— Я не собираюсь рисковать ею, ясно? — Малфой покачал головой. — Я не для того… все это дерьмо пережил.

— Я понял. Так. Ладно. Хорошо.

Тео снова принялся нервно ходить туда-обратно, мучительно отыскивая в очевидно метущихся мыслях правильное решение. Мучительно долго для Драко. Бесконечно долго.

— Ты согласен? — не выдержал он, поворачиваясь, отыскивая взглядом мельтешащую позади темную пожирательскую мантию.

Нотт не ответил. Пусть. Пусть подумает еще. Драко устало прикрыл глаза.

— Даже любопытно. Ты теперь на…, — «на нашей стороне», хотел сказать Малфой и осекся, понимая, что сам сторону как раз не выбрал, — на стороне Ордена?

— Не знаю. Нет. Джинни… считает, что да. «Нет пути назад, ты же понимаешь?» — сюсюкая, Нотт, однако, весьма похоже изобразил интонацию младшей Уизли. — Она считает, что раз я помог ей («им» то есть) сбежать, значит, теперь все однозначно.

Драко хмыкнул. Джинни ставит Тео Нотту условия? Изумительно. Он бы на это посмотрел, если бы не было так наплевать на чужие проблемы. И, конечно же, он не понаслышке знал о том, насколько неоднозначной может быть оказанная помощь.

— Как… у вас так получилось? С Джинни.

— Занимательная история, знаешь ли, — Нотт остановился и ухмыльнулся. Эта тема ему явно была по душе гораздо больше, чем все предыдущие. — Я патрулировал нижний этаж — вне очереди, кстати, это Алекто тогда отпросилась по каким-то своим семейным делам. Ну и… мы разговорились.

— Просто вот так взяли и разговорились? Серьезно?

— Считай, что да. Уизли весьма… остра на язычок, — он усмехнулся. — Практически взяла меня на слабо. С ней очень интересно, не говоря обо всем остальном. Мы, можно сказать, уже были в некотором роде в отношениях на момент их побега. Ну и… Уизли поставила мне ультиматум. Но с побегом все-таки не все однозначно, и доля случая здесь присутствовала немалая. То есть дело не только в Джинни, она, можно сказать, стала катализатором и, одновременно, приятным бонусом. — Тео вдруг шагнул к Малфою и опустился на песок рядом с ним. Горизонт был уже совсем светел, и на гребнях маленьких волн бриллиантами сверкали отблески рассветного солнца. — Мы ведь так и не поговорили с тобой об этом. Я же… с самого начала не хотел быть Пожирателем. — Он неосознанно коснулся метки давно привычным Драко жестом: он и сам постоянно делал так же. — Это отец заставил. Мечтал выслужиться, пообещал змееподобному психу еще одного верного последователя и, считай, поставил на кон меня, всю мою дальнейшую жизнь. Довольно эгоистично, ты не находишь? Особенно раздражает, что я вообще-то мог этого избежать — не то, что ты, с твоей-то теткой. Мой папаша даже завидовал ей в чем-то, — Драко хмыкнул. — Было бы чему завидовать! Ведь и с Паркинсон мы разошлись на этой почве! Отец был против, считал, что она меня отвлекает в этот «непростой период». Пришлось видеться реже, Пэнси этого не поняла и не приняла… Короче. Плевать на нее. А рыжая оказалась весьма горячей штучкой. И я схватился за возможность отомстить Беллатрисе, которая, пусть косвенно, все же была виновата в моих проблемах…

Драко уставился на друга. Все, что он говорил, сейчас звучало совершенно дико, безумно. Да, все они оказались в опасных, непредсказуемых условиях, и в условиях этих подобное безрассудство могло даже быть в чем-то понятным (если бы не было таким серьезным и рискованным). Одно только никак не укладывалось в голове: все эти причины, да и та легкость, с которой Тео отзывался о своей новой пассии, казались Малфою несколько… несерьезными. Что это, просто месть? Кому, его тетке? Отцу? Просто месть, а дальше все пошло по накатанной, как снежный ком, которому не суждено остановиться, разве что разбиться вдребезги?

— Так вы с Уизли… Не пойму, ты рисковал и продолжаешь рисковать, не будучи даже уверенным в том, что у вас с ней что-то выгорит?

— Погоди, а ты что, уверен, что у тебя с Грейнджер «выгорит»? — удивился Тео.

Драко медленно кивнул. Нотт усмехнулся, и Малфою это крайне не понравилось.

