защитить.

— Гермиона, но нам нужно уничтожить ее! Тогда мы сможем победить. Ты же это знаешь, правда?

— Я знаю, чего вы хотите. Прости меня, Гарри. Мне жаль. Я не дам вам и пальцем тронуть Нагайну, потому что она… Ох, она ни в чем не виновата. Она, как и я, вряд ли делала какой-либо выбор.

Тишина на несколько мгновений затопила мир, и Драко вдруг подумал, что именно эти мгновения, это общее их молчание и есть тот самый пресловутый момент истины. Именно теперь каждый из присутствующих должен был понять другого, услышать чужую правду и принять ее. Или не принять. Тут уж как повезет.

— Тогда… тогда уходим, Гермиона. Давай уйдем. Трансгрессируем! — нашелся Гарри, который, судя по всему, только что здорово усомнился во вменяемости своей подруги. — Малфой поможет нам. Просто давай…

— Нет.

Вот так вот элементарно. Нет. Это тихое, но оглушительное «нет» так и повисло в воздухе неподъемным грузом. Драко, которому «посчастливилось» услышать эту новость на несколько минут раньше, теперь жадно следил за реакцией остальных.

— Я не уйду, — обронила Гермиона тихо и серьёзно. — Как бы я ни хотела. Я не сбегу, потому что сама к нему вернусь. Я смогу все исправить. Я нашла… нашла…

Никто ничего не понял. Никто не почувствовал, как изменилась, завибрировала вдруг магия, царящая вокруг, незримо сплетенная, сотканная присутствием волшебников. Никто не заметил, что Нагайны в комнате больше нет. Никому и в голову не пришло проследить за ней, остановить.