— Не знаю-не знаю. Грейнджер… изменилась сильно. Боюсь, когда ты ее увидишь, тебя ждет большой сюрприз. И теперь, кстати, совершенно понятно, почему. Не удивлен, что все это было покрыто такой та-айной, — протянул Нотт, делая страшные глаза, и покачал головой. — Наши каких только догадок ни строили. И что она что-то знает, и что она приманка для Поттера, и что она вообще с ним спит. Вообрази! Темный Лорд. С грязнокровкой. — Тео хохотнул. — А я… Знаешь, вся эта двойная жизнь, даже ради Уизли… все это дерьмо вообще не для меня. Ее семья меня ненавидит. А Темный Лорд убьет, если поймет, что я в этом замешан. Я уже неслабо огреб, когда он узнал, что ты, Малфой, жив. Пытал меня, сука. Пытал долго, жестоко… Спасибо, не убил. Я думал, рука не дрогнет. Не иначе твоя грязнокровка положительно на него влияет.

Он так горько усмехнулся, что Драко стало жутко, захотелось сглотнуть ставшую вдруг вязкой слюну. Закончить все это, быстрее, как можно быстрее, забрать ее, уехать и никогда больше не слышать обо всем этом…

— Ты уже ввязался в это дерьмо по самые уши. Есть ли смысл останавливаться на достигнутом? Почему не пойти до конца?

— Конечно, нет смысла останавливаться. И, честно говоря, я вижу только один выход из ситуации, — сказал Тео. — Заметь, я все еще считаю ваш план полной задницей. Мне нужно, чтобы Тот-Кого-Нельзя-Называть сдох окончательно, бесповоротно и однозначно. Нужно. Необходимо, Мерлин. Надеюсь, вам все же хватит мозгов сделать все сразу. У вас будет один шанс. Или, как мы уже поняли, он убьет меня и отца заодно. Стремный псих. Он, змея и Грейнджер, верно?

— Верно. Но, если ты об уничтожении осколков, то, во-первых, не в этом порядке; его — последним. А во-вторых, еще раз: я никому не позволю и пальцем тронуть Грейнджер. Поттер и Уизли со мной согласились. С ней мы потом разберемся. Что-то придумаем, — с жаром повторил Драко (кажется, в тысячный раз) и добавил, правда, уже чуть менее уверенно: — Способы должны быть. Точно должны.

— А вы успеете что-то придумать? Сомневаюсь, что Тот-Кого-Нельзя-Называть даст вам на это время.

— Не знаю, Тео. Не знаю. Надеюсь.

Еще несколько секунд он колебался, Драко ощутил это почти физически, вибрацией воздуха, а потом встрепенувшимся магическим импульсом, искрами вырвавшимся из палочки Тео, когда решение все же было принято.

— Да черт… Мантикора вас раздери! Если что-то пойдет не так, это будет на вашей совести. Лично на твоей, Малфой.

Неаккуратно, резко взмахнув палочкой, Тео срезал прядь своих волос, и на его затылке остался торчать забавный вихор. Левитировав прядку в невесть откуда взявшуюся маленькую продолговатую пробирку, он закупорил ее и протянул стекляшку Малфою.

…Еще несколько минут они просто сидели молча, наблюдая за тем, как новый день окончательно вступает в свои права. Облегчение было смазано общим состоянием ступора и осознанием: преодолен последний шаг на пути к решающему сражению. Неизвестность и обреченность упали на плечи грудой неподъемных замшелых валунов. Драко точно знал одно. Скоро все закончится.

***

Палочка ее валялась у кресла, забытая, ненужная; платье черными складками блестело в рассветном мареве. Где-то наверху тикали часы. В подвалах Нагайна с хрустом обрывала чью-то жизнь, утоляя звериный голод. Облака рваными клочьями неслись по небу, чтобы раствориться в сумрачной вечности. Самый темный час — перед рассветом. Наступит ли рассвет? Он же, расслабленный, позволил себе предаться привычным размышлениям, в то время как… девчонка дремала в его руках, едва укрытая — случайно, не иначе — краем его мантии. Непостижимо. Голова ее безвольно склонилась на его плечо, дыхание было ровным, размеренным. Измученная, драгоценная. Ненавистная. Бледно-серая когтистая кисть покоилась на ее животе, как будто там ей было самое место.

Ты просто глупая грязнокровка, Гермиона Грейнджер. Такая чистая, такая… светлая. Отвратительно чистая, даже теперь. Обладать этим, обладать тобою бесценно